Кристи Агата
Случай уставшего клерка
Мистер Паркер Панн откинулся на спинку вращающегося кресла и окинул посетителя профессиональным взором. Объект представлял собой маленького упитанного человечка лет сорока пяти с грустными усталыми глазами, в которых попеременно отражались недоверие и надежда.
— Вот, увидел в газете ваше объявление, — сообщил человечек.
— Стало быть, у вас проблемы, мистер Робертс?
— Да нет, не совсем так, чтобы проблемы.
— Значит, вы несчастливы?
— Ну, вряд ли так можно выразиться. Мне есть за что благодарить Бога.
— Это обычное дело, — заметил мистер Паркер Пайн, — но, когда приходится постоянно напоминать себе об этом, это плохой признак.
— Ну да, — оживился человечек. — И я о том же. Вы попали прямо в точку, сэр.
— Что, если для начала вы немного расскажете о себе? — предложил мистер Паркер Пайн.
— Да что тут рассказывать, сэр? — вздохнул мистер Робертс. — Все-то у меня есть: приличная работа, сбережения на черный день, здоровые веселые дети…
— Чего же вам не хватает? Мистер Робертс покраснел.
— Я… я не знаю. Прекрасно понимаю, как глупо это звучит, но…
— Вовсе нет, — возразил мистер Пайн.
Искусно задавая наводящие вопросы, он вытянул из мистера Робертса дальнейшие признания. Вскоре он знал, что когда-то очень уже давно мистер Робертс устроился в солидную фирму и с тех пор медленно, но неуклонно продвигался вверх по служебной лестнице. Он услышал о женитьбе мистера Робертса и его отчаянных попытках поддерживать видимость благополучия, прилично одеть детей и дать им хорошее образование; о жертвах, ухищрениях и постоянной экономии, на которые ему приходилось идти, чтобы ежегодно откладывать несколько лишних фунтов на черный день. По существу, вся жизнь мистера Робертса, наполненная непрестанной борьбой за выживание, прошла перед его глазами.
— Вот какое дело, — заключил мистер Робертс свой грустный рассказ. — А тут как раз жена уехала погостить к матери и забрала обоих детей. Небольшая перемена обстановки для них и отдых для нее. Собственно, это единственное место, куда мы можем позволить себе съездить. Только там так тесно, что для меня и комнаты нет. И вот недавно, читая газету, я наткнулся на ваше объявление — и задумался. Мне ведь, знаете, уже сорок восемь. Как подумаешь, что жизнь идет стороной…
Он смолк и грустно уставился на мистера Паркера Пайна своими тусклыми глазами городского обывателя.
— Десяти минут, прожитых с блеском, — поинтересовался тот, — вам хватит?
— Ну, не знаю, — отозвался мистер Робертс, — хотя, может, и хватит. Хоть ненадолго вырваться из этой рутины. Я с благодарностью вернусь к ней снова если только у меня будет о чем вспомнить.
Он затравленно глянул на мистера Паркера Пайна.
— Но ведь вряд ли что-нибудь получится, да, сэр? Боюсь… боюсь, я не могу себе такого позволить.
— А на какую сумму вы рассчитываете?
— Думаю, я сумел бы наскрести пять фунтов.
— Пять фунтов, — повторил мистер Паркер Пайн. — Думаю… думаю, мы сможем кое-что для вас сделать за эту сумму. Опасность не отпугнет вас? — деловито поинтересовался он.
Желтоватое лицо мистера Робертса слегка порозовело.
— Вы сказали «опасность», сэр? Нет, нет, что вы. Конечно, не отпугнет. Правда… со мной еще никогда не случалось ничего опасного.
Мистер Пайн улыбнулся.
— Тогда приходите ко мне завтра утром, и я сообщу, что смогу для вас сделать.
В Лондоне мало кто слышал о ресторанчике «Бон Вояжер». Его посещают только завсегдатаи, которых, впрочем, тоже не много. К случайным посетителям там относятся с большим предубеждением.
Зашедшего туда мистера Паркера Пайна встретили едва ли не с почетом.
— Мистер Боннингтон здесь? — осведомился он.
— Да, сэр. На своем обычном месте.
— Хорошо. Пойду к нему.
Мистер Боннингтон, джентльмен с военной выправкой и несколько туповатым выражением лица, радостно приветствовал друга.
— Здорово, Пайн! Вот так встреча. Не знал, что ты здесь бываешь.
— Так, захожу иногда. Особенно, когда нужно разыскать старого друга.
— Это меня, что ли?
— Тебя, тебя, — заверил его мистер Паркер Пайн. — Знаешь, Лукас, у меня никак не выходит из головы наш последний разговор.
