Ознакомительная версия.
С ее огромными глазами, прилизанными рыжими волосами и бледной, как творог, кожей она напоминала морское создание кисти Боттичелли: лупоглазую русалку, попавшую в рыбацкие сети и оказавшуюся между двумя мирами.
Это сама судьба в буквальном смысле слова толкнула Карлу мне навстречу в тот миг, когда она потребовалась, и избавила меня от крайне утомительного путешествия в Хинли. И хотя я могла бы найти адрес в телефонном справочнике, мысль о том, что судьба схватила Карлу за шиворот и бросила к моим ногам, как собака приносит кость, грела мне душу.
Карла была ученицей мисс Лавинии и Аурелии Паддок – претендующих на обладание музыкальными талантами старых дев, которые своей унылой игрой на пианино губят на корню все публичные мероприятия в Бишоп-Лейси.
Хотя она жила в нескольких милях отсюда, в Хинли, Карла часто приезжала на автобусе петь у нас, руководствуясь правилом, что лучше быть первым парнем на деревне, чем последним в городе.
Она и легка и стройна,
И шепчут мужчины: «Легка и стройна!»
Она вопила, словно подстреленная куропатка.
Ничего не имею против пения, если оно хорошее. Я и сама временами пою. Но иногда это уж чересчур, и сейчас был тот самый случай.
Видимо, бессознательно имитируя позу Карлы, я стиснула ладони на талии.
После ее длинного пронзительного и-и-и (это называется «фермата», как мне говорила сестра моя Фели, и ее можно держать так долго, как пожелает исполнитель) воцарилось драматическое молчание. Мои суставы хрустнули – все десять пальцев.
Одновременно.
Все в церкви оглянулись в поисках неприятного звука, включая Карлу и меня.
Ундина, ухмыльнувшись, жутковато хихикнула и показала мне большие пальцы.
Надо отдать Карле должное, она быстро совладала с собой и допела песню.
И убежала.
Я нашла ее на кладбище, она рыдала.
Я вспомнила слова поэта Уолтера де ла Мара:
Феномен, признаюсь, престранный,
Не знаю я факта странней:
Всё то, что мисс Т. было съедено,
В итоге сливается с ней.
Если мистер де ла Мар не ошибся, Карла, должно быть, питается светлячками. Ее красное лицо практически светилось изнутри, и лоб блестел от жира.
– Ненавижу тебя, Флавия де Люс! – выплюнула она. – Ты все испортила. Ненавижу тебя! Презираю тебя! Презираю!
– Извини, – ответила я. – Это получилось непроизвольно.
«Непроизвольно» – слишком сильное слово, слишком претенциозное, но оно вырвалось у меня раньше, чем я смогла совладать с собой.
В ответ Карла вспыхнула, как огонь.
– Вы, де Люсы, такие… такие… вы думаете, вы лучше всех! – в ее голосе слышалось шипение тысячи змей.
– Послушай, Карла, – я попыталась успокоить ее. – Это вопрос механики, а не злого умысла. Если приложить значительную силу к проксимальным фалангам и пястным костям…
– Ой, к черту твои проксимальные фаланги! – прорычала Карла, и я втянула воздух и широко распахнула глаза с таким видом, как будто ужасно шокирована.
– Карла!
Первый шаг к успеху – обрести моральное превосходство над противником, и если ты можешь сделать это одним словом или жестом – ты гений.
Еще я изумленно приоткрыла рот – это, конечно, перебор, но ведь избыток золота в Сикстинской капелле не погубил репутацию Микеланджело? С чего бы легкому преувеличению погубить мою?
Мысль о золоте напомнила мне, что это золотая возможность.
– Я понимаю, что ты чувствуешь, – сказала я, положив руку ей на плечо. – Мы с тобой очень похожи, ты и я.
Вот уж что нет, то нет, но второй шаг к успеху – установить связь с жертвой.
Карла бросила на меня взгляд, в котором читалась странная надежда. Мне чуть было не стало ее жаль.
– Мы с тобой? – переспросила она, и я поняла, что она моя.
– Разумеется! – рассмеялась я. – Все знают, как ужасно обращаются с тобой твои родные.
Это был выстрел наугад, но я сразу поняла, что попала точно в цель.
– Да? – произнесла она, и ее лицо омрачилось.
