Он схватил мою руку и долго покачивал ее вверх и вниз. Его левая рука тем временем похлопывала меня по спине. Дентон ни на мгновение не отрывал глаз от своей работы.
– Вы не встречались прежде с Дентоном? – спросил Олни.
– Нет.
– Хорошо, ближе к делу. Мистер Крокетт хочет вас видеть.
Он провел меня через контору в личный кабинет Крокетта и осторожно постучал в дверь. Дверь выглядела запертой. Не услышав ответа, он постучал еще раз. Когда опять не последовало ответа, нажал кнопку звонка, замысловато скрытую где-то в стене. Даже внимательно наблюдая за ним, я не смог увидеть, где эта кнопка находится. Это мог быть искусно встроенный кусок инкрустации. Такой звонок можно обнаружить разве что с лупой, но если не знать, где он, нипочем не найти. Что такая кнопка есть и действует, я узнал по тому, что услышал приглушенный звонок, когда Олни на что-то надавил большим пальцем. Затем он посмотрел на свои наручные часы и сказал:
– Странно…
Я промолчал. Женский голос произнес:
– Что тебя беспокоит, Мелвин?
Я обернулся и увидел миссис Крокетт в тонком, словно паутинка, пеньюаре. Свет, льющийся из дверного проема позади нее, обрисовывал силуэт ее фигуры с обескураживающей откровенностью, но не похоже было, что она умышленно себя демонстрирует. Олни ответил с холодной официальностью:
– Все в порядке, миссис Крокетт.
И тут она заметила меня:
– О, доброе утро, мистер Лэм! Наверное, здесь, в дверях, меня слишком удобно рассматривать…
Она засмеялась и завернулась в пеньюар немного плотнее; это, впрочем, не помешало ее рассматривать.
– Где Дин? – спросила она.
– В своей личной студии, – ответил Олни. – Он сказал мне, что нынешним утром приступит к работе в девять часов, и вызвал Уилбера к этому часу. Ему вроде бы нужно составить несколько документов.
– Когда он это сказал?
– Вчера после полудня.
– Я думала, он весь день не вылезал из своей студии.
– Он выходил примерно на полчаса. Вы, вероятно, в это время были у себя в студии.
Олни снова нажал кнопку, и снова послышался приглушенный звонок.
– Где-нибудь наверняка есть запасной ключ, – произнес Олни. – Я думаю, лучше заглянуть внутрь. Не исключено, что…
– Нет-нет-нет! – воскликнула миссис Крокетт. – Он никогда и никому этого не позволяет. Когда он там, нельзя нарушать его уединение!
– А если с ним плохо?
– Он… Ему не может быть так плохо, чтобы он не смог выйти.
– Ну почему же? – возразил Олни. – Человек может внезапно почувствовать себя так плохо, что он не в силах встать с кресла… Где этот запасной ключ?
– Он… он в сейфе. Но я его ни за что на свете не трону! И не подумаю!
– Где сейф?
– В верхнем правом шкафу.
– Вы знаете комбинацию?
– Да.
– Я думаю, нам лучше открыть сейф и воспользоваться этим ключом.
Она покачала головой. Олни сказал еще более холодно и официально:
– Очень хорошо, миссис Крокетт, решение за вами, но и ответственность ляжет на вас. – Он посмотрел на свои часы. – Сейчас семь минут одиннадцатого, мистер Лэм. Пожалуйста, запомните, что я хотел воспользоваться запасным ключом и войти в студию в это время и что миссис Крокетт воспротивилась.
– Обождите минуту, – прервала она. – Почему вы собираетесь взвалить такую ответственность на мои плечи?
– Тогда дайте нам ключ.
Она на момент заколебалась, потом согласилась:
– Очень хорошо. Мистер Лэм, будьте добры запомнить, что сейчас семь минут тридцать секунд одиннадцатого и что мистер Олни уведомил меня, что, если я не дам запасного ключа и не открою эту дверь, он возложит на меня персональную ответственность.
Я стоял, не произнося ни слова. Олни сказал мне:
– Это совершенно справедливо, мистер Лэм. Но всякий раз, когда я за что-либо принимаюсь, я готов взять ответственность на себя.
– Минуточку, – кротко вымолвила миссис Крокетт. – Я дам вам ключ. – И исчезла за дверью.
– Здесь что-то неладно, – произнес Олни вполголоса. – Он любит скрываться там от нее. Супруга имеет обыкновение прерывать его литературный труд, приставая в самое неподходящее время с разными глупостями, например, спрашивает, не хочет ли он пообедать или поговорить с кем-то по телефону. Хуже всего то, что она совершенно невоспитанна… И все же я не стану обсуждать это с вами. Надеюсь, вы расцените мои замечания как сугубо личные, конфиденциальные. Это вырвалось у меня только потому, что сейчас я немного обеспокоен. Я не знаю, что случилось, но могу предположить. Боюсь, у Дина Крокетта сердечный приступ или удар. Этот звонок – секретный сигнал, о котором знаем только я и его жена. Попробуйте обнаружить кнопку.
