осознания «ещё не время»? — спросила бабушка.
Напряг память и вспомнил, что нечто подобное действительно было. Вот так вроде помнишь, вроде не забывал, но всплывает только при напоминании.
— Странно, но когда берёшь в руки сферу, это ощущение не появляется, — произнёс я задумчиво.
— Потому что тебя уже предупредили, — ответила Агата Петровна. — Снова попробуешь принять другую сверхспособность — испытаешь болевые ощущения.
— Ясно, — покивал я. — Кто-то уже умудрился?
— Насколько мне известно, ещё нет, — отрицательно мотнула головой бабушка. — Но это возможно, раз предупреждает, что ещё не время. Так что на перспективу это «Бессмертие» — очень хорошая сверхспособность.
— Я бы выбрал кого-нибудь достойного и вручил эту сверхспособность ему, — посоветовал я. — Беречь такое — подвергать своё поселение неоправданному риску.
— Выберем человека, — уверенно ответила Агата Петровна.
Видно, что уже узнала, что хотела, поэтому скоро засобирается по делам.
— Ещё я приволок сюда Людмилу, — сообщил я ей. — Это лысая барышня, которая пыталась убить меня в честном поединке. Решил, что нам нужны пленные, поэтому вырубил её и притащил сюда. Фехтовальщик-амбидекстер редкого потенциала — это она сама мне сказала, вроде не соврала. Я бы допросил её и решил судьбу. Если ваш суд постановит, что её надо казнить, то сообщите мне, я сам приведу приговор в исполнение — это обязательное условие.
— Хорошо, — согласилась бабушка. — Это всё?
— Да, это всё, — кивнул я.
Бабушка развернулась и пошла в штаб, оставив нас с майором Краснодубовым у лавки.
— Угощайся, — протянул майор пачку сигарет.
— «Ява»? Нет уж, спасибо, — покачал я головой и достал из подсумка свои сигареты.
— Хорошие сигареты, с фильтром, — не понял моего пренебрежения Евгений Игоревич. — Наши.
— Ладно, неважно, — сказал я на это. — Кого дашь взамен за пополнение?
— А кого надо? — поинтересовался пыхнувший дымом майор. — Могу дать либо двоих из красноармейцев, либо четверых из ваших гражданских. Не морщись, из ваших дам не неумех, а уже показавших себя неплохо в бою.
Скорее всего, рассчитывает избавиться от слишком наглых и неумелых, поэтому сейчас активно мне их рекламирует. А то я знаю, как гражданские умеют качать права. У кадрового военного такое выкобенивание может вызвать только две реакции: либо к стенке, по законам военного времени, либо сплавить куда-то, откуда не видно.
— Двоих красноармейцев, — сделал я свой выбор.
Не хочу облегчать ему работу перекладыванием ответственности на себя. Да и с красноармейцами может прокинуть, выдав каких-нибудь бойцов второй линии. Но это всё равно солдаты, которые будут всяко лучше, чем даже самые натерпевшиеся гражданские.
— Даю, — вздохнул майор без особой радости. — Красноармейцев Козьмина и Берсона.
— Руки и ноги у них на месте? — уточнил я.
— Хорошие бойцы, — нахмурил брови майор. — Бери, других не дам.
Вот это «других не дам» не очень-то вдохновляет.
— Я тебе, вообще-то, полвзвода привёл, — сообщил я ему недовольно. — А ты мне каких-то…
— Я тебе серьёзно говорю, что это хорошие бойцы, с опытом, — твёрдо произнёс Евгений Игоревич.
— Если окажется, что это какие-то смутные из второй линии или вообще из салаг, то в следующий раз хрен тебе, а не бесплатное пополнение, — пригрозил я. — Заагитирую, чтобы со мной шли, к торжеству коммунизма, но без вас. Скажу им, что вы троцкисты или кто-то вроде того, короче, идеологически враждебные элементы, а я коммунист первых статей, с Лениным в обнимку на Мавзолее парады принимал и с Марксом революционную деятельность в подполье начинал!
— Я сказал, что даю тебе нормальных бойцов, — повторил майор. — А за такую болтовню тебя бы под трибунал! Троцкисты?! Мы?! Что ты несёшь?!
— Ладно, посмотрим на твоих бойцов, — не стал я развивать конфликт. — Надеюсь, ты хозяин своих слов.
— Нет-нет, ты теперь поясни, с чего это мы троцкисты?! — начал разгоняться майор.
— Да не троцкисты вы, — вздохнул я. — Я вообще не в курсе, что это за фрукты и с чем их едят. Знаю только, что если бабка хочет кого-то оскорбить обидно, то обязательно троцкистом или меньшевиком припечатывает.
— Ты такое нашим в лицо никогда не говори, — попросил слегка остывший Краснодубов. — И о Ленине снисходительно-пренебрежительным тоном не высказывайся. Кое-кто не потерпит и пулю схлопочешь. Надо оно тебе на пустом месте?
— Понял, — кивнул я. — Просто я уже привык, что от бабули хрен чего допросишься, капиталистические отношения, сука их мать, а вы с ней одного поля ягоды, буржуйчиком меня за глаза кличете, поэтому обращаетесь по-буржуйски. Вот и жду от вас говна.
От бабули точно будет, я для неё совсем как чужой. Исчезну бесследно, подохну бесславно — долго горевать не будет. Если вообще будет.
— Я тебе сказал, что считаю тебя одним из наших, — неодобрительно покачал головой майор. — Не может буржуй вот так взять и от сиюминутной личной выгоды отказаться. Ты отказался, за спасение бойцов много брать не стал, хотя мог. И вообще, о тебе в Коммуне молва ходит скорее положительная, нежели негативная. Павел Викторович всё хочет с тобой встретиться и поговорить да никак не может. У вас тут нечеловеческий режим, всем всё равно на остальных, на крошечную пенсию по инвалидности они бы никак не прожили, а ты помогал, поддержал инвалида с матерью, а они тебе никто. Никто этого не забыл, как бы тебе там ни казалось.
Мне их было элементарно жаль. Любому бы было на моём месте, а у меня ещё денег куча после «Беса 2», реклама кое-что давала — что мне стоило?
— С бойцами спасёнными ещё я поговорил, говорят, что ты жизнью рискнул, сцепился с немецко-финскими фашистами, потом вывел их и принял неравный бой, — продолжал майор. — Я к тебе полностью лоялен, потому что считаю, что ты наш. Этот нанос буржуйства постепенно сойдёт, останется только правильное воспитание и характер. Выйдет из тебя толковый коммунар, рано или поздно.
— Ты меня тут, товарищ майор, в свою идеологию не агитируй, — попросил я. — Показывай бойцов, а потом я по делам пойду. Дел у меня нынче дохрена и больше.
— Идём, — потушил сигарету об урну майор.
Прошли к казармам, у которых по-прежнему тренировали гражданских.
— Красноармейцы Козьмин и Берсон! — приказным тоном позвал майор бойцов.
Из казармы вышли два мужика в слегка потрёпанной форме РККА, в ватниках, шапках-ушанках, с винтовками на плечах.
— Не смотри на внешний вид, они только с боевого дежурства, — увидел мой скептический взгляд Краснодубов. — Отражали ночную атаку бригадников.
— Товарищ майор, красноармейцы Козьмин и Берсон по вашему приказанию прибыли, — отчеканив три строевых и козырнув доложил самый небритый.
— Красноармеец Козьмин, форма одежды нарушена, внешний вид в порядок не приведён, — неодобрительно процедил майор.
— Товарищ майор, с боевого дежурства, — начал оправдываться боец.
На вид
