Дрейк как ни в чем не бывало, будто и не слыша разговора между Перри и телефонисткой, снова уткнулся в свой блокнот.
– Этот сын был уже в постели и спал, когда прогремел выстрел. Однако он улегся спать за пятнадцать-двадцать минут до этого. У него было свидание со стенографисткой Опал Санли, которая обрабатывает материалы Хоксли.
– Ты уверен? – переспросил Мейсон.
– Угу!
– Как я понимаю, он отказался назвать имя этой женщины…
– Естественно! – прервал его Дрейк. – Его-то можно понять – юношеская галантность. А вот Опал Санли не делала из этого тайны, она сразу же заявила полиции. Молодому Джентри еще не давали пользоваться автомашиной, по крайней мере когда он ездил с ней. В тот вечер он сводил ее в кино, покупал ей шоколадное мороженое с орехами. Потом они пообнимались немного в парке, и около половины двенадцатого он проводил ее домой. На ступеньках они с полчаса прощались, и молодой Джентри ушел примерно в полночь. Вероятно, он сразу отправился к себе наверх и улегся спать.
– Он передвигался довольно быстро, если ушел от ее дома в полночь, а уже в четверть первого был в постели, – высказал удивление Мейсон.
– Как далеко Опал Санли живет от дома Хоксли?
– Примерно двенадцать кварталов. Это расстояние можно пройти пешком за пятнадцать минут. А когда молод… да еще полчаса перед тем прощаешься со своей любимой девушкой…
Мейсон обратился к телефонистке, все это время стоявшей в дверях:
– Пригласите их, мать и сына Джентри. У меня ощущение такое, Пол, что парня что-то гнетет.
Флоренс Джентри вошла в кабинет Мейсона с Артурчиком, следовавшим за нею так, будто его вели на аркане.
– Мистер Мейсон, – начала она в состоянии крайнего раздражения, – помогите нам разобраться. Это касается Артурчика.
Мейсон взглянул на поникшее лицо молодого человека.
– Не открывайте мне никаких тайн, миссис Джентри, поскольку в некотором смысле слова я не свободное должностное лицо и вполне может случиться, что ничем не смогу вам помочь.
– Но мне нужно с кем-то поделиться, а я никого не знаю, к кому могла бы обратиться. Это гнетет меня с тех пор, как я услышала, что Артурчик сказал представителю полиции. Сперва я думала, мне следует защитить честь этой молодой дамы. Потом, когда я поразмышляла о том, насколько серьезно это может обернуться для всех нас… поскольку, поскольку… возможно, что это убийство связано с… ней, я не могу больше молчать.
– Ну что тебя гложет, ма? – кипятился Артурчик. – Что ты себе вбила в голову?
Флоренс с беспокойством смотрела на адвоката:
– Разве я поступаю неправильно, мистер Мейсон?
– Продолжайте, – ответил Мейсон. – Но помните, я вас предупредил в случае чего.
– Вам, взрослым, конечно, позволительно обсуждать мое поведение и валить на меня все, что вздумается! – продолжал досадовать молодой Джентри. – Но все равно никому не удастся изменить моего мнения. Поймите это раз и навсегда!
– Мне бы хотелось, мистер Мейсон, – не обращая внимания на слова сына, сказала миссис Джентри, – чтобы вы повлияли на моего сына и убедили бы его рассказать всю правду.
– А что, – спросил Мейсон, – вы, Артурчик, позволяли себе скрыть правду?
– Нет, – выдавил молодой человек из себя еле слышно и подавленно.
– Артур, я же знаю, что ты сказал неправду. Говорю тебе, я услышала выстрел и встала. Я заглядывала к тебе в комнату. В постели тебя не было. Тебя вообще в тот момент не было в доме.
– Значит, ты заглядывала еще до двенадцати или около четверти первого.
– Я смотрела на часы. Прошло тридцать пять минут после полуночи.
– Ты неправильно увидела время, мама! Было тридцать пять минут двенадцатого, а ты подумала – тридцать пять минут первого. Ты же смотрела, наверное, без очков?
– Да, на мне не было очков, – согласилась миссис Джентри, – но ошибиться я не могла. Никак не могла! Да и все говорят, что именно в это время произошел выстрел.
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь – «все»?
– Ну, другие, остальные домочадцы.
– Ну, если ты хочешь знать мое мнение, – возмутился Артурчик, – то этот парень, Стил, – он обманщик. Я бы ему не доверял. Только посмотри, как он увивается за Ребеккой, решает ей кроссворды. Ходит за ней буквально по пятам. А чего добивается? Он же не член семьи. Он только снимает комнату. Ты же лучше меня знаешь, что тетя Ребекка жеманна и будь здоров как болтлива. Рядом с ней не держится ни одна тайна. Она тут же выбалтывает все, что знает.
– Артурчик, разве можно так говорить о своей родной тете?
