– Не думаю, что он там прохаживается… – Она понизила голос. – А что вы можете сообщить о нефритовом Будде?
– Я почти нашел нефритового Будду.
– Мне показалось, вы сказали, что уже нашли.
– Надеюсь, я этого так прямо не сказал.
– Ну, значит, я не расслышала. Иногда хорошо слышу, а иногда нет… Ладно, мистер Лэм, что ни говори, это было приятно. Но вот связаться с мужем… Ну хорошо, я готова попытаться.
Она включила электрический фонарик и направила луч на окно с зеркальным стеклом.
– Правее открыто другое окно, – заметил я. – Куда оно ведет?
– Оно ведет в маленький тамбур, о котором я говорила. У него две двери: одна в его апартаменты, другая в основную квартиру. Он держит обе либо запертыми, либо открытыми. Давайте попытаемся посветить в открытое окно.
Луч фонаря оказался достаточно мощным, чтобы проникнуть через открытое окно, показав часть полки, уставленной в беспорядке полудюжиной предметов, которые трудно было сразу распознать. Внезапно она выключила фонарь.
– Я боюсь, – сказала она. – Пойдемте отсюда, оставим это. Я скажу ему, как только он выйдет из логова. Он будет очень, очень доволен, мистер Лэм, что вы вернули это духовое ружье. Вы можете рассказать мне, как вам это удалось?
– Не теперь, – возразил я.
Она надула губы:
– Почему?
– Это может помешать возвращению нефритового божка.
Она опустила окно, отгородив нас матовым стеклом от окон на противоположной стороне вентиляционного колодца. Я попытался выбраться из угла. Она поизвивалась и встала лицом ко мне совсем уж близко: ее тело вдавилось в мое.
– Вы догадываетесь? – спросила она низким голосом.
– О чем?
– Вы очень привлекательны, – ответила она.
И вдруг обвила рукой мою шею, притянула мою голову к горячему кольцу своих губ. Подняла другую руку и пальцами начала поглаживать мою щеку, затем пальцы скользнули к затылку, пощекотали короткие волосы над шеей. Через минуту она отстранилась от меня, выдохнув: «О, вы чудесный!» А затем деловито произнесла:
– Вот салфетка. Сотрите губную помаду. Я не хочу, чтобы Сильвия узнала, что я… я… стала несдержанной.
Она засмеялась, повернулась к зеркалу, вынула помаду и начала красить губы.
– Все в порядке? – спросила она.
Я осмотрел свое отражение в зеркале.
– Думаю, да. Дыхание немного учащенное, но в общем все в порядке.
Она открыла дверь ванной и небрежной походкой вышла в студию, говоря:
– Не получилось, Сильвия. Мы не можем вызвать его.
Она обернулась ко мне, теперь холодная и томная, и сказала равнодушно, отпуская:
– Полагаю, это бесполезно, мистер Лэм. Я дам ему знать, что вы отыскали духовое ружье.
– И на пути к возвращению божка, – добавила Сильвия Хэдли.
– И на пути к возвращению божка, – эхом отозвалась Филлис Крокетт.
Я на мгновение заколебался.
– Ладно, – оживленно продолжила Филлис. – Перерыв окончен. Сильвия, примемся за работу.
Не говоря ни слова, Сильвия легко поднялась, развязала шаль, бросила ее на спинку кресла, подошла к постаменту и опять, обнаженная, приняла позу профессиональной фотомодели. Филлис Крокетт подняла свой детский халатик, снова надела его, пропустила палец в отверстие в палитре, выбрала кисть и сказала через плечо:
– Ужасно мило, что вы пришли, мистер Лэм.
– Не стоит благодарности, – ответил я.
Она набрала краски на кисть и начала покрывать холст мазками.
– Рад был познакомиться с вами, мисс Хэдли, – произнес я и, не удержавшись, уже держась за ручку двери, добавил: – Надеюсь ближе узнать вас.
Они взаимно улыбнулись, и я мягко прикрыл дверь.
В половине десятого утра я позвонил в квартиру Крокетта. Из трубки донесся хорошо поставленный голос Мелвина Отиса Олни:
– Кто говорит?
– Дональд Лэм, Олни.
– Да, мистер Лэм?
– Я нашел духовое ружье.
– Да неужто! – воскликнул он.
– Я нашел пропавшее духовое ружье. Разве миссис Крокетт вам не сказала?
– Я не видел миссис Крокетт.
– Ладно. Я нашел его и оставил у нее.
Его тон стал холодно-официальным:
– Боюсь, вы не должны были этого делать. Собственность Дина Крокетта должна быть возвращена ему самому.
Мне не понравилась барская манера, с которой он попытался делать мне замечания.
– Крокетт заперся в своем логове. Он не вышел. У него там нет телефона. Больше никого в доме не было, и я оставил его у миссис Крокетт. Что в этом худого? Это общая собственность, не так ли?
– Я полагаю, да.
