Агата Кристи
Унесенный потоком
В каждом клубе есть свой зануда, и клуб «Коронация», жизнь в котором не замирала даже во время воздушных налетов, исключения не составлял.
Недавно прибывший из Индии майор Портер сложил газету и, прочистив горло, сказал, совершенно не обращая внимания на то, что все старательно избегали его взгляда:
— В «Таймс» поместили сообщение о смерти Гордона Клоуда. Правда, очень сдержанное. «Погиб 5 октября в результате налета авиации противника». Даже место не упомянуто. А, между прочим, это произошло всего в двух шагах от моей квартиры. Бомба угодила в один из домов на Кэмпден-хилл. Вы, конечно, знаете, что я — участник местной противовоздушной обороны, но даже я был потрясен. Клоуд только что приехал из Штатов, где занимался государственными закупками. Там он и женился. На молодой вдове, причем такой молодой, что она годилась ему в дочери. Миссис Андерхей. Между прочим, в Нигерии я был знаком с ее первым мужем.
Портер замолчал. Никто не проявлял ни малейшего интереса узнать продолжение его рассказа. Все старательно уткнулись в газеты, но это вовсе не смущало майора. Он всегда рассказывал очень длинные истории, к тому же чаще всего о людях, которых никогда не знал.
— Интересно, — задумчиво произнес майор Портер, отрешенно уставившись на пару остроносых кожаных ботинок одного из присутствующих (он терпеть не мог такую обувь). — Я уже говорил, что я из местной противовоздушной обороны. Странный это был взрыв. Впрочем, никогда не известно, что может произойти. Бомба прошила дом и разорвалась внизу; взрывом снесло крышу, но второй этаж практически не пострадал. В доме было шестеро человек: трое слуг — замужняя пара и горничная, Гордон Клоуд, его жена и ее брат. Все они были на первом этаже, за исключением брата жены, бывшего десантника, который предпочитал коротать время в своей комнате на втором этаже. И, надо же, он не пострадал, отделался лишь незначительными ушибами. Взрывом сразу Же убило всех троих слуг. Гордон Клоуд был погребен под развалинами. Его откопали, но он скончался по дороге в госпиталь. Его жена также сильно пострадала, на ней обгорела почти вся одежда, но она осталась жива. Врачи считают, что она поправится. Она будет богатой вдовой — состояние Гордона Клоуда наверняка было не меньше миллиона.
Майор Портер вновь замолчал. Он перевел взгляд с кожаных ботинок на брюки в полоску, затем на черное пальто, яйцеобразную голову и огромные усы. Ну, конечно же, это иностранец! Теперь понятно, почему у него такие ботинки. «Да, — подумал майор Портер, — куда мы все катимся? Даже здесь, в клубе, нет покоя от иностранцев!» Эта мысль проскользнула у него, когда он вновь вернулся к своему повествованию, ничуть не смущенный тем, что его, пожалуй, единственным слушателем был именно этот странный иностранец.
— Ей не более двадцати пяти лет, — продолжал майор. — И она вновь вдова! Уже во второй раз! По крайней мере, она так думает.
Он замолчал в надежде на проявление хоть какого-нибудь интереса, но поскольку такового не последовало, упорно продолжал:
— Между прочим, это загадочная история. У меня невольно возникают кое-какие мысли по этому поводу. Как я уже говорил, я был знаком с ее первым мужем, Андерхеем. Прекрасный человек! В свое время он был районным комиссаром в Нигерии. Был совершенно помешан на своей работе. А на этой девушке он женился в Кейптауне, куда она попала с какой-то труппой. Ей не везло, играла она плохо, и вот, наслушавшись бредовых рассказов бедняги Андерхея о красотах его района, она со вздохом заметила, «как это прекрасно» и как ей хочется «куда-нибудь». Ну, а затем она вышла за него замуж и уехала вместе с ним. Он был очень влюблен, бедняга, но жизнь у них не клеилась с самого начала. Она терпеть не могла тропический лес, боялась туземцев и смертельно скучала. Вся ее жизнь свелась к тому, чтобы ездить в местный центр, встречаться с очередной театральной труппой и ходить по магазинам. Solitude à deux[1] в джунглях было не по ней. Должен сказать, сам я ее никогда не видел. Все это мне рассказывал бедняга Андерхей, который очень сильно переживал, но поступил по чести: он отправил ее домой и согласился дать развод. Вскоре после этого я с ним и познакомился. Он был на грани отчаяния, как раз в том состоянии, когда человеку необходимо выговориться. Он был довольно странным, даже в некотором смысле старомодным человеком и совсем не хотел развода. «Есть и другие возможности дать женщине свободу», — заявил он мне. «Послушай, старина, — возразил я ему, — не глупи. Ни одна женщина в мире не стоит того, чтобы из-за нее пускать себе пулю в лоб.»
