Ознакомительная версия.
— Во всяком случае, целоваться они в нашем присутствии не собираются.
Мегрэ тяжело уставился на Лапуэнта.
— Ты действительно это допускаешь?
— С сегодняшнего утра — да. Может быть, я ошибаюсь, но…
— А не слишком ли это просто? Они оба умны. Натали — просто зверь. Слышал, что сказал нам психиатр? Это мне напоминает одну фразу, которую я недавно вычитал: «Неистовая до потери способности соображать».
— Думаете, это к ней применимо?
— Да. Во всяком случае, когда она выпьет. А так как пить она начинает с утра, то под воздействием алкоголя становится опасной.
— Настолько, чтобы убить собственного мужа?
— Согласен — едва ли… И все-таки она беспокоится. Я встретился бы с ней еще раз только для того, чтобы вынудить ее перейти к обороне.
— А если она боится?
— Кого?
— Своего мужа. Тому тоже, должно, временами хочется, чтобы она оказалась в могиле. Он терпит ее уже больше пятнадцати лет, согласен, но иногда наступает момент, когда любая веревка рвется.
Мегрэ снова усмехнулся:
— Ну и мудрецы же мы с тобой оба! Строим предположения о вещах, которых не знаем.
Он не заказал себе коньяк после кофе. У комиссара надолго сохранится к нему отвращение, после того как у него на глазах жена нотариуса хлестала этот напиток как воду.
Мегрэ расположился у себя в кабинете и, полуприкрыв веки, рассматривал сидевшего перед ним мужчину: одет тот был в строгую униформу шофера, в замешательстве то и дело вертел в руках фуражку.
Лапуэнт пристроился у края стола со своим неизменным блокнотом для стенографирования. Это он съездил за шофером на бульвар Сен-Жермен и нашел его там в комнатке над гаражом.
Мегрэ пришлось долго настаивать, прежде чем оробевший собеседник опустился на стул.
— Вас зовут Витторио Петрини?
— Да, месье.
Он был превосходно вышколен: то и дело казалось, что он сейчас начнет отдавать честь.
— Родились где?
— В Патино. Это деревушка к югу от Неаполя.
— Женаты?
— Нет.
— Сколько вы уже во Франции?
— Десять.
— Вы сразу же поступили на службу к вашим нынешним хозяевам?
— Нет, месье. Я четыре года служил у маркиза д'Орсель.
— Почему вы его оставили?
— Потому что маркиз умер, месье.
— Скажите мне, в чем состоят ваши обязанности у Сабен-Левеков?
— Они у меня несложные, месье. Утром я езжу по магазинам с мадемуазель Жалон.
— Кухаркой?
— Ей трудновато ходить. Она уже в возрасте. Потом я ухаживал за машинами, если месье не нуждался в моих услугах.
— Вы говорите «не нуждался»…
— Как, месье?
— Вы говорите, как будто это было в прошлом.
— Я уже давно не видел месье.
— Какой машиной он пользовался?
— Иногда «фиатом», иногда «бентли» — в зависимости от того, к кому должен был ехать. Нам случалось уезжать километров на пятьдесят, даже на сто от Парижа. Среди клиентов месье есть очень старые люди, и в город они не заезжают. Некоторые живут в очень красивых замках.
— Ваш хозяин разговаривал с вами дорогой?
— Бывало, месье. Хозяин очень хороший, не гордый, почти всегда в хорошем настроении.
— Хозяйка по утрам никогда не выезжает?
— Почти никогда. Клер, ее горничная, говорила, что она очень поздно ложится. Бывает даже, что она не завтракает.
— А днем?
— Месье я почти никогда не был нужен. Он был в конторе.
— Он сам не садился за руль?
— Иногда. Но тогда он любил брать «фиат».
— А хозяйка?
— Она иногда выходила часа в четыре-пять. Без меня. Без машины. Кажется, ходила в кино, почти всегда куда-нибудь в Латинский квартал, а возвращалась на такси.
— Вам не казалось странным, что она не просит вас отвезти ее и встретить?
— Казалось, месье. Но не мне об этом судить.
— Случалось ей выезжать вместе с вами?
— Один-два раза в неделю.
— Куда она ездила?
— Недалеко. На улицу Понтье. Она шла в маленький английский бар и оставалась там довольно долго.
— Вы знаете название бара?
— Да, месье. «Пиквик».
— В каком состоянии она оттуда выходила?
На этот вопрос шофер ответил не сразу.
— Она бывала пьяна? — упорствовал Мегрэ.
— Иногда я помогал ей сесть в машину.
— Она сразу же возвращалась домой?
— Не всегда. Бывало, она просила остановиться у другого бара, который в отеле «Георг Пятый».
— Она и оттуда выходила одна?
— Да, месье.
— Она могла сесть в машину?
— Я ей помогал, месье.
— А по вечерам?
— Она никогда не выходила по вечерам.
— А хозяин?
— Он выходил, но без машины. Думаю, предпочитал брать такси.
— Каждый вечер?
