Коко это не интересовало, он не хотел иметь с рекой никаких дел. Он тянул поводок подальше от пирса и стоял на мокрой траве до тех пор, пока они не пошли обратно. Только раз он остановился, чтобы понюхать яркий зелёно-голубой предмет на краю дорожки, который Квиллер и подобрал. Это был маленький кусок обожженной глины, покрытый глазурью, по размеру и форме напоминавший жука. На нижней стороне были выгравированы инициалы «Д. Г». Квиллер положил жука в карман, натянул поводок и поволок Коко домой.
С заднего фасада здание выглядело бесформенной птицей: с хохолком труб и гаражами в виде неуклюжих крыльев, пожарные лестницы и карнизы походили на оборванные перья. Обращали на себя внимание два огромных окна в квартире Грэмов, и, взглянув туда, Квиллер заметил фигуру, быстро пропавшую в глубине комнаты.
Он зашёл в гараж, рассчитанный на три машины. Одна из дверных створок скрипнула. В гараже находилась одна-единственная машина – ярко-голубой автомобиль с откидным верхом. Закрыв дверь гаража, Квиллер внимательно осмотрел машину изнутри и снаружи – пол, обивку кресел, приборную панель. Всё было чисто.
– Что ты об этом думаешь, Коко? – пробормотал он. – Всё тут слишком уж стерильное.
Коко был занят обнюхиванием масляных пятен на бетонном полу.
Когда они вернулись в номер шесть, Коко позволил Юм-Юм облизать себе мордочку и уши. А Квиллер стал мерить шагами комнату, спрашивая себя, куда ушла Джой, ушла ли она одна и когда даст знать о себе, если это вообще произойдёт. Что скрывать, интересовался он в этом диалоге с самим собой и судьбой злосчастных семисот пятидесяти долларов. В конце концов, до поступления в «Прибой» он достаточно долго был безработным и семьсот пятьдесят долларов были для него почти целым состоянием.
Интересно, «Кипер и Файн» начали подгонять его новый костюм? Ему пришла в голову мысль позвонить им и отменить заказ. Теперь ему совершенно не нужен новый костюм. Весна была короткой. Вдобавок к душевному дискомфорту он был чертовски голоден.
На столе произошло какое-то движение: шуршание бумаг, удары по клавишам пишущей машинки, звук падающих карандашей и ручек и легкий удар об пол – это упали новые очки для чтения.
Квиллер кинулся к столу, Коко быстро шмыгнул в кресло.
– Дрянной кот! – крикнул Квиллер.
К счастью, очки спаслись благодаря тяжёлой оправе, но, когда Квиллер заметил лист бумаги в пишущей машинке, у него противно закололо верхнюю губу. Он надел очки и присмотрелся.
Коко открыл для себя верхний регистр. Одной лапой он наступил на клавишу «3», а другой – на «О».
В полдень Квиллер поспешил в пресс-клуб и присоединился к Арчи Райкеру, проводившему время за стаканом мартини.
– Извини; что опоздал, – сказал Квиллер, – я должен был повести Коко к ветеринару.
– Что с ним такое?
– На прогулке он съел слишком много травы. Когда мы пришли домой, его вырвало, и я подумал, что он съел что-нибудь ядовитое.
– Все коты едят траву, и их после этого тошнит, – сказал Райкер. – Так они избавляются от шерсти, застрявшей в пищеводе.
– Теперь я это знаю. Мне сказали в лечебнице. Плохо только, что Коко вырвало в мои новые туфли.
– Кошек нужно вычёсывать. Мои дети вычёсывают наших котов каждый день, и у нас не возникает никаких трудностей.
– Жаль, что мне об этом раньше никто не сказал.
Я выложил пятнадцать долларов врачу. – Квиллер закурил трубку, попросил официантку принести кофе.
– Что это за потрясающая новость, о которой ты упомянул по телефону? – спросил Райкер.
Квиллер выпустил дым.
– История повторяется. Джой снова пропала, – сказал он.
– Ты шутишь!
– Какое там.
– Так она опять взялась за свои штучки?
– Не знаю, что и подумать, – признался Квиллер.
Он рассказал, как Джой приходила к нему в комнату, чтобы поделиться своими планами относительно развода. О чеке на семьсот пятьдесят долларов он промолчал.
– Рози хотела позвонить Джой, – сказал Райкер, – и пригласить её поговорить по душам. Она думала, это поможет.
– Теперь уже слишком поздно.
– А что её муж?..
– Он говорит, она и раньше уходила, но всегда возвращалась. Но он не знает того, что знаю я.
– Как он, кстати, выглядит? Рози попросила меня выяснить это. Ты же сам знаешь, какие они, женщины.
