– По цвету похоже, – согласился мистер Коуп.
– И все-таки это чудесно, – закончила Сара.
Группа начала подъем в сопровождении двух проводников-бедуинов. Высокие и стройные, они уверенно ступали по скользкому склону в своих подбитых гвоздями башмаках. Вскоре начались трудности. Сара и доктор Жерар хорошо переносили высоту, но мистер Коуп и леди Уэстхолм выглядели скверно, а несчастную мисс Прайс, с закрытыми глазами и позеленевшим лицом, приходилось почти переносить на руках через обрывистые места.
– Я с детства боялась высоты! – не переставая, хныкала она.
Один раз мисс Прайс даже заявила, что возвращается, но, посмотрев вниз, позеленела еще сильнее и неохотно согласилась идти дальше.
Доктор Жерар держал палку между ней и пропастью, создавая иллюзию перил, и мисс Прайс признала, что это помогает справиться с головокружением.
– У вас когда-нибудь были неприятности во время подъема сюда с пожилыми людьми? – спросила Сара у драгомана Махмуда, который, несмотря на свои габариты, не проявлял никаких признаков усталости.
– Всегда сплошные неприятности, – безмятежным тоном согласился он.
– Тем не менее вы их берете?
Махмуд пожал толстыми плечами:
– Они платят деньги за то, чтобы все это видеть. Проводники-бедуины очень умелые – они хорошо справляются.
Наконец добрались до вершины. Сара затаила дыхание.
Вокруг и внизу расстилались кроваво-красные скалы – едва ли такое зрелище можно было увидеть где-нибудь еще. Стоя на вершине в чистом утреннем воздухе, они ощущали себя богами, созерцающими низменный мир, погрязший в крови и насилии.
Махмуд объяснил им, что это место служило для жертвоприношений, и показал желоб, выдолбленный в камне прямо у их ног.
Сара отошла от остальных, чтобы не слышать фраз, бойко слетающих с языка словоохотливого драгомана. Она села на камень, запустив пальцы в густые черные волосы и глядя на мир у своих ног. Вскоре она почувствовала, что рядом кто-то стоит, и услышала голос доктора Жерара:
– Теперь вы можете оценить выбор дьяволом места для искушения, о котором повествует Новый Завет. Сатана привел Господа нашего на вершину горы и показал ему мир. «Все это дам Тебе, если, падши, поклонишься мне»[26]. Когда глядишь на материальный мир сверху, неизмеримо сильнее искушение быть его властелином.
Сара согласилась, но Жерар не без удивления заметил, что ее мысли блуждают где-то далеко.
– Вы о чем-то задумались, – заметил он.
– Да, верно. – Она обернулась к нему. – Чудесная идея – устроить здесь жертвенник. Иногда мне кажется, что жертвы необходимы… Я имею в виду, что люди слишком высоко ценят жизнь. Смерть не так страшна, как мы думаем.
– Если вы так чувствуете, мисс Кинг, вам не следовало выбирать карьеру медика. Для нас смерть всегда будет врагом.
Сара поежилась:
– Очевидно, вы правы. И все же смерть часто решает все проблемы. Иногда она даже делает жизнь полнее…
– «Лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб»[27], – серьезно процитировал Жерар.
Сара удивленно посмотрела на него:
– Я не имела в виду… – Она оборвала фразу, увидев, что к ним приближается Джефферсон Коуп.
– Потрясающее место! – воскликнул он. – Я рад, что не упустил эту экскурсию. Должен признаться, что, хотя миссис Бойнтон замечательная женщина – я восхищаюсь ее решимостью отправиться сюда, – путешествовать с ней нелегко. У нее слабое здоровье, и, полагаю, это, вполне естественно, делает ее слегка невнимательной к чувствам других. Ей, кажется, даже не приходит в голову, что ее семья могла бы иногда ходить на экскурсии без нее. Она так привыкла видеть, как они хлопочут вокруг нее, что даже не думает… – Он не договорил. На его приятном лице отражались смущение и беспокойство. – Понимаете, недавно я услышал кое-что о миссис Бойнтон, и это меня очень расстроило.
Сара вновь погрузилась в свои мысли – голос мистера Коупа звучал в ее ушах, подобно отдаленному журчанию ручья, – но доктор Жерар осведомился:
– Вот как? И что же вы слышали?
– Мне рассказала это одна леди, которую я повстречал в отеле в Тиверии. Речь шла о девушке, которая была в услужении у миссис Бойнтон. Эта девушка… – Мистер Коуп покосился на Сару и понизил голос: – Она собиралась произвести на свет ребенка. Старая леди знала об этом, но была добра к девушке, однако за несколько недель до родов она выгнала ее из дома.
Доктор Жерар приподнял брови.
– Та-ак! – задумчиво протянул он.
– Дама, с которой я говорил, казалась уверенной в своих словах. Не знаю, согласитесь ли вы со мной, но я считаю этот поступок жестоким и бессердечным. Не могу понять…
– И тем не менее постарайтесь, – прервал его доктор Жерар. – Уверен, что инцидент доставил миссис Бойнтон немалое удовольствие.
