Я тотчас бросился в комнату и уже зажег лампу, когда услышал в уличной тьме лошадиное ржание. Щелкнул кнут, послышался убыстряющийся стук копыт и шум колес стих.
Холмс высунулся из окна наружу, через минуту он, весьма удрученный, повернулся ко мне.
– Меня провели, Ватсон! Перехитрили! И кто?! Какой-то пигмей!
– Но, Холмс, – пробормотал я, – что случилось?
– Когда этот дьяволенок открыл окно, мне следовало бы обо всем догадаться. Еще немного и мы схватили бы его, но он выпрыгнул из окна прямо в телегу с сеном, что, видимо, намеревался сделать, даже если бы его не обнаружили. Телега уже в четырех кварталах отсюда, и у нас нет никаких шансов ее догнать. Маленький незнакомец ускользнул, но не успел прихватить с собой то, ради чего приходил. Это наше единственное утешение.
– Он явно приходил за кинжалом. Но почему?
– Вероятно, картуш выдает его принадлежность, и Чу Санфу не хочет, чтобы он оставался у нас.
– Стало быть, пигмей подослан Китайцем?
– Вы же знаете методы Чу, Ватсон. Для своих махинаций он использует людей самых экзотических национальностей. Надо отдать должное изобретательности, с которой он организовал эту попытку выкрасть кинжал. – Закрывая окно, Холмс добавил: – Слава Богу, шуму было немного, никто в доме не проснулся. Лучше не рассказывать о босоногом пигмее миссис Хадсон, а то она будет целую неделю страдать бессонницей.
От этих слов я не на шутку встревожился.
– Но если пигмей принадлежит к странному окружению Чу Санфу, стало быть, Китаец знает о вашей причастности ко всей этой истории.
– Видимо, так, Ватсон. Завтра я отошлю золотой ларь Майкрофту. Возможно, он вынесет какое-нибудь суждение об этой штуковине, но весьма сомнительно. Скорее всего это просто подделка, изготовленная исключительно для доставки пигмея в наш дом. – Заперев входную дверь. Холмс направился к черной лестнице, собираясь подняться в спальню. – Я прикажу, чтобы во время нашего отсутствия за домом велось наблюдение.
– Стало быть, завтра мы уезжаем в Суррей?
– Почему бы и нет? Там мы, возможно, сумеем напасть на след коварного Чу Санфу скорее, чем здесь, в Лондоне.
– Минутку, Холмс. Этот человек… Дитс или Сполдинг…
– Пока будем называть его так, как он представился, Дитсом.
– Отлично. Но я не помню, чтобы он оставлял вам свой адрес.
– Для меня достаточно и названия усадьбы – Мейзвуд, мой добрый Ватсон.
С этими словами, честно сказать, немало озадачив меня, Холмс удалился в спальню.
После того как я наконец потушил лампу, вдоль коридоров моего разума потянулись бесчисленные мысли. Давнее знакомство с методами Холмса позволило мне остановить вереницы беспокойных раздумий, и сон не заставил себя ждать. Однако мне снились какие-то призраки. По бесконечному морю песка на фоне резко очерченных сверкающих на солнце пирамид скакали дикие всадники, размахивая острыми кривыми саблями. У всех у них были очень острые зубы. Прежде чем погрузиться в полное забытье, я подумал, что падет много голов.
Утро следующего дня застало нас с Холмсом на вокзале Ватерлоо, где сыщик купил два билета до Литчфилда.
Во время поездки на поезде не случилось ничего примечательного. Почти всю дорогу мой друг сидел в расслабленной позе, уронив голову, вытянув перед собой длинные ноги, надвинув на глаза кепи. Возможно, он дремал, возможно, погрузился в размышления. Но скорей всего просто старался абстрагироваться от своей беседы с братом и событий предыдущей ночи, дабы в усадьбу Дитса прибыть во всеоружии своего интеллекта. Холмс не раз говаривал, что разум, свободный от предвзятых мнений и полуправды, подобен фотопластинке, готовой принять изображение.
На станции нас ожидал четырехколесный экипаж, и мы покатили по сельской местности. Совсем недавно здесь прошел дождь, тот же самый, что и в Лондоне, и зелень казалась особенно свежей. С неба струились тепловатые лучи весеннего солнца и со всех сторон слышалось мягкое, почти мелодичное журчание полноводных ручьев.
Проезжая извилистыми проулками, окаймленными изгородями и только-только опушившимися деревьями, мы вдыхали затхловатый и все же приятный аромат мокрой листвы и влажной земли. Однако, невзирая на это спокойствие, меня не покидала тревога.
– Дитс не обмолвился, почему он живет в сельской местности?