— А, ты о Питерфилде. Читал последние новости? Ну да, конечно, это же появится только в вечерних газетах.
— Что появится?
— Да убили Питерфилда. Прошлой ночью и убили, — сообщил мистер Боннингтон, с аппетитом уплетая салат.
— Боже мой!
— А я так нисколько не удивлен, — заметил мистер Боннингтон. — Этот Питерфилд был туп как пробка. И слушать никого не желал. Чертежи должны храниться у него, и все тут!
— Так они добрались до чертежей?
— Нет. Какая-то из его поклонниц занесла профессору рецепт приготовления ветчины, и старый осел со своей обычной рассеянностью сунул его в сейф. Чертежи, соответственно, — в кухонный шкафчик.
— Счастливая ошибка.
— Почти невероятное везение. Тем не менее я так и не знаю, кого бы можно послать с чертежами в Женеву. Мэйтленд в больнице, Карслейк в Берлине, я не могу оставить Лондона. Остается молодой Хупер.
Боннингтон многозначительно посмотрел на друга.
— Ты все еще думаешь…
— Да. Я ему не доверяю. Доказательств, разумеется, никаких, но говорю тебе, Паркер, я нюхом чую: он ненадежен. А чертежи обязательно должны оказаться в Женеве. Они нужны Лиге![1] Это же впервые, когда подобное изобретение не продают какой-либо нации, а добровольно передают в дар Лиге. Это самый большой шаг к примирению, какой когда-либо имел место, и он должен удастся.
А Хуперу доверять нельзя. Точно тебе говорю: отправь я его поездом — он попросту выйдет на какой-нибудь станции, а посади в самолет — выпрыгнет с парашютом при первом же удобном случае. И, черт бы его побрал, я не могу от него избавиться! Дисциплина! Без нее никуда. Поэтому я и обратился к тебе.
— Ты спрашивал, нет ли у меня надежного человека.
— Да. У тебя ведь всякие бывают клиенты. Вот я и подумал, может, найдется какая горячая голова, головорез, истосковавшийся по хорошей драке. Сам-то я, как понимаешь, совсем не могу никого послать — слишком велика вероятность, что их засветят, а твоего человека, возможно, даже не заподозрят. Только у этого парня должны быть железные нервы.
— Думаю, у меня есть такой, — сказал мистер Паркер Пайн.
— Благодарение Богу, в этой стране остались еще смельчаки, готовые рискнуть жизнью! Значит, решено?
— Решено.
* * *
Мистер Паркер Пайн в последний раз повторял инструкции:
— Итак, в десять сорок пять с Паддингтона отправляется поезд, который доставит вас в Фолкстон. Там вы пересядете на паром, идущий в Булонь. В Булони для вас уже забронировано место в спальный вагон первого класса до Женевы. В Женеве поезд будет на следующий день в восемь часов утра. Вот адрес, по которому вам следует зайти. Пожалуйста, запомните его — сейчас я его уничтожу. Доставив документы, немедленно возвращайтесь в отель и ждите дальнейших инструкций. Вот вам деньги на накладные расходы в швейцарской и французской валюте. Все понятно?
— Да, сэр.
Глаза Робертса сияли от возбуждения.
— Простите, сэр, но нельзя ли, э… узнать о характере бумаг, которые я везу?
Мистер Паркер Пайн отечески ему улыбнулся.
— Вы везете шифровку, в которой указано, где русские цари зарыли свои сокровища, — торжественно произнес он. — Вы, конечно, понимаете, что большевистские агенты постараются перехватить вас во что бы то ни стало. Да, кстати… если вас кто-нибудь спросит о цели вашей поездки, я посоветовал бы вам говорить, что вы получили наследство и решили немного попутешествовать.
* * *
Мистер Робертс потягивал кофе и любовался Женевским озером. Он был счастлив, но в то же время немного разочарован.
Счастлив он был потому, что впервые в жизни оказался за границей. Мало того, он остановился в гостинице, о какой и мечтать не мог, и все это совершенно бесплатно! Кормили там изумительно, номер был с удобствами, а предупредительность прислуги не оставляла желать ничего лучшего. Мистер Робертс радовался всему этому, как ребенок.
Разочарован же он был потому, что с ним так и не случилось ничего, хотя бы отдаленно напоминающего приключение. Никаких большевиков или загадочных русских ему не встретилось. Приятный коммивояжер-француз, в совершенстве владевший английским, оказался единственным человеком, пожелавшим разделить с мистером Робертсом радость человеческого общения. Секретные документы, в полном соответствии с инструкцией, всю дорогу провели в мыльнице и были переданы тому, кому предназначались. Опасности, которые можно бы было преодолеть или, по крайней мере, искусно избежать, так и не возникли. Мистер Робертс был разочарован.