Он отошел в сторону, и я внимательнейшим образом осмотрел деревянную панель. Кнопки найти не смог.
– Теперь следите за моим большим пальцем, – сказал Олни.
Он встал перед панелью, пробежал пальцами поверх нее и вдруг ткнул куда-то большим пальцем. Я снова услышал звонок.
– Понятно, – сказал я, – я уже догадался.
Он посмотрел на меня с покровительственной улыбкой:
– Посмотрим, сможете ли вы ее найти.
Я подошел к панели и так же, как он, пробежал пальцами поверх дерева. Проделывая это, я подвинул носок своего левого ботинка так, что он оказался против плинтуса точно в том же месте, где находился носок его ботинка. Сделав вид, что ударяю большим пальцем по деревянной панели, я одновременно надавил носком ботинка на плинтус. Звонок зазвенел. Я отступил назад. Олни смотрел на меня с очень странным выражением лица.
– Боже! – вымолвил он. – Вы догадались.
Я не ответил. Дверь отворилась, и вошла миссис Крокетт с ключом. Она сказала:
– Я разрешаю вам взять этот ключ, Олни, поскольку вы уверили меня, что…
Олни не стал ждать, пока она закончит. Он схватил ключ, вставил его в замок и отомкнул дверь. Мы трое шагнули в тамбур, который я днем раньше созерцал из студии миссис Крокетт, и остановились как вкопанные. Там, на полу, растянулся Дин Крокетт-второй. Он лежал на спине, колени сдвинуты, одна нога подвернута. В его груди, неподалеку от горла, торчала стрела из духового ружья. Он был, без сомнения, мертв. Я быстро осмотрел тамбур. Там были полки, заставленные редкостями, консервами, канцелярскими принадлежностями, блокнотами и прочим. В задней стене, у потолка, застряла другая стрела, выпущенная с такой силой, что острие глубоко вошло в дерево.
– Боже милостивый! – воскликнул Олни.
– Смотрите, смотрите! – истерически взвизгнула Филлис Крокетт. – В его горле… стрела из духового ружья!
– Есть и другая. Воткнулась в стену над полкой, – показал я.
Миссис Крокетт прошла вперед и потянулась вверх, чтобы схватить стрелу.
– Не трогайте! – предостерег я.
Она обернулась на звук моего голоса.
– Почему… Мистер Лэм, вы испугали меня. Почему вы не разрешаете ее трогать? И кто вы такой, чтобы разговаривать со мной в таком тоне?
Я сказал:
– Отойдите оттуда. Эта стрела – улика. Если вы хоть что-нибудь здесь тронете, то очень и очень пожалеете об этом.
– Почему это я пожалею? – спросила она.
Я объяснил:
– Угол, под которым стрела вонзилась в дерево, показывает направление ее полета. Траектория полета стрелы показывает на открытое окно. Это окно внизу, в ванной вашей студии.
Она смотрела на меня с изумлением, открыв рот.
– Вы вошли сюда и чуть не вытащили эту стрелу, – продолжил я. – Ваша первая мысль была не о вашем муже, а о том, как бы побыстрее войти и попытаться уничтожить вещественное доказательство, которое указывает, что выстрел из духового ружья был произведен вами через окно вашей ванной комнаты, потому что вам захотелось стать очаровательной вдовой. Теперь выйдите отсюда и оставьте все как есть. Я намереваюсь уведомить полицию.
Олни повернулся ко мне и холодно сказал:
– Я вынужден согласиться с миссис Крокетт. Вы разговариваете в непозволительном тоне.
– Вы абсолютно правы, – согласился я. – Я частный детектив. Я знаком с процедурой, необходимой в таких случаях. Вы оба выйдете отсюда и закроете дверь. Я позвоню в отдел по расследованию убийств.
– А если мы вам не подчинимся?
Я сказал:
– Тогда я расскажу полиции, что вы уничтожили улику, и они поймут, что это сделано умышленно.
Олни усмехнулся:
– Это, конечно, меняет дело. Я должен сказать, что все это звучит весьма впечатляюще. Пойдемте, миссис Крокетт, мы выйдем отсюда и закроем дверь. Дабы вытащить ядовитое жало этой маленькой гремучей змеи, которая вдруг начала шипеть и колотить своими погремушками, позволим ему держать у себя ключ, пока не прибудет полиция. Таким путем мы избавимся от обвинения в изъятии вещественных доказательств.
Он потянул Филлис Крокетт назад и толкнул дверь, которая была закрыта все время, пока он говорил. Как только мы вышли, он повернул ключ в замке. Я протянул руку, взял ключ и сказал:
– Это одна из лучших речей, которые вы когда-либо произносили. Даже если вы не настолько умны, чтобы осознать это… или все-таки осознаете?