Мистер Коуп выглядел шокированным.
– Я не могу в это поверить, сэр! – воскликнул он. – Такое просто непостижимо!
Доктор Жерар негромко процитировал:
– «И обратился я, и увидел всякие угнетения, какие делаются под солнцем: и вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет; и в руке угнетающих их – сила, а утешителя у них нет. И ублажил я мертвых, которые давно умерли, более живых, которые живут доселе. А блаженнее их обоих тот, кто еще не существовал, кто не видел злых дел, какие делаются под солнцем»[28]. – Помолчав, он добавил: – Дорогой сэр, я посвятил свою карьеру изучению странных явлений, которые творятся в человеческой психике. Нельзя видеть в жизни только светлые стороны. Традиции и обычаи повседневного существования скрывают за собой немало причудливого. Например, удовольствие от жестокости ради самой жестокости. Но и под этим кроется кое-что еще – отчаянное желание быть оцененным по достоинству. Если это желание не осуществлено, человек прибегает к иным способам доказать свою значимость. И тут возможны любые извращения. Привычка к жестокости, как и всякая другая, может культивироваться и овладеть человеком полностью.
Мистер Коуп кашлянул.
– Думаю, доктор Жерар, вы слегка преувеличиваете. А воздух здесь, право, просто чудесен.
Он отошел, а Жерар усмехнулся и снова посмотрел на Сару. Она сидела, нахмурив брови, и казалась ему похожей на молодого судью, выносящего приговор.
Мисс Прайс нетвердым шагом подошла к ним.
– Мы собираемся спускаться, – сообщила она. – Я боялась, что мне с этим не справиться, но гид уверяет, что спуск пройдет по другому, более легкому маршруту. Искренне на это надеюсь, так как с детства боялась высоты…
Они спускались по высохшему руслу реки. Хотя и здесь встречались осыпи, чреватые опасностью для лодыжек, но отсутствовали перспективы, вызывающие головокружение.
Группа вернулась в лагерь усталой, но в бодром настроении и с хорошим аппетитом для запоздалого ленча. Было уже начало третьего.
Семейство Бойнтон сидело вокруг большого стола в шатре, заканчивая трапезу.
Леди Уэстхолм обратилась к ним с вежливой фразой, произнесенной несколько снисходительным тоном:
– Мы провели необычайно интересное утро: Петра – удивительное место.
Кэрол бросила быстрый взгляд на мать.
– Да, конечно… – пробормотала она и погрузилась в молчание.
Леди Уэстхолм, чувствуя, что исполнила свой долг, перенесла внимание на пищу.
За едой четверка обсуждала планы на вторую половину дня.
– Думаю, я буду отдыхать, – сказала мисс Прайс. – Не следует слишком переутомляться.
– А я пойду прогуляться, – заявила Сара. – Как насчет вас, доктор Жерар?
– Я присоединюсь к вам.
Миссис Бойнтон со звоном уронила ложку, и все вздрогнули.
– Пожалуй, я последую вашему примеру, мисс Прайс, – сказала леди Уэстхолм. – Почитаю полчасика, потом отдохну, ну а после, может быть, немного прогуляюсь.
Миссис Бойнтон с помощью Леннокса медленно поднялась. Постояв несколько секунд, она промолвила с неожиданным дружелюбием:
– Сегодня вам всем лучше пойти на прогулку.
На лицах остальных членов семьи отразилось изумление.
– А как же ты, мама?
– Мне никто из вас не нужен. Посижу одна с книгой. А Джинни лучше не ходить – пускай полежит и поспит.
– Я не устала, мама. Мне хочется пойти с остальными.
– Ты устала! У тебя болит голова! Тебе следует поберечься. Иди и приляг. Я знаю, что тебе на пользу.
– Но я… – Девушка вызывающе вскинула голову, но потом медленно опустила взгляд.
– Глупая малышка, – проворчала миссис Бойнтон. – Ступай в свою палатку.
Джиневра вышла из шатра. Остальные последовали за ней.
– Господи, что за странная семья! – сказала мисс Прайс. – У матери такой необычный цвет лица – почти багровый. Наверное, сердце. Должно быть, ей нелегко переносить жару.
«Сегодня старуха отпускает детей на волю, – подумала Сара. – А ведь она знает, что Реймонд хочет побыть со мной. В чем тут дело? Неужели это ловушка?»
Когда после ленча она пошла в свою палатку и переоделась в свежее парусиновое платье, эта мысль все еще беспокоила ее. Со вчерашнего вечера ее чувство к Реймонду оформилось в страстное желание защитить его. Конечно, это любовь – иначе не назовешь стремление любой ценой избавить возлюбленного от боли… Да, она любила Реймонда Бойнтона. Это была история о святом Георгии и драконе навыворот – Сара была спасительницей, а Реймонд – прикованной жертвой[29].
