– А я ничего не хотела бы вам сообщать.
– Имея в виду обстоятельства, можно предположить, что такая женщина, как вы, – прошу меня простить, миссис Линтиг, – такая привлекательная женщина могла встретить человека, которого она бы полюбила и снова вышла замуж.
– Кто сказал, что я снова вышла замуж? – воскликнула она, глядя на меня горящими черными глазами.
– Это было просто предположение.
– Вот что, пусть лучше люди в Оуквью думают о своих делах, а я займусь своими.
– И конечно, всех интересует, что случилось с доктором Линтигом и его медсестрой.
– Да я бы пальцем о палец не ударила, чтобы узнать о нем! Я живу своей собственной жизнью.
– Но если вы отзовете иск о разводе, то юридически вы останетесь замужем за доктором Линтигом. Сейчас вы его законная жена, если только не было развода в Рино или…
– Развода не было.
– Вы так уверенно об этом говорите.
– Конечно. Я же знаю состояние моих дел и знаю, что я сделала.
– Но вы не знаете, что он сделал.
– Это не имеет значения. Дело о разводе было возбуждено здесь, в Оуквью, и подлежит юрисдикции местного суда. Пока это дело не закрыто, он нигде не мог получить свидетельства о разводе, которое стоило бы больше, чем бумага, на которой оно написано.
– Это вам подсказали ваши адвокаты?
– Мистер Лэм, – сказала она, – мы, кажется, уже достаточно поговорили. Я ничего не буду сообщать прессе о моих личных делах. Вы хотели узнать, какие у меня впечатления от Оуквью, и я вам об этом рассказала. Я еще не завтракала, и у меня ужасно болит голова из-за этих разбитых очков. Какой растяпа этот посыльный!
Она встала, подошла к двери и открыла ее.
– Вы хотите что-то написать о докторе Линтиге?
– Я хочу написать о прекращении дела о разводе.
– А зачем?
– Это интересная новость.
– Ну хорошо, напишите об этом.
– И ваш приезд в Оуквью – это тоже интересная новость.
– Напишите и о моем приезде.
– Читателям будет интересно узнать и ваш комментарий.
– Я не давала никаких комментариев. Вы просто поговорили со мной, и я не хочу, чтобы хоть одно слово из того, что я сказала, было опубликовано. До свидания, мистер Лэм.
Я вежливо поклонился:
– Большое спасибо за интервью, миссис Линтиг.
Она со стуком захлопнула за мной дверь. Я вернулся в редакцию «Блейд».
– У вас есть переписчик? – спросил я у Мариан.
– О да, мистер Лэм, для лучших репортеров.
– А где он?
– Вон в том углу. Его зовут мистер Корона, мистер Смит-Корона.
– Перед тем как идти к нему, я хочу вам сообщить, что взял интересное интервью у миссис Линтиг. Она требует, чтобы мы его не публиковали, и грозит обвинить газету в клевете. Будем мы его публиковать или нет?
– Не будем, – быстро ответила она.
– Я могу сделать из этого превосходный очерк, из тех, что нравятся вашим читателям.
– И это может принести нам новых подписчиков?
– Наверняка.
– А откуда они возьмутся?
– Это нечестно, удар ниже пояса! – притворно возмутился я.
– Понимаете, мистер Лэм, мы отстали от жизни, – улыбнулась Мариан. – Мой дядя – человек старомодный, и он не захочет, чтобы газету обвинили в диффамации.
– Но ваш дядя сказал, чтобы вы пошли со мной поужинать и выудили новости, – возразил я. – Так что он не безразличен к новостям.
– Я рада, что вы напомнили мне о моих обязанностях. Так как насчет очерка?
– Нет, – ответил я. – Если ваш дядя его опубликует, я подам на него в суд за диффамацию.
– Но вы можете по крайней мере удовлетворить мое любопытство?
– Я вас знаю, – усмехнулся я. – Как только я вам все расскажу, вы тут же бросите меня одного. Вспомните, как вы учили меня заказывать ужин.
– Мой дядя не разрешит мне идти с вами, если я не получу интересных сведений.
– Пожалуй, это верно, – согласился я. – Попробую что-нибудь придумать.
– А что вы предприняли по багажу Эвелин Делл? – вдруг спросила она.
– Подождите, давайте по порядку. Что это за багаж Эвелин Делл?
– Вы знаете это лучше меня, Дональд. Вы человек изобретательный. Мы выяснили, что фамилии и адреса Миллера Кросса и Эвелин Делл были фальшивыми. Это все, что мы узнали. Потом, естественно, мы уточнили, что предприняли вы.
– И что же вы узнали?
– Что вы наводили справки относительно багажа. После этого мы написали в железнодорожную компанию. Сегодня утром я получила от них письмо и узнала, что иск был предъявлен не Эвелин Делл, а Эвелин Д. Харрис.
– Вы получили ее адрес?