– Ну так вот, я оставил ружье у нее. У меня есть еще и нефритовый Будда. Что мне с ним делать?
– У вас есть что?
– Нефритовый Будда, – повторил я. – Что с телефоном? Вы меня слышите?
– Слышу, слышу, – отозвался Олни. – Но мне трудно поверить в то, что я слышу! Это невероятно!
– Что в этом невероятного?
– Вы так быстро нашли обе вещи, такие ценные…
– Для этого нас и наняли, не так ли?
– Да, но… так быстро! Это немыслимо, невероятно! Мистер Крокетт просто не поверит своим ушам, когда я ему скажу.
– Ладно, быть может, он поверит своим глазам, когда сам увидит нефритовую статуэтку. Как мне вернуть владельцу этого нефритового Будду?
– Просто поднимайтесь с ним наверх.
– Может быть, мне лучше поговорить с самим мистером Крокеттом? Вам ведь не понравилось, что я оставил духовое ружье у миссис Крокетт. Мистер Крокетт там?
– Он здесь.
– Доступен?
– Будет доступен. Он велел мне быть здесь в девять утра, чтобы обсудить одно дело; он хотел, чтобы здесь был и секретарь, готовый перепечатать с магнитной ленты несколько записей, которые он наговорил на диктофон.
– Он здесь?
– Я сказал вам, он выйдет к тому времени, когда вы доберетесь сюда. Поднимайтесь наверх.
– Миссис Крокетт не сказала вам о духовом ружье?
– Нет. Я впервые о нем услышал от вас.
– Вы можете у нее спросить, где оно? – осведомился я.
– Не вижу в этом необходимости, мистер Лэм. Предоставим это мистеру Крокетту. Когда вы сможете быть здесь?
– Примерно через двадцать минут.
– Очень хорошо. Ждем вас.
Я втиснулся в старый агентский драндулет и поехал к знакомому дому. На этот раз мне не пришлось сообщать о себе. В дежурке меня встретили, словно почетного гостя, перед которым расстилают красный ковер.
– Доброе утро, – приветствовал дежурный, сплошная улыбка. – Поднимайтесь в квартиру Крокеттов. Они ждут вас. Вы знаете, как пройти. Поднимайтесь на лифте на двадцатый этаж. Там вас встретят.
– Благодарю, – сказал я.
Я подошел к двери с номером 20-S, которая выглядела точно так же, как дверь в любую другую квартиру. Она была отперта. Я открыл эту дверь и оказался в знакомом вестибюле. Потайная заслонка была отодвинута, за ней находился телефон; на нем лежала отпечатанная на машинке записка: «Нажмите кнопку и поднимите телефонную трубку». Я нажал кнопку, поднял трубку и услышал мужской голос, но не принадлежащий Олни:
– Да?
– Это Дональд Лэм. Кто это?
– Это Дентон, секретарь мистера Крокетта. Спускаю для вас лифт, мистер Лэм.
Я повесил трубку и подождал. Примерно через минуту лифт спустился, и я поднялся наверх. Мне было очень интересно, просвечен ли я рентгеновскими лучами. Предположим, что просвечен. Я вышел из лифта, и высокая понурая личность протянула мне слабую руку:
– Я Дентон. Секретарь мистера Крокетта. Рад встретить вас, мистер Лэм.
Я постарался побыстрее высвободить свою руку и спросил:
– А где Олни?
– Мистер Олни у телефона.
– А Крокетт?
– Мистер Крокетт появится через минуту.
– Вы предлагаете мне подождать его?
– Всего несколько минут, я уверен. Мистер Крокетт планировал на это утро очень важное дело и просил быть здесь вовремя и приготовиться к работе. Мистер Олни сказал мне, что у вас очень важное дело. Мистер Крокетт непременно захочет встретиться с вами.
Улыбка Дентона была слабым подобием псевдосердечной манеры обращения, характерной для Олни. Он провел меня в ту часть квартиры, где я прежде не был: нечто вроде машбюро с электрической пишущей машинкой, устройством для расшифровки стенограмм, несколькими заполненными шкафами и четырьмя или пятью удобными креслами.
– Присядьте, – предложил он. – Если не возражаете, я займусь работой.
– Не возражаю.
Дентон надел наушники, с минуту подержал свои длинные костистые пальцы над клавиатурой пишущей машинки, а затем обрушился на нее, словно пианист, исполняющий быстрый пассаж. Я наблюдал за ним, словно загипнотизированный. Стаккато клавиш прерывалось только звяканьем звоночка. Казалось, что каретка, когда отпечатывалась строка, двигалась справа налево почти с такой же скоростью, как отбрасывалась обратно слева направо электрическим возвратом. Открылась дверь, и вошел Мелвин Отис Олни, сплошная улыбка, обаяние и сердечность.
– Прекрасно, Лэм! – воскликнул он. – Вы просто демон сыска! Вы поставили рекорд эффективности, оперативности и надежности в работе. Как поживаете?
