— Очень способная девушка, сразу видно. Должно быть, получала стипендию в школе…
— Да, но…
— Нет-нет, дорогая, я ни о чём не спрашиваю. Какое мне дело, кто она по происхождению? В наше время о человеке судят по тому, чего он сам добился в жизни. И потом, разве на эту стипендию проживёшь? Я же знаю, сколько Родни получает — курам на смех!
Бетси продолжала рассуждать, а Кэт слушала вполуха и про себя посмеивалась. Сперва она хотела было сказать, что Берди благодаря своим успехам заслужила стипендию в их привилегированной школе, но её отец отказался, с тем чтобы деньги передали ученице из небогатой семьи. Довольно странный поступок для такого делового человека, но отец Берди всегда был непредсказуемым. Впрочем, об этом лучше помолчать. Узнай Бетси, что её новая гостья не из рабочей семьи, как она определила по виду, что имя её отца широко известно по крайней мере в финансовых сферах, непременно начала бы её обхаживать, а это наверняка бы пришлось Берди не по нутру. Берди никогда не афишировала своё происхождение; она сама, наперекор отцу, стала зарабатывать себе на жизнь, отказалась от места адвоката, служит простым научным сотрудником, одевается, как бедная студентка, не принимает никакой материальной помощи, но, в конце концов, это её личное дело.
И не то чтобы у Берди с отцом какие-то разногласия: насколько Кэт могла судить, Берди любит его, а он её просто обожает. Они даже внешне очень похожи: он такой же маленький, невзрачный. Вот только глаза, огромные янтарные глаза Берди унаследовала от матери, умершей, когда они ещё учились в школе. Кэт хорошо её помнила — редкой красоты была женщина. Наверно, Берди считала, что ей нечего равняться с матерью, и потому даже не пыталась «подчёркивать свои достоинства», как пишут в дамских журналах. Она с детства была со странностями, и, надо сказать, детство у неё было не из лёгких.
— Кэт, Кэт, проснись! — Крис пощёлкал пальцами у неё перед носом. — Пойдём к столу. Давай я отнесу салат. Мы все уже с голоду помираем.
За ужином Бетси, как всегда, блистала, Родни отпускал грубые шутки, Ник добродушно улыбался, а остальные чувствовали себя не в своей тарелке. Зоя, нарядившись в чёрную шаль и кружевные митенки, с аппетитом съела полпорции спагетти, но на вторую половину её уже не хватило. Она неохотно поковыряла салат и без разговоров отправилась спать, даже про десерт не спросила. Вот что делает с детьми чистый воздух, подумала Кэт.
— Сегодня на десерт только кекс, — заявила Бетси. — Я хотела сделать пудинг, но за этими треволнениями… — И она одарила всех улыбкой.
Анна встала.
— Что ж, раз я лишила вас заслуженного десерта, пойду хотя бы принесу кекс и кофе.
— Спасибо, дорогуша, ты у меня умница! — Бетси откинулась на спинку стула и лишь на миг прикрыла глаза, однако жест был достаточно красноречивый, чтобы все отметили, как она устаёт, стараясь им угодить.
Анна снова не могла отделаться от чувства вины. Крис выглядел озабоченным. Уилф сидел нахохлившись. Ник, Джилл, Кэт и Джереми переглянулись.
Сонси, заметив это, по обыкновению разнервничалась, валя всё на себя. Боже, каким ничтожеством надо быть, чтобы так реагировать на выходки Бетси! Она неловко поднялась, с грохотом отодвинула стул, и покраснела.
— Я помогу тебе, Анна, — пробормотала она и, ни на кого не глядя, вышла в кухню.
— До чего забавна! — услышала она за спиной спокойно-высокомерный голос Бетси, от которого можно было взбеситься.
Кэт отхлебнула кофе и потянулась за своим рукодельем.
— О, Кэт, ты всё ещё колдуешь над своими полевыми цветочками? — изумилась Бетси.
— Да, — сокрушённо вздохнула Кэт. — Наверно, так никогда не закончу.
— И как у тебя терпения хватает! — сказала Джилл. — Ну-ка покажи, что ты успела вышить с тех пор, как я видела это в последний раз. Ага, вот тут и тут. Что же, ты порядком продвинулась.
— А я, между прочим, тоже пристрастилась к вышиванию, — весело сообщила Бетси. Она открыла плетёную корзину и показала начатый узор. — Мило, правда?
— Да, очень, — ответила Кэт, разглядывая отпечатанный на канве рисунок — весьма банальный букетик весенних цветов в пастельных тонах.
— К нему ещё прилагается прелестная овальная рамочка. Когда закончу — повешу в холле. Я только учусь вышивать, но даже не подозревала, как это увлекательно.