– А прошлым вечером, – с жаром продолжал Артурчик, – я искал словарь и не мог его найти. Пошел вниз, чтобы узнать, не Ребекка ли его взяла, а она наговорила Стилу обо мне с три короба – она не имеет права этого делать.
– Ты слишком впечатлительный, – пожалела сына миссис Джентри. – Она, вероятно, вообще о тебе ничего плохого не говорила.
– Прямо не говорила! Я все слышал, все – и о том, как ты переживаешь, что я страстно увлечен женщиной старше меня, и о том… – Неожиданно Артурчик задохнулся в потоке слов, его лицо побледнело. – В общем, чертовски много она наговорила, – неожиданно закончил он.
– Мистеру Мейсону, – сказала миссис Джентри, – нет интереса выслушивать нашу семейную перебранку, Артурчик. Мы пришли сюда… не для того, чтобы…
– А я уже достаточно взрослый, чтобы выйти из-под вашей опеки и зарабатывать самому, – перебил он мать. – И мне не нужно работать у папы в магазине. Я вполне отрабатываю те деньги, которые он мне дает. И даже больше того. Я сам могу себя содержать. Я уже взрослый.
– Я так боюсь, – с мольбой посмотрела на адвоката миссис Джентри. – Ведь Артурчика не было в комнате, когда прогремел выстрел, а он все утверждает, что был, но я-то знаю, что это не так. Знаю, что полиция обнаружила отпечатки пальцев в квартире Хоксли, и я… Нет, я только хочу, чтобы Артурчик сам сказал правду, вот и все. Так, чтобы я знала, чего ожидать.
– Вы имеете в виду отпечатки пальцев, измазанных в краске? – спросил Мейсон.
Она кивнула.
– Говорю тебе, – безнадежно посмотрел на мать Артурчик, – я уже был в постели.
Миссис Джентри поняла, что ей самой придется говорить то, что должен был сказать сын.
– Я знаю, он был с этой стенографисткой, Опал Санли, и он клянется, что проводил ее домой около полуночи. Боюсь, мистер Мейсон, он заявляет это, чтобы… ну, чтобы обеспечить ей алиби. Послушай, Артурчик, ты как раз поднимался по лестнице в комнату, когда раздался выстрел. Ведь так? Ты взял свой фонарик и пошел вниз по ступенькам посмотреть.
– А я думал, – сказал Артурчик, – ты снова говоришь, что меня не было в моей комнате.
– Когда я заглядывала туда, тебя не было. Даже постель была не разобрана. Но я слышала, что кто-то крадучись шел по коридору, а потом и по лестнице.
– Говорю же, на тебе не было очков, и ты ошиблась…
– Но ведь все говорят, что выстрел был в тридцать пять минут первого.
– Ух!.. – тяжело вздохнул Артурчик. – Раз ты была без очков, значит…
– Так что ты считаешь, что выстрел произошел в одиннадцать тридцать пять? – прервала его миссис Джентри.
– Ну конечно, если меня не было в комнате… Нет, погоди… – Он что-то мысленно прикидывал в голове. – Да, конечно, правильно. Выстрел произошел в одиннадцать тридцать пять.
– Артур, – твердо сказала она, – это ты перепутал время. Ты думаешь, что сможешь обеспечить ей неплохое алиби, утверждая, что это произошло в одиннадцать тридцать пять.
Артур вскочил.
– Оставь меня в покое! – вне себя закричал он. – Ты утомила меня! Ты всегда искажаешь факты, чтобы убедить меня в том, что я только и делаю, что думаю об Опал. Неужели ты не можешь вообще не впутывать ее в это дело?
Миссис Джентри взглянула на Мейсона. Тот, не повышая голоса, но намеренно придав ему солидный, сугубо деловой тон, сказал:
– Садись, Артур. Я хочу с тобой поговорить.
Глаза Артура и адвоката встретились. Молодой человек, немного поколебавшись, неуверенно присел на краешек стула.
– Впервые ты столкнулся с трагедией в жизни – убийством. – Мейсон не отрывал взгляда от лица Артурчика. – У меня же их были десятки. Я не знаю многого о мисс Санли. И давно замечаю, что ты пытаешься ее всеми правдами и неправдами выгородить. А тебе не приходило в голову, что самым верным способом обратить беспощадный, враждебный свет рампы всеобщего внимания на нее было бы искажение истины, твоя попытка отвести от нее подозрения?
Выражение лица Артура Джентри неожиданно изменилось: то, что сказал адвокат, его явно заинтересовало.
– Я вас не совсем понимаю… – начал было он.
– Ты замалчиваешь или искажаешь факты, чтобы не впутывать во все это Опал Санли, – сказал Мейсон. – И ты очень скоро убедишься, что не только вовлек ее в это дело, но представил обстоятельства в неблагоприятном для нее свете.