По словам моей сестрицы Даффи, Толстой написал, что все счастливые семьи счастливы одинаково, а все несчастные несчастливы по-своему. «Как мы», – добавила она с жуткой гримасой. Что ж, Толстой ошибался. На самом деле дела обстоят наоборот, во всяком случае, судя по моему скромному опыту.
Я совершенно ничего не знала о Карле, но было очевидно, что у нее должна быть семья.
– Ты права, – неожиданно сказала Карла. – Они и правда обращаются со мной ужасно. Они думают, что я неудачница.
– Почему они так думают? – поинтересовалась я.
– Потому что они сами – полные неудачники. Мама безуспешно пыталась стать скульптором, а отец – рекламным агентом. Интересно, что не получится у меня, когда я вырасту.
– Сколько тебе лет?
– Шестнадцать, – пробормотала она, потупив взор, как будто быть шестнадцатилетней – ужасное преступление.
– Давай лучше поговорим о чем-то более приятном, – сказала я, положив другую руку на ее плечо.
Она с сомнением взглянула на меня.
– «Нежная девушка», – проговорила я. – На самом деле ты пела о себе, верно?
Я помолчала, чтобы мой туманный комплимент дошел до нее. Сообразительность Карлы оставляла желать лучшего.
– И ты так прекрасно пела, – ободряюще продолжила я.
– Ты правда, правда так считаешь? – она уставила на меня огромные влажные очи.
Кто-то сказал, что лгущие губы порочат Господа, но я уверена, что те, которые выясняют правду, – воистину его радость.
Мне пришлось хорошенько подумать, перед тем как продолжить:
– Я не думаю, я знаю. – И я легонько сжала ее плечи.
Наверное, я вечно буду гореть в аду за эту откровенную ложь, но мне наплевать. Просто тем, кто в раю, придется обойтись без меня.
– Эта песня всегда напоминает мне другую – «Кто знает, где судьба ее настигнет», основанную на стихотворении Шелли. Наверняка ты ее знаешь.
Я была уверена, что Карла не знает, поскольку я только что ее выдумала.
Карла кивнула со знающим видом.
Готово! Действие равно противодействию! Где-то на небесах святой Петр пачкает свою большую книгу и сквернословит в наш адрес.
– Или, – продолжила я, – «Король песков», – и процитировала:
Из глины слеплю я всамделишный дом –
И стены, и пол, честно-честно!
Поселимся в нем мы с тобою вдвоем,
Нам будет с тобою не тесно!
– Оливер Инчболд, – сказала я. – Все это знают. Это из «Лошадкиного домика». Я всегда думала, что это стихотворение рассказывает об одиночестве. Лирический герой выражает желание вернуться в утробу матери, создать убежище и разделить его с другом. Ты согласна со мной?
Концепция возвращения в материнскую утробу была изложена во всех подробностях одной опытной девочкой в женской академии мисс Бодикот, но сомневаюсь, все ли я поняла.
Карла слабо кивнула. Дельце будет не таким легким, как я думала.
– Может, тебе стоит положить эти слова на музыку, – предложила я. – С твоим великим талантом…
Но не успела я договорить, как Карла запела – сначала ее голос дрожал. Она сочиняла жутковатую мелодию на ходу, и у меня мурашки бежали по коже.
Поселимся в нем мы с тобою вдвоем,
Нам будет с тобою не тесно!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
В. Шекспир. «Макбет». Акт четвертый, сцена I. Перевод С. Соловьева.
По Фаренгейту. По Цельсию это 38,8 градуса.
Цит. по переводу М. Лозинского.
Грималкин – кот шекспировских ведьм из «Макбета». Гризели Гридигут – коты ведьмы Джейн Уоллес, жившей в XVII веке в Хантингтоне.
«Фойлз» – сеть книжных магазинов в Англии, основанная в 1903 году. Знаменитый магазин, расположенный на Черинг-Кросс роуд, однажды попал в Книгу рекордов Гиннесса как магазин с самым большим количеством представленных книг и с самой большой совокупной длиной полок.
Здесь и далее стихи в переводе Михаила Савченко.
«Ветер Западный» – старинная английская песня XV века. Ее мелодия настолько известна, что несколько композиторов включили ее в мессы, Стравинский использовал ее для своей кантаты 1952 года, и она исполняется до сих пор.
«Мартынов день» – старинная английская баллада.
Песня «Нежная девушка» (Lass with a Delicate Air) – одна из самых известных работ английского композитора XVIII века Майкла Арна.
Ознакомительная версия.