Он заметил, что совсем не это имел в виду. «Я одинокий человек, — сказал он, — и у меня нет никаких родственников. Если станет известно о моей смерти, то Розалин будет считаться вдовой, а это, я думаю, должно ее устроить.» «Ну, а что же будет с тобой?» — спросил я. «Может быть, — ответил ой, — где-нибудь за тысячу миль отсюда появится некий мистер Энок Арден и начнет новую жизнь.» «Когда-нибудь, — предупредил я его, — это может поставить ее в щекотливое положение.» «О нет, — возразил он, — я знаю правила игры. Роберт Андерхей будет погребен навечно.»
Я больше никогда не вспоминал об этом, но шесть месяцев спустя я услышал разговоры о том, что Андерхей якобы умер где-то в джунглях от лихорадки. Проводниками у него были надежные туземцы, которые вскоре появились с довольно убедительный рассказом о его последних днях и письмом, в котором Андерхей сообщал, что они сделали все для него возможное, что было в их силах, но он боится, что умрет, и просил вознаградить вождя племени. Этот человек был очень предан ему, как, впрочем, и все остальные. По просьбе Андерхея они могли подтвердить все что угодно. Так что… Возможно, Андерхей действительно погребен где-то в дебрях экваториальной Африки, а возможно и нет. А если это так, то миссис Гордон Клоуд в один прекрасный день может столкнуться с большими неприятностями. И поделом ей! Я никогда не видел ее, но она разбила сердце бедняги Андерхея. Да, печальная история…
Майор Портер задумчиво оглянулся, пытаясь отыскать поддержку своему утверждению, но встретился лишь с двумя откровенно скучающими взглядами: косым — молодого мистера Меллона и вежливым — месье Эркюля Пуаро.
Послышалось шуршание газеты, и какой-то седовласый мужчина, сидевший в кресле у камина, встал с совершенно бесстрастным лицом и равнодушно вышел из зала.
Майор Портер открыл от удивления рот, а молодой Меллон слабо присвистнул.
— Все-таки вы добились своего! — заметил он. — Вы знаете, кто это?
— Боже, храни меня! — пробормотал майор Портер с неописуемым волнением. — Ну да! Я его плохо знаю, но мы знакомы… Джереми Клоуд. А ведь он, кажется, брат Гордона Клоуда. Черт побери, это крайне неприятно. Если б я только знал…
— Он — судебный поверенный, — заметил молодой мистер Меллон.
— Готов поспорить, он подаст на вас в суд за клевету, за распространение ложных сведений или за что-нибудь подобное.
Мистер Меллон обожал создавать панику в подобных ситуациях, особенно если это не грозило ему неприятными последствиями.
Майор Портер продолжал патетически восклицать:
— Ужасно неприятно. Ужасно неприятно!
— Об этом к вечеру станет известно всему Уормсли-Хиту, — заметил мистер Меллон. — Именно там проживает семейство Клоудов. Они будут сидеть допоздна и решать, что же им предпринять.
В этот момент прозвучал отбой воздушной тревоги, и молодой мистер Меллон, решив, что достаточно испортил майору настроение, вместе со своим другом Эркюлем Пуаро вышел на улицу.
— В этих клубах царит ужасная атмосфера, — заметил он. — В них собираются отвратительные старые зануды, причем Портер — не из худших. Он может часами рассказывать об Индии и о своих знакомых.
Этот случай произошел осенью 1944 года, а в конце весны 1946 года Пуаро был нанесен неожиданный визит.
Как-то чудесным майским утром Пуаро сидел за своим письменным столом, когда в комнату вошел его камердинер Джордж и почтительно произнес:
— К вам дама, сэр.
— Что еще за дама? — осторожно поинтересовался Пуаро.
Он всегда получал удовольствие от скрупулезной точности характеристик, которые давал Джордж.
— Я бы сказал, сэр, этой даме примерно 40–50 лет, внешность у нее несколько богемная. Крепкие, но грубые туфли, твидовый костюм, кружевная блузка, какие-то сомнительные бусы, похожие на египетские, и голубой шифоновый шарф.
Пуаро пожал плечами.
— Не думаю, что мне хотелось бы ее видеть.
— Может быть, сэр, мне сказать, что вам нездоровится?
Пуаро в задумчивости взглянул на него.
— Вы ведь уже сказали ей, что я занят важным делом и меня нельзя беспокоить?
