– Не вам решать, – с достоинством произнес доктор.
– Ол райт. Давайте попробуем разобрать вашу историю. Вы сделали миссис Хардисти укол, после которого она сразу уснула.
– Да.
– Через сколько времени снотворное начинает действовать?
– Минут через десять.
– В доме вас не видели?
– Я сделал ей укол в машине.
– Как врач или как любовник?
– Мистер Мейсон, буду крайне признателен…
– Вы можете не отвечать, но зачем так кипятиться?
– Потому что вопрос оскорбителен! Только поэтому!
– Ладно. Сколько вы практикуете?
– Свыше двадцати лет.
– За эти годы случалось ли вам при подобных обстоятельствах делать уколы своим пациентам?
– Что вы имеете в виду?
– Вы прекрасно понимаете. Врач входит в дом, дожидается, пока больная ляжет в постель, делает укол, ждет, пока препарат подействует, дает инструкции и уходит.
Глаза доктора забегали.
– Вы же чуть ли не тайком, где-то в машине делаете укол и отправляете наркотизированную одну, наказав ей, чтобы ее никто не беспокоил!.. Ни в какие ворота не лезет.
– Я считал, в тех условиях это самое правильное, и не собираюсь обсуждать те симптомы, которые меня к этому вынудили, вы все равно не поймете.
– Допустим. Может, и мистер Блейн чего-то не понимал, не одобряя вашего присутствия в доме.
– С чего вы взяли?..
– Но ведь почему-то вы не вошли в дом? Он не доверял вам как специалисту?
– Не думаю.
– Значит, его не устраивала ваша близость с его дочерью.
– Я предпочитаю в это не вдаваться.
– Не будем. Но скажите, не могла ли Милисент притвориться сонной, а потом выпить чашку черного кофе или просто принять кофеин?
– Нет! Ни в коем случае. Снотворное сильное.
– Хорошо. Видите сами, доктор, в вашей стройной истории столько прорех и так все хромает, что вы уже сейчас потеете, хотя я не задал и десятой доли тех вопросов, на которые следовало бы ответить.
– Не верите мне?
– Ваши рассказы неубедительны и противоречивы, и поверьте мне как практику, все развалится при первом же хорошем натиске. Вы никогда не сможете членораздельно объяснить, какого черта понеслись с Милисент к домику, зачем приспичило делать ей укол в машине.
– А я и не обязан разъяснять.
– Мне – возможно, это уж на ваш вкус, но кое-кому придется. Так что если все это состряпано для защиты Милисент, то надо пересмотреть рецепт.
– Что заставляет вас предполагать, что я что-то такое выдумываю для ее защиты?
– Ну не из любви же к искусству… Вывод сделать вовсе несложно. Вы встретились с Милисент и возвратились с ней в горную хижину, так как знали, что там Хардисти. Видимо, вы решили сделать ему какое-то предложение… не знаю. Затем он был убит из пистолета или ею, или вами. Позднее вы извлекли пулю, чтобы, как говорится, «труднее было отгадать».
– Что за абсурд!
– Бывает… Ладно, подойдем к делу с другой стороны. Милисент была там одна, ссорилась с мужем, требовала, чтобы он вернул украденные у отца деньги, грозила оружием. Они боролись, пистолет выстрелил, Хардисти был ранен… В панике Милисент побежала к дороге, где ее нашла Адель. Пистолет спрятали или выбросили… Сестры уложили раненого в постель, а затем Милисент вызвала вас… Вы примчались на помощь, но Хардисти уже умер. Тогда вы извлекли пулю… Роль Адели мне не ясна. Но вы категорически собирались отрицать свое участие в этом деле и… если бы не ваши новенькие покрышки… Вот так-то.
Послышался стук в дверь. Вошла служанка.
– Прошу прощения, доктор, но какие-то господа настоятельно хотят вас видеть. Как их там?.. Джеймсон и Мак Гир… у них к вам вопросы.
Мейсон сочувственно вздохнул:
– Ну вот вам, пожалуйста. Они оказались даже проворнее, чем я думал. Помощник шерифа и представитель местной прокуратуры! Уже! На пороге! А теперь послушайтесь моего совета. Если пуля действительно выпущена Милисент – нечаянно, в самозащите, в отчаянии, – вам самая пора об этом заявить. А я уж постараюсь, чтобы она легко отделалась. Если же будете придерживаться своей дурацкой тактики, миссис Хардисти обвинят в убийстве первой степени.
Доктор гордо произнес:
– Я не боюсь закона.
– Это постоянная беда с вами, врачами… Знаете, какую диету прописать больному, когда ему поставить клизму, поэтому считаете себя умнее всех. И во всем… А вот адвокату никогда не пришло бы в голову диагностировать аппендицит. И тем более браться его удалять. Вы же совершенно безмятежно беретесь защищать человека, обвиняемого в самом страшном преступлении, и думаете своим дилетантством спасти его от виселицы.