– Он выглядит и разговаривает как деревенский простак. Совсем не тот тип, который нравится Джой. Высокий, костлявый. Редкие рыжие волосы и веснушки. Типичная деревенщина. Он, очевидно, думает, что у него богатый, красочный язык, но его клише устарели: такие словечки употреблялись тридцать лет назад. Если хочешь знать моё мнение, он из тех, кто отчаянно хочет быть кем-то, но всегда остается никем.
– Человек, от которого уходит женщина, менее всего думает о своих профессиональных достижениях, должен тебе заметить, старина, – сказал Райкер самодовольно, наслаждаясь своим глубокоумным наблюдением.
– Джой так и сказала. Она сказала, что он не пользуется большим успехом как керамист.
– Как такая блестящая девушка, как Джой, могла связаться с таким никудышным парнем?
– Кто знает? Ей всегда нравились высокие мужчины. Может, он хорош в постели. Может, его веснушки взывают к её материнскому инстинкту.
Райкер заказал ещё мартини, и Квиллер продолжал:
– Теперь, когда ты выпил, я тебе расскажу остальную часть истории. Как раз перед тем, как Джой исчезла, я одолжил ей некоторую сумму денег.
Райкер чуть не подавился оливковой косточкой.
– Ой, нет! Сколько?
– Семьсот пятьдесят.
– Семьсот пятьдесят! Призовые деньги? Квиллер кивнул.
– Вот это да! Ты дал ей наличными?
– Я выписал чек.
– Останови выплату, Квилл.
– Они ей могут быть очень нужны, где бы она ни была. С другой стороны, – сказал он медленно, – она могла убежать с другим мужчиной. Или… что-то могло с ней случиться.
– Случиться? С чего это ты взял?
Райкер знал о прозрениях Квиллера. Они бывали либо абсолютно верны, либо совершенно беспочвенны.
– Прошлой ночью я слышал крик – женский крик. И вскоре после этого из гаража выехала машина. – Квиллер нервно потёр усы.
Райкеру был знаком этот жест. Он означал, что его друг напал на след очередного преступления, маленького или большого, реального или воображаемого. Работа Квиллера в полиции в молодые годы развила у него шестое чувство – нюх на преступления. Чего Райкер не знал – и чему бы никогда не поверил, – так это информации о чрезвычайной чувствительности огромных усов Квиллера. Прозрения обычно вызывали покалывание в верхней губе, и когда это случалось, Джим никогда не ошибался.
– У тебя есть какие-нибудь теории? – спросил Райкер.
Квиллер покачал головой. Он ничего не сказал о числе, которое напечатал Коко, хотя от воспоминания о нём у него дыбом встали волосы.
– Я сказал Дэну, что слышал крик, и он объяснил мне причину. Оказывается, волосы Джой попали в колесо.
– В какое колесо?
– Гончарного круга. Они используют его для изготовления кувшинов. Дэн говорит: она закричала, и он пришёл на помощь. Но я не знаю, верить этому или нет.
– По-моему, у нас нет причин для беспокойства. Она, возможно, направляется сейчас в Чикаго к своей тетке, если старушка ещё жива.
Квиллер не оставлял своего:
– За ужином Джой нападала на всех. Что-то с ней было не то.
– Кто ещё живёт в этом странном заведении?
Роберт Маус, юрист, он же владелец дома. Он не может ничего сказать ни по какому поводу, даже по поводу погоды, не взвесив предварительно все «за» и «против», не выяснив законности сказанного и налоговых преимуществ. Джентльмен с большим чувством собственного достоинства. Но вот как интересно развиваются события: сегодня утром он ходит с подбитым глазом… Потом есть ещё Макс Сорэл, владелец ресторана «Телячьи нежности». Он смотрит на женщин с интересом, и как раз его машина выехала из гаража вскоре после того, как я услышал крик.
– А ты уверен, что он был в машине? – спросил Райкер. – За рулем могла быть и Джой.
– Если там была Джой, то после она подтолкнула автомобиль сзади и отправила его обратно: сегодня утром машина снова стояла в гараже. Дэн предположил, что она уехала на автобусе. Если это так, она выбрала отличное время – шёл сильный дождь.
– Кто ещё живёт в доме?
– Три женщины и мальчик-слуга, излишне любопытный, но симпатичный. – Квиллер опёрся локтем о стол и пригладил усы. Он припомнил, как Джой говорила ему о «невинном» шантаже, и решил не упоминать о нём.
– У тебя слишком разгулялась фантазия, Квилл. С Джой ничего не случилось, вот увидишь.
– Если бы я был так уверен в этом.
