— Право, не знаю, — ответила блондинка. — Очень недолго.
— Пятнадцать минут? Полчаса?
— Может быть. Не знаю.
— Или час? — пробормотал Эллери.
— Нет! Скорее полчаса.
— Иными словами, опус мистера Рота возмутил вас, но вы читали его полчаса или больше. По вашим словам, у меня сложилось впечатление, что вы отшвырнули книгу с отвращением, едва начав читать. Ваши ответы не слишком последовательны.
— Почему вы цепляетесь ко мне, мистер Квин? — воскликнула блондинка. — Что вам от меня нужно? Хорошо, я читала эту грязную книжонку достаточно долго, а во вторую едва заглянула. Но это ничего не меняет, так как я крепко спала задолго до того, как убили Джонни.
Ньюби встрепенулся:
— Откуда вы знаете, когда убили мистера Бенедикта, мисс Уэстон? Никто здесь не упоминал об этом.
Одри смутилась:
— Разве?.. Ну… я просто предположила…
Ньюби не настаивал.
— Во время ваших обоих походов вниз и наверх вы никого не видели?
— Никого. Двери всех спален были закрыты. Естественно, я подумала, что все, кроме меня, спят.
— Как насчет вас, мисс Кемп? — Ньюби внезапно повернулся к рыжеволосой.
Но она была к этому готова.
— Насчет меня?
— Вы заснули, как только легли?
— Хотела бы я так сказать, — отозвалась Марша, — но в таком деле, если вам нечего скрывать, лучше говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды. Я порядочно выпила и так шаталась, что с трудом поднялась по лестнице, но, едва легла, сна как не бывало…
— Погодите. В котором часу вы отправились в спальню?
— Я была не в том состоянии, чтобы замечать время, шеф. Помню только, что это было после того, как Одри пошла наверх.
— Насколько после?
Марша Кемп пожала плечами.
— Я могу вам сказать, — заговорила Элис Тирни. — Было около половины третьего.
— Ты у нас ходячий хронометр, — буркнула рыжая. — Как бы то ни было, у меня кружилась голова, и я подумала, что еда утихомирит мой желудок, поэтому спустилась в кухню, приготовила себе сандвич с курицей и чашку теплого молока и отнесла их к себе в комнату. Дедуля видел тарелку с крошками и грязную чашку, когда разбудил меня. Верно, дедуля?
Инспектор Квин молча кивнул. Он стоял у французского окна, глядя на террасу.
— Вот видите?
Под распахнувшимся пеньюаром на Марше была короткая ночная рубашка. Эллери хотелось, чтобы она застегнула пеньюар, дабы он мог сосредоточиться на деле. Под прозрачной тканью Марша походила на гигантский бутон, который вот-вот распустится.
— Должно быть, теплое молоко мне помогло, так как вскоре я отключилась. Больше я ничего не помню вплоть до того, как старая ищейка меня разбудила.
— Во время похода в кухню и обратно вы никого не видели?
— Нет.
— И очевидно, ничего не слышали во время убийства?
— Вам меня не подловить. Я не знаю, когда произошло убийство. Как бы то ни было, я ничего не слышала ни в какое время.
Сну Элис Тирни также помешал алкоголь.
— Я не привыкла пить, — сказала бывшая медсестра, — а прошлой ночью выпила слишком много. Я поднялась в свою комнату следом за Маршей, а когда не смогла заснуть, пошла в ванную принять что-нибудь от головной боли. Но я ничего не нашла в аптечке, поэтому спустилась в нижнюю уборную, где днем видела буфферин. Я приняла пару таблеток и вернулась в спальню. Буфферин не слишком помог, и я попробовала холодные компрессы, а потом, от отчаяния, приняла пилюлю снотворного из пузырька, который нашла в аптечке. Я ненавижу снотворные, так как слишком часто имела с ними дело, но это сразу подействовало, и я заснула.
Как Одри и Марша, Элис никого не видела и ничего не слышала.
— Странно, — заметил шеф Ньюби. — Казалось, при такой беготне вниз и вверх по лестнице кто-то должен был на кого-то наткнуться. Как насчет вас, мистер Марш? Зачем вы спускались вниз?
— Я не спускался и вообще не выходил из комнаты. Прошлой ночью я тоже выпил лишнего, особенно после ухода Джонни, заснул минуты через две после того, как лег, и проснулся, почувствовав, что Эллери меня трясет.
— В котором часу вы пошли спать?
— Точно не знаю. Мне кажется, сразу после Элис Тирни, но я не уверен.
— Так оно и было, — сказала Элис.
— А вы, мисс Смит?
Услышав свое имя, секретарша вздрогнула и допила остатки бренди.
