Одри.
— Ну что ж…
— Это самое крупное дело в моей жизни! — В голосе девушки звучало исступленное воодушевление. — И не только в моей, такое вообще мало кто проворачивал! На подготовку ушли месяцы! Я просиживала ночь за ночью, планируя все до малейших деталей, до последнего пути отхода. Я собрала идеальный механизм; нужно только нажать кнопку, и он заработает. С завтрашнего вечера и до момента, когда мы окажемся в безопасности, все пройдет как по маслу. А ты предлагаешь мне сдаться!
На Дикки накатило какое-то безумие. Он обернулся, положил ей руки на плечи и развернул с ненужной силой.
— Хорошо же! Тебе обязательно надо показать, какая ты вся из себя? Чертовски нравится выглядеть умной и смелой?.. А теперь послушай, что я об этом думаю! Ты просто глупая маленькая дурочка…
— Убери от меня руки!
— Как только закончу. Так вот, ты просто глупая маленькая дурочка, которую мне очень хочется отшлепать, как любого другого ребенка…
Лунный свет блеснул на иссиня-черном металле появившегося между ними предмета.
— Отпустишь ты меня или нет? — угрожающе спросила Одри.
— Нет. Давай, стреляй. Я сказал, что тебя следует отшлепать, и, клянусь богом… Одри, Одри, что с тобой? Ты плачешь?!
— Ничего подобного! Иди к черту!
— Но я же вижу.
— Просто дым попал…
— Ты давно бросила сигарету.
Отчаянная хватка Дикки ослабла. Одри тут же шагнула назад, сбросив его руки.
— Я не собираюсь поддаваться чувствам, — с дрожью в голосе проговорила она. — Если я плачу, это мое дело. Значит, есть причины. Глупая или не глупая, я хочу свою четверть миллиона долларов и намерена получить ее — вопреки Хиллорану и тебе тоже, если ты встанешь на его сторону.
— Я не на его стороне. Я…
— Тогда на чьей же? Их всего две.
Момент был упущен. Рискованная попытка продемонстрировать силу провалилась — Дикки просто не привык запугивать девушек. Когда же пыль после вспышки ярости рассеялась, снова стала понятна вся слабость его позиции. Святой, который мог блефовать, не моргнув глазом, наверное, продолжил бы и дальше, но Дикки Тремейн так не умел. Он не осмеливался заходить слишком далеко, чувствуя себя связанным по рукам и ногам. Его так и подмывало выложить карты на стол — сказать правду, предъявить ультиматум, и к черту последствия. Однако осторожность — возможно, излишняя — победила. Если у Хиллорана оставалась привычка к повиновению, то у Дикки — к преданности. И оба не могли от них вдруг отказаться.
— Я на твоей стороне, — заверил он.
И тут же задумался, стоило ли поддаваться импульсу, заставившему на секунду потерять самообладание.
— Тогда к чему все это?
— Я поддерживаю тебя больше, чем ты можешь представить. Впрочем, сейчас не до того… Как ты намереваешься справиться с ситуацией?
— Дай еще закурить.
Дикки протянул ей вторую сигарету, поднес спичку и мрачно уставился на море. Положение было безнадежным. «И почему, — подумал он горько, — нужно так фанатично цепляться за данное слово? Просто чистое безумие». Да, это так, и все же он дал обещание и не мог отступиться от него, по крайней мере до завтрашнего вечера.
— Что, по-твоему, будет теперь делать Хиллоран? — спросила Одри. — Предпримет еще одну попытку или подождет до завтра?
Момент был давно упущен — а может, и вообще не наступал. Дикки попытался сосредоточиться.
— Не знаю. Я бы на его месте попробовал снова. Другое дело — насколько это в его характере. Ты знаешь его лучше, чем я.
— Не думаю, что он рискнет. Сегодня у него уже был шанс выступить против меня, но он струсил. С точки зрения психологии, это шаг назад, и ему понадобится время, чтобы вновь решиться. Держу пари, до завтра он затаится и будет только рад возможности еще раз все обдумать — спешить ему некуда.
— А завтра у тебя появится ответ получше?
Одри улыбнулась.
— Утро вечера мудренее, — беззаботно сказала она. — Спокойной ночи, Дикки, я устала.
Однако он задержал ее.
— Обещай мне кое-что.
— Что именно?
— Запри дверь на ночь и никому не открывай — ни под каким видом.
— Разумеется. Я бы в любом случае так поступила. И тебе советую.
Он проводил ее до каюты. Легкий бриз шевелил волосы Одри, серебрившиеся под лунным светом. Она была прекрасна. Проходя под фонарем, Дикки обратил внимание, как безмятежно ее гордое красивое лицо. Всю злость вдруг словно рукой сняло.
Они подошли к двери.
— Спокойной ночи, Дикки, — повторила Одри.
— Спокойной ночи, — ответил он и внезапно добавил странно напряженным голосом: — Я люблю тебя, Одри. Спокойной ночи, дорогая.
И ушел, прежде чем она успела что-то сказать.
Дикки приснилось, что он, сидя на груди Хиллорана, сжимает пальцами его горло и колотит головой о палубу. Треск каждый раз стоял оглушительный. Нехотя проснувшись, Дикки понял, что настоящим источником шума стал стук в дверь, и приоткрыл один глаз. Через иллюминатор в каюту струился утренний свет. Зевая, Дикки скатился с койки, вытащил из-под подушки автоматический пистолет и пошел открывать.
На пороге стоял стюард, весь в белом, с чашкой чая в руках. Дикки поблагодарил, забрал принесенное, закрыл дверь и снова запер. Присев на койку, он задумчиво помешал чай, потом так же задумчиво посмотрел на него, понюхал и вылил за иллюминатор, закурив вместо этого сигарету.
В ванную Дикки отправился с пистолетом в кармане халата, держа ладонь на рукоятке. Приняв холодный душ и почувствовав себя лучше, с теми же предосторожностями вернулся в каюту переодеться.
Прошлой ночью сон пришел почти мгновенно. Дикки Тремейн обладал почти сверхъестественной способностью воплощать в жизнь древнее изречение «довлеет дневи злоба его» [33] и спал как убитый, зная, что назавтра понадобится свежая голова. И вот теперь, когда завтра настало, пришло время подумать.
При свете дня положение представлялось не более обнадеживающим, чем накануне вечером. Обычно страхи и ужасы имеют полезную способность во многом рассеиваться за ночь — но только не в этом конкретном случае.
Да, Дикки мирно проспал до утра, и никаких попыток повторить покушение не последовало. Разве что чай?.. Следовательно, Хиллоран действительно пока не обрел уверенность в себе. Если бы он решился на контратаку, такие мелочи, как запертая дверь, его бы не остановили.
И все же это мало утешало Дикки. Они находились на яхте, которая беспечно шла по Средиземному морю с бриллиантами на миллион долларов на борту, и каждый доллар мог послужить лишним аргументом для Хиллорана — и остальных. Одри Пероун назвала свою схему безупречным механизмом. Так оно и было — пока работа всех его винтиков и