– Да. Железнодорожная компания всегда хорошо относилась к местным газетам.
– И вы собираетесь встретиться с ней?
– А вы?
– Смотря по обстоятельствам.
– Что она вам сказала, Дональд?
Я покачал головой.
Девушка сердито посмотрела на меня:
– Вы хотите играть по очень странным правилам – все брать и ничего не давать.
– Мне очень жаль, Мариан. Вы хотите, чтобы мы были партнерами и обменивались информацией. Но я просто не могу пойти на это. Вы работаете в газете и хотите сделать очерк, а мне нужно совсем другое. Реклама может только помешать моей игре.
Девушка задумчиво водила карандашом по лежавшему перед ней листку бумаги.
Через минуту она сказала:
– Ну что же, теперь мы с вами понимаем друг друга.
– Ваш дядя дома? – спросил я.
– Нет. Он уехал на рыбалку.
– А когда он уехал?
– Вчера рано утром.
– Значит, он еще не знает?
– О чем?
– О приезде миссис Линтиг.
– О, – сказала она. – Дядя не уезжал до тех пор, пока все не разузнал о ее приезде.
– И он доверил вам описать это большое событие и выпустить газету.
Мариан еще немного порисовала, а потом ответила:
– Для газеты это не большая новость, Дональд. Миссис Линтиг никого особенно не интересует. Это давняя история. Люди, которые ее знали, уехали отсюда. Это были люди молодые. Когда ушел бизнес, ушли и они.
– Что же все-таки случилось с вашим городом? – спросил я.
– Вывалилось дно, – ответила Мариан. – Железнодорожные мастерские переехали. Проходчики в нашей шахте дошли до водяного кармана, и выработка была затоплена. Они так и не смогли откачать оттуда воду. А потом была еще целая серия неприятностей. Когда в городе такой спад, люди всегда бегут из него.
– Но ваш дядя видел и лучшие времена?
– О да, он уроженец Оуквью и ни за что отсюда не уедет.
– А вы?
В глазах девушки внезапно сверкнула ненависть.
– Если бы я только могла отряхнуть пыль этого захолустья с моих ног, – сказала она, – я бежала бы отсюда куда глаза глядят. Мое пальто и шляпка там. – Она показала пальцем на небольшой шкаф. – Укажите мне возможность переехать в город – и я не стану тратить время даже на то, чтобы взять шляпку и пальто.
– Почему бы вам тогда не поехать в город и не попробовать завести там знакомства?
– Я собираюсь сделать это в ближайшие дни.
– А что скажет Чарли?
– Оставьте Чарли в покое!
– Мне кажется, что ваш приятель – это не тот здоровый парень с раздвоенным подбородком и родинкой на щеке.
Ее карандаш носился по листку с бешеной скоростью.
– Я не люблю, когда меня дурачат, – сказала Мариан.
– Я вас не дурачу. Я спрашиваю.
Она швырнула карандаш на стол и посмотрела на меня.
– Вы снова играете, Дональд Лэм. Но вам меня не обдурить. Вы очень хитры, осторожны и находчивы. Но я чувствую, что здесь пахнет каким-то большим делом. Если бы я узнала, что это, то могла бы уехать отсюда и устроиться где-нибудь в большом городе. А я только об этом и мечтаю.
– В таком случае, – сказал я, – мне остается только пожелать вам счастья.
– Счастья? – переспросила она.
– Да, счастья в этом городе. – Я пошел к выходу.
Я чувствовал, что она стоит у стола, глядя на меня с обидой и возмущением, но не оглянулся.
Когда я вернулся в гостиницу, портье сказал, что меня вызывали по междугородной. Я зашел в номер, взял трубку и через десять минут услышал голос Берты Кул. Она говорила самым вкрадчивым голосом, на какой была способна:
– Дональд, милый. Никогда больше так не делай.
– Что вы имеете в виду?
– Не уходи от Берты надутым.
– У меня была работа, и я пошел ее выполнять. С ней и так вышла слишком большая задержка. А если на мое имя еще будут приходить телеграммы наложенным платежом, вы их, пожалуйста, оплачивайте.
– Обязательно, Дональд, – промурлыкала она. – У Берты было ужасное настроение. Одна маленькая неприятность совершенно выбила ее из колеи.
– Вы что, звоните мне в Оуквью, только чтобы рассказать о своем настроении?
– Нет, милый, я хотела сказать, что ты был прав.
– Относительно чего?
– Относительно доктора Линтига. Я только что проверила записи в Медицинском бюро. Пришлось, конечно, посидеть, пока я разобралась в их бумагах, но я это сделала.
– И что же вы узнали? – спросил я.
– В 1919 году доктор Линтиг подал справку, что он изменил имя на Чарльз Лоринг Альфмонт. Так что бюро соответственно изменило свои записи, и он сейчас работает в Санта-Карлотте – специалист по глазу, уху, горлу и носу.