— Не понимаю, почему вы вообще меня расспрашиваете. Я всего лишь здоровалась с мистером Бенедиктом, когда он посещал офис мистера Марша.
— Вы покидали вашу комнату прошлой ночью после того, как пошли спать?
— Нет.
— Вы не слышали ничего, что могло бы помочь нам, мисс Смит? Постарайтесь вспомнить.
— Я говорила мистеру Квину перед вашим приходом, шеф Ньюби, что спала очень крепко.
«Как убитая», — молча напомнил ей Эллери.
— Я думала, что у меня будет напряженное воскресенье, и хотела выспаться, чтобы работать как следует. В конце концов, меня приглашали в этот дом не в качестве гостьи. Я здесь только как секретарь мистера Марша.
— Мисс Смит не может иметь к этому никакого отношения, — довольно резко, как показалось Эллери, заговорил Марш. — Я не собираюсь учить вас вашей работе, шеф, но не является ли все это пустой тратой времени? Должно быть, Джонни убил какой-то грабитель, который забрался в дом среди ночи, чтобы украсть что-нибудь, и потерял голову, когда Джонни проснулся и застиг его врасплох.
— Я бы хотел, чтобы все оказалось так просто, мистер Марш. — Ньюби посмотрел на Эллери, который быстро вышел и вернулся, неся в руках платье с блестками, парик и вечерние перчатки.
— Поскольку вы все миссис Бенедикт, — сказал он бывшим женам, — мне будет легче обращаться к вам по именам. Одри, вчера днем вы приходили ко мне сообщить о краже платья из вашей комнаты. Вы имели в виду это платье?
Он показал черное платье блондинке, которая с подозрением его обследовала, потом медленно поднялась и приложила к себе.
— Похоже на то… Да, это оно. Где вы его нашли?
Эллери забрал у нее платье.
— Марша, это тот парик, который, как вы говорили мне вчера, у вас украли?
— Вы сами это знаете. Если в городе найдется еще один зеленый парик, я его съем. — Рыжеволосая женщина примерила парик. — Это он.
— Элис, это ваши вечерние перчатки?
— На указательном пальце левой перчатки должна быть маленькая дырочка, — сказала брюнетка. — Да, вот она. Это мои перчатки, мистер Квин. Но у кого они были?
— Мы не знаем, у кого они были, — ответил Ньюби, — но знаем, где они оказались. Мы нашли их в спальне Бенедикта, рядом с его телом.
Наступило гнетущее молчание.
— Но что это значит? — воскликнула наконец Элис. — Зачем было кому-то красть мои перчатки, а потом класть их практически на труп Джонни?
— И мое вечернее платье?
— И мой парик?
— Ничего не понимаю. — Марш отошел к бару, но, казалось, забыл о стакане в руке. — Такие вещи по твоей части, Эллери. В чем тут дело? Или ты не согласен, что грабитель или бродяга…
— Боюсь, что нет, — вздохнул Эллери. — Возможно, ты в состоянии помочь нам в этом разобраться, Эл.
— Я?
— Анс, вы не возражаете?
Ньюби махнул рукой:
— Вы знаете о здешней ситуации куда больше меня, Эллери. Забудьте о протоколе.
— Тогда позвольте мне объяснить, — сказал Эллери. — Вчера вечером я был на террасе, слушая, как Джонни произносил речь о своем намерении написать новое завещание. Полагаю, Эл, что, поскольку ты был нотариусом, составившим первое завещание Джонни, а целью этого уик-энда было составление нового завещания, ты привез с собой копию старого?
— Да. — Марш воинственно выпятил массивный подбородок. — Значит, ты подслушивал, Эллери? Почему?
— Потому что меня беспокоила создавшаяся ситуация, и дальнейшие события подтвердили мои опасения. Я бы хотел взглянуть на первое завещание.
Марш поставил стакан. Его подбородок не возвещал перемирия.
— Формально я вправе отказаться…
— Мы это знаем, мистер Марш, — резко прервал шеф полиции. — Но при расследовании убийства нам не до формальностей. Пожалуйста, покажите завещание Бенедикта.
Адвокат колебался. Наконец он пожал плечами:
— Оно в «дипломате» в моей комнате. Мисс Смит…
— Не беспокойтесь, — неожиданно сказал инспектор Квин. — Я его принесу.
Они успели забыть о его присутствии. Старик вышел и быстро вернулся.
— Я не открывал «дипломат», мистер Марш.
Адвокат бросил на него странный взгляд, затем подошел, открыл «дипломат», вынул документ на нескольких листах в прозрачной папке и передал его шефу. Ньюби извлек завещание, полистал его и вручил Эллери, который уделил ему куда больше времени.
— Вижу, Эл, это завещание составили давно, но после каждого брака и развода в него включали дополнительные пункты.