Доктор Мейком ответил с холодным спокойствием профессора:
– Мне нечего менять в той истории, которую я рассказал, Мейсон… Мейбл, введите джентльменов.
– Стойте, Мейбл! – успел крикнуть адвокат, пока она еще не ушла. – Войдите сюда и прикройте за собой дверь.
Служанка нехотя подчинилась.
– Не будьте безумным до такой степени, – попросил адвокат Мейкома. – Если эти двое увидят меня здесь, они сотрут вас в порошок. Решат, мы все в сговоре, и не поверят ни одному вашему слову. Отсюда есть запасной выход?
– Из кабинета нет. Где они дожидаются, Мейбл?
– В холле, сэр. И похоже, не станут долго ждать.
– Скажите им, Мейбл, у доктора больной, которому он оказывает первую помощь. Как только наложит повязку, сразу их примет, – приказал Мейсон.
– Выполняйте, Мейбл, – подтвердил доктор.
Служанка ушла.
– Забинтуйте мне голову, доктор, да не жалейте бинтов. Оставьте одни глаза, чтобы я видел, куда иду. На руку тоже сделайте марлевую петлю. И не пожалейте какой-нибудь особо пахучей гадости, чтобы им не хотелось и носа повернуть в мою сторону.
Доктор принялся за дело. Его руки двигались быстро и уверенно, заматывая голову адвоката. Он добавил липкого пластыря и побрызгал чем-то вроде йодоформа. То же проделал и с рукой.
– Все готово?
– Вполне, – сказал доктор.
– Ол райт. Предупреждаю в последний раз: не переоценивайте свои силы. Это – опытные специалисты!
– Не беспокойтесь обо мне. Кроме клизмы, врачей учат еще и не терять головы в критических случаях. – Он распахнул дверь и крикнул: – Мейбл! Пригласите джентльменов и выпустите больного.
Согнувшись, чтобы изменить фигуру, Мейсон вышел в коридор. Оба офицера уже двигались навстречу, прижавшись к стене, чтобы не задеть больного. Носы они действительно отвернули.
Мейсон услышал густой баритон доктора:
– Добрый вечер!.. Чем могу быть полезен?
Мейбл распахнула дверь перед Мейсоном. Прощаясь с ней, он поклонился:
– Спокойной ночи!
Женщина не ответила, но с такой силой и яростью хлопнула дверью, что зазвенели стекла.
Пол Дрейк дожидался в холле отеля.
– Мы нашли ее, Перри. Адель Блейн.
– Где она была?
– Вот именно, что была. Потом мы ее снова потеряли, а пряталась она в отеле «Сент-Бенито», в Лос-Анджелесе.
– Каким образом вы ее потеряли?
– Послушай, как мы ее нашли…
– Ну, примерно знаю, как ищут. Под каким именем она зарегистрировалась?
– Под именем Марты Стивенс.
– Что-то знакомое… Ага, это же экономка Блейна. Чего ради Адель взяла имя старушки?
– Не знаю. Только эта Марта далеко не старушка. И в прекрасных отношениях с дочками Блейна и с ним самим. Она ему делает уколы.
– Что за уколы?
– Инсулина.
– Блейн диабетик?
– Угу. Колется утром и вечером. Мог бы и сам, но, понимаешь, неудобно. К этому делу приставлена Марта.
– Она медсестра?
– Нет. Милисент была медсестрой, наверное, она и научила Марту делать уколы. Что у тебя нового?
– В огонь льется масло.
– То есть?
– На бумажке, которую мне дала Делла, было имя врача Мейкома из Роксбери… Это домашний врач Блейнов.
От досады на самого себя Дрейк прищелкнул языком.
– Мне бы следовало об этом подумать!.. А что навело тебя на след?
– Следы новых покрышек – слепой не увидит – около горной хижины. Машина доктора.
– Ну и что он?
– Спокойный и компетентный врач. Влюбленный в свою пациентку… Это бывает сплошь и рядом.
– В Милисент?
– А то в кого? Наверняка знает больше, чем намерен сказать. Эти врачи – доки по части хранения тайн! Только не всегда понимают, когда это нужно, а когда опасно… Есть предположение, что он был с Милисент в домике.
Информация была настолько неожиданной, что Дрейк присвистнул.
– Говорит, повстречал ее, когда она ехала следом за Аделью в Конвейле. С этого момента он начинает путать и врать. Впрочем, где он ее встретил, можно проверить свидетельскими показаниями. И тогда, боюсь, она позвала его в домик уже после убийства, и он помогал заметать следы… Только о следах своей машины не подумал. Боюсь, Милисент вызвала его письменно, а записка не уничтожена… Может, не хотела довериться телефону. Записку могла передать Марта… Ох, идиоты! Кстати, где Делла?
– Совсем некстати сразу после идиотов… Наверху.