— Ой, Бетси, а это что? Шкатулка? Откуда она у вас? Сразу видно, старинная. — Кэт вытащила из корзины жестяную шкатулку. Рисунок на крышке уже выцвел, но всё-таки можно было рассмотреть, как три медведя-коала, сидя на эвкалипте, задумчиво глядят вдаль — так умеют глядеть только коалы.
— Я с детства храню тут свои сокровища.
Вид у Бетси был несколько обиженный, и Кэт, к своему стыду, поняла, что проявила бестактность, расхваливая шкатулку после того, как столь сухо отозвалась о рукоделье.
— Теперь я приспособила её под нитки. — Бетси с грустью вздохнула.
— А раньше там были фотографии и разные штучки, да, мама? — попытался утешить её Родни.
— Да, Родни, ты прав. Милая моя шкатулочка! Я даже возила её всюду с собой. А ещё любила уединиться в саду под большой яблоней и перебирать там свои ценности. Я сегодня рассказал об этом Зое, и она, золотко, решила тоже завести себе сокровищницу в обувной коробке. Слышишь, тётя Алиса?
Алиса буркнула что-то в ответ.
— Бедная малышка, — продолжала Бетси. — В наше время жизнь у детей стала тяжёлой. Они теперь лишены таких простых радостей, как шалаши, шкатулки и тому подобное. Все живут в городах, мамы работают, детишек отдают в детские учреждения, и для прежних забав у них нет ни времени, ни места.
— Ну, не скажите… — Кэт понимала, что Бетси говорит это ей в отместку и самое разумное — не обращать внимания, и всё же начинала поневоле раздражаться.
— Да я не виню родителей, боже упаси! Они вольны думать о себе и жить так, как им нравится. Ведь нынче об этом им только и твердят со всех сторон. Почему они должны всем жертвовать ради детей, как мы когда-то. Наши взгляды устарели, сейчас рассуждают иначе и, наверно, правильнее. — Бетси со вздохом открыла свою шкатулку. — Но нам, старомодным, трудно к этому привыкнуть. В наше время дети были на первом месте. — Она улыбнулась своим мыслям и чуть кокетливо продолжала: — Я только надеюсь, что Крис и Сью не дойдут до того, чтоб запихнуть моего будущего внука в ясли. Да я им просто не позволю, вот и всё. Я ещё не так стара и смогу позаботиться о малыше.
Кэт резко выпрямилась, охваченная бессильной яростью. Поверх склонившейся над вышиванием головы с великолепной укладкой поглядела на Джереми, а он лукаво подмигнул в ответ. Потом бросила быстрый взгляд на Сонси: та втянула голову в высокий ворот свитера, лицо было спрятано в тени.
Бетси выбрала розовую нитку и спокойно вдела её в иголку.
— А ты, Джилл, не привезла никакого рукоделья? — Чёрные глаза чуть блеснули.
— Не-ет, — протянула Джилл. — В отличие от Кэт я совершенно к этому не способна.
— Ну и зря — рукоделье очень успокаивает. Да и большого ума тут не надо. Я раньше тоже считала, что мне это не по силам, когда видела, как Кэт мучается. А оказалось — ничего сложного, правда, Кэт?
Кэт кивнула и заставила себя улыбнуться, хотя внутри у неё всё кипело.
— Сонси, а ты бы тоже показала Кэт свою работу, — предложил Крис.
— Да нет, не стоит. — Сонси испуганно, умоляюще взглянула на него.
— Но ты же взяла её, не так ли? Где она?
— Где-то там… в комнате. Я потом найду, — едва слышно вымолвила Сонси.
— Что ты стесняешься, глупенькая, я ведь тоже только учусь! — воскликнула Бетси. — А Крис не говорил, что ты вышиваешь. Это же замечательно! — Бетси просияла. — Все вышивают. Ну, мальчики, смотрите, какие у вас жёны рукодельницы.
Родни хрипло захохотал.
Крис поднялся и, не обращая внимания на Сонси, пытавшуюся его удержать, вышел из комнаты. Он вернулся, неся за пластмассовые ручки корзинку, расписанную лиловыми цветами.
— О! — У Бетси взлетели брови. — Какая… необычная корзинка, Сью! А впрочем… очень мило… Где ты её откопала?
Впервые за весь вечер Сонси посмотрела свекрови прямо в глаза и спокойно объяснила:
— Это мамин подарок. Она сама её сделала, когда я пошла работать.
Бетси прикусила язык. Насмехаться над чьей-то умершей матерью кощунственно — она это понимала.
Сонси открыла корзинку и достала кусок полотна в круглых пяльцах. Кэт придвинулась поглядеть, и у неё даже дух захватило. Она ожидала… трудно сказать, чего она ожидала, но такого… Исключительно тонкая, художественная работа: старая садовница в соломенной шляпе сидела на скамейке в саду, освещённая лучами заката. Множество оттенков от зелёного до золотистого, сливаясь, создавали в игре теней и света ощущение полного, умиротворяющего покоя.