– Похоже, ваш интерес к лошадям, старина, ограничивается лишь скакунами на ипподроме, когда вы делаете ставки?
Я признал, что это так.
– А ведь этих скакунов где-то выращивают. В Мейзвуде находится известный конный завод.
– Клянусь Юпитером, я слышал об этом.
– Но не связали в своем сознании с нашим клиентом! Впрочем, не беда. Возможно, вам удастся кое-что разузнать о будущих победителях скачек.
Мы миновали лесок и двинулись вверх по склону к большому мраморному дому, который весьма соответствовал описанию Дитса. Я заметил позади него какие-то строения, очевидно, конюшни, и металлическую белую ограду, которая разделяла поросшую буйной травой землю на отдельные участки. На одном из них возвышалось несколько барьеров, и всюду в глаза бросались два цвета – белый и зеленый, характерные для подобного рода ферм.
Въехав на вершину холма, экипаж завернул за внушительного вида дом, и здесь мы увидели Клайда – я принудил себя мысленно называть его Дитсом, – беседовавшего со слугами у конюшен. Он тотчас же поспешил нам навстречу с приветливой улыбкой на своем волевом лице.
– Надеюсь, ваша поездка была приятной, джентльмены?
– Вполне, – ответил Холмс.
Глаза его, как и мои, внимательно изучали окрестности. По протоптанным тропинкам к выгонам направлялись лошади. Среди них было много могучих, взрослых животных, которые время от времени носились взад-вперед и резво взбрыкивали.
Хозяин, одетый в рубашку-апаш, бриджи и кавалерийские сапоги, мало походил на того денди, который предстал перед нами накануне. Следуя за ним в дом, я не мог удержаться, чтобы не спросить:
– Интересно, а среди ваших животных есть потенциальные победители?
– Надеемся, что так. Несколько годовалых показывают отличные результаты, к тому же у них превосходные родословные. Особенно большие надежды подает жеребенок от Нурании.
Мы были уже рядом с домом. С этой стороны находились въездные ворота, такие огромные, что под ними могли бы проехать сразу два экипажа.
– Не хотите ли умыться перед обедом, – в некотором замешательстве спросил Дитс, – или сразу приметесь за дело?
– Поскольку мы находимся снаружи, то предпочтительнее было бы осмотреть сначала балкон, – откликнулся Холмс, и хозяин повел нас за угол.
С северной стороны Мейзвуда к парадной двери вело широкое крыльцо, хотя я полагаю, что чаще всего пользовались дверью у въездных ворот. Далее, на втором этаже, в большом прямоугольном выеме размещался балкон, куда выходили пять застекленных дверей. Излом в ровной стене дома представлял собой некий архитектурный изыск. Балкон огораживался каменной балюстрадой, украшенной лепными головами диких зверей. В самом центре красовалась большая львиная голова, мотив явно патриотический.
– По-видимому, это и есть тот самый балкон, куда, как вам кажется, забрался предполагаемый грабитель? – спросил Холмс таким тоном, что вопрос воспринимался чисто риторическим.
Дитс кивнул.
– Разрази меня Бог, если я понимаю, как он это сделал.
Я тоже понять не мог. Окна на нижнем этаже надежно защищены решетками. Над окнами высятся гладкие, без единого выступа или выемки, стены. Нет рядом и зарослей крепкого английского плюща, которым так часто пользуются преступники.
Обозрев стену, Холмс отошел в сторону и принялся разглядывать дом под другим углом. Коннозаводчик вопросительно посмотрел на меня, но я покачал головой, давая понять, что тоже не вполне понимаю, о чем размышляет мой друг. Что, разумеется, было не совсем так.
– Может быть, я велю навести порядок наверху, – предложил он. – Если вы хотите осмотреть гостиную. Дули проведет вас туда.
– Превосходно, – как бы размышляя вслух, проговорил Холмс.
Наш клиент удалился, и я обеспокоенно повернулся к своему компаньону. По всей видимости, осматривая место преступления, он вопрошал себя, как бы он сам в случае надобности взобрался на балкон. Если, конечно, уже не нашел ответа на этот вопрос. Прежде чем я успел задать вопрос, он посмотрел мне в глаза.
– Задача кажется вам трудноразрешимой, Ватсон?
– Да, конечно. Даже представить себе не могу, как бы это сделал один из тех акробатов, что словно мухи летают под куполом цирка.
– Итак, он не мог вскарабкаться по стене. Не мог воспользоваться лестницей, ибо было бы просто невозможно быстро убрать ее. И я думаю, – произнес Холмс со смешком, – что, не имея крыльев, он вряд ли мог бы взлететь на балкон.
– Тогда как же он поступил? Я не вижу никакого ключа к разгадке этой тайны.