— О нет. Иногда неделю, а то и дней десять оставался дома.
— Но бывало также, что он по нескольку дней не возвращался?
— Да, месье.
— Вы никогда не отвозили их куда-нибудь вместе, вдвоем?
— Никогда, месье. Вернее, один раз, на похороны. Года три-четыре назад.
Шофер продолжал теребить фуражку с кожаным козырьком. Синяя униформа сидела на нем прекрасно, ботинки блестели.
— Что вы думаете о своей хозяйке?
Он смутился, попытался улыбнуться.
— Вы ведь знаете, правда? Не мне о ней говорить. Я только шофер.
— Как она вела себя с вами?
— Когда как. Иногда и слова не скажет, сидит с поджатыми губами, как будто сердится на меня. А то называет меня «малыш Вито» и говорит без умолку.
— О чем?
— Трудно сказать. Иногда: «Не могу понять, как я до сих пор выношу эту жизнь…» Или, когда приказывает отвезти ее: «В тюрьму, Вито».
— Она так называла дом на бульваре Сен-Жермен?
— Когда пройдется по нескольким барам — да. «Знаете, я пью из-за этой свиньи, вашего месье. Любая женщина запила бы на моем месте». Все в таком роде, понимаете. Я молча слушал. Я очень люблю месье.
— А ее?
— Мне не хотелось бы отвечать.
— Восемнадцатое февраля — вам это что-нибудь говорит?
— Нет, месье.
— Это день, когда ваш хозяин в последний раз вышел из дома.
— Он, наверное, выходил один, потому что машина ему не потребовалась.
— Что вы делаете вечерами?
— Читаю или смотрю телевизор. Пробую избавиться от своего акцента, но не выходит.
Этот разговор был прерван телефонным звонком. Мегрэ указал Лапуэнту на телефон.
— Да… Он здесь. Передаю трубку… — И, обращаясь к Мегрэ, инспектор пояснил: — Комиссар полиции пятнадцатого округа.
— Слушаю, Жадо.
Мегрэ давно знал его и очень ему симпатизировал.
— Извините, что беспокою, господин дивизионный комиссар. Думаю, то, что я вам скажу, вас очень заинтересует. Бельгийский речник Жеф ван Рутен проверял у набережной Гренель, как работает мотор, и очень удивился, когда увидел, что посреди водоворотов на поверхность поднимается человеческое тело.
— Личность установили?
— У него в кармане брюк оставался бумажник. Жерар Сабен-Левек. Это вам что-нибудь говорит?
— Да, черт возьми! Вы на месте происшествия?
— Нет еще. Я прежде всего хотел предупредить вас. Кто это?
— Нотариус с бульвара Сен-Жермен, который исчез больше месяца назад. Сейчас еду. Встречу вас там. И спасибо.
Мегрэ запихал в карман вторую трубку, повернулся к шоферу:
— Пока вы мне больше не нужны. Можете идти. Благодарю за помощь.
Оставшись наедине с Лапуэнтом, Мегрэ вздохнул:
— Его-таки убили.
— Сабен-Левека.
— Только что вытащили тело из Сены, набережная Гренель. Поедешь со мной. Сначала предупреди отдел идентификации.
Маленький автомобиль выбрался из заторов машин и достиг Гренельского моста в рекордное время. На берегу Сены, ниже набережной, были свалены брусья, груды кирпичей, какие-то трубы. Несколько барж стояли под разгрузкой.
Вокруг безжизненного тела сгрудилось человек пятьдесят — постовому стоило большого труда не подпускать их близко.
Жадо был уже на месте.
— Товарищ прокурора сейчас будет здесь.
— Бумажник у вас?
— Да.
Жадо передал Мегрэ бумажник. Был он, естественно, совершенно размокший, липкий, дряблый. Лежало в нет три пятисотфранковых купюры и несколько сто-франковых, удостоверение личности и права. Чернила расплылись, но некоторые слова еще можно было прочесть.
— Больше ничего?
— Нет, есть. Чековая книжка.
— Тоже на имя Сабен-Левека?
— Да.
Мегрэ украдкой поглядывал на разбухшее тело, распростертое на мостовой. Как всегда в подобных случаях, комиссару пришлось пересилить себя, чтобы к нему приблизиться.
Вздутый живот был похож на переполненный бурдюк. Грудь была распорота, и оттуда вылезали внутренности мерзкого белого цвета. Что касается лица, в нем уже не оставалось почти ничего человеческого.
— Лапуэнт, звони Лёкюрёру, пусть сейчас же едет сюда.
Мегрэ не мог допустить, чтобы это увидела Натали.
— Где речник?
Ему ответили с сильным фламандским акцентом:
— Я здесь, господин полицейский.
— Вы тут долго стояли?
— Больше двух недель, понимаете. Я рассчитывал задержаться дня на два, чтобы выгрузить кирпичи, но забарахлил мотор. Механики пришли чинить. На это потребовалось время. Сегодня утром они закончили работу…
Ознакомительная версия.
