— Сухой лед хранится под замком? — спросил Мейсон.
— В общем-то, да. Хранилище на ночь запирается.
— У вас есть ключи?
— Да.
— И у Нэнси тоже?
— Думаю… да.
— Случается ей работать вместе с вами?
— Да. У нее ладная фигурка, особенно в купальнике. Когда доходит до представления с промокшими юбками, она обнаруживает дивный артистический талант. Публика приходит в восторг, в ход идут фотокамеры, а она знай себе хохочет да демонстрирует ножки, задирает юбку повыше, лишь бы фотографы не заметили, что под одеждой есть еще и купальник. Кое-кому кое-что, конечно, удается разглядеть. Ну и что из того? Лишний повод для смеха. Словом, она пользуется популярностью. Не хотите глоток чего-нибудь освежающего или горячительного?
— Нет, спасибо, — отказался Мейсон, покосившись на свои часы. — Во-первых, волнуюсь за Нэнси, а во-вторых, я при исполнении служебных обязанностей.
— Почему вы должны за нес волноваться?
— Мы же договорились встретиться здесь.
— Она совершенно не ориентируется во времени, честно вам говорю, мистер Мейсон. Она может назначить свидание и опоздать на пятнадцать минут, а то и на полчаса. На вашем месте я не стала бы тревожиться.
— Наша встреча несколько отличается от обычного свидания, — возразил Мейсон. — Она направлялась сюда, и я ехал за ней следом.
— Может, у нее колесо спустило.
— На обочине я никого не заметил, — возразил Мейсон. — А где расположена ферма Осгуда?
— Там, в низовьях… У меня есть карта. Сейчас я вам покажу. Карта крупномасштабная, на ней видно, как проехать и какие удобства там можно найти.
— Какие же?
— Небольшая закусочная, пиво, некрепкие напитки. В принципе больше ничего. Но неподалеку, в пределах полутора миль есть мотель, причем очень хороший. Мы обычно рекомендуем его своим клиентам. Вот карта.
— Как он называется, этот мотель? — насторожился Мейсон, разворачивая карту.
— Мотель Фоли, — прозвучало в ответ.
— Ясно. — Лицо адвоката сохраняло полную невозмутимость. Он прошел к окну, окунулся взглядом в световой колодец, постоял у стола.
— Ого, сколько тут у вас детективных журналов!
— Мне их Нэнси подбрасывает, когда досыта начитается. Она глотает эту снедь в жутких количествах. Мне это чтиво безразлично, но, когда она мне сплавляет журналы, поневоле пролистываю то один номер, то другой. Иногда попадаются занятные истории. А Нэнси читает все подряд — и журналы, и карманные книжки. Потом я от них так или иначе избавляюсь, мельком просмотрев. Отдаю кому-нибудь или просто выбрасываю. Тратить деньги на детективную чепуху не по мне. А Нэнси ее обожает и на расходы не скупится… Странное совпадение, эти ваши разговоры о сухом льде. Буквально пару дней назад Нэнси рассуждала о том, что сухой лед позволяет совершить нераскрываемое преступление. Ничего, мол, не стоит надуть полицию, никто, мол, не сможет определить точное время убийства, и злоумышленник запросто обеспечит себе фальшивое алиби, которое не поколеблет никакая юриспруденция.
— Имеется на ваших контейнерах какой-нибудь печатный текст? — спросил Мейсон.
— Надпись «Сухой лед» и реклама фирмы.
Внезапно раздался стук в дверь. В нем слышался определенный ритм. Лицо Лоррен Лаутон просияло.
— Это Род! — воскликнула она, бросившись к двери.
— Привет, персик, — сказал Родни Бэнкс, обнимая и целуя ее — правда, скорее подчиняясь привычному ритуалу, нежели в порыве чувств.
— Род, ты на свободе!
— Еще бы! Меня сестрица выкупила, а ты и не знала?
— Откуда?! И вдруг ты вваливаешься посреди ночи, не предупредив. Ну и гад же ты! Мог бы позвонить.
— Мне надо было провернуть одно дельце… Но ты об этом не знаешь. О, Перри Мейсон, великий адвокат!
— Привет, Родни, — откликнулся Мейсон.
— А где моя сестрица? — спросил Родни.
— Не знаю, — ответил Мейсон. — Мы должны были встретиться здесь.
— Что ж, она и явится, только на полчаса или даже на час позже. У нее напрочь отсутствует чувство времени.
— Что у тебя случилось, Род? — нетерпеливо вмешалась Лоррен.
— Этот Фремонт — черт его побери — накрыл меня, заявил, будто у меня недостача. Вот ведь старый трепач. Я оставлю от него одно мокрое место. Он не докажет пропажу хотя бы одного цента. Более того, едва он окажется в суде и начнет говорить о деньгах и своем бизнесе, как угодит в жуткую передрягу.
— Но сейчас у тебя все нормально, Родни?
— О, все в норме. Конечно, ночку в кутузке я провел несладкую… Теперь понятно, почему люди стараются идти по жизни прямой дорожкой. Такие места не хочется посещать.
— Почему ты не сообщил мне сразу, как только освободился?
— Говорю же, было дельце… Ну, скажем, сбор урожая.
Родни сунул руку в карман и вытащил бумажник.
Задумчиво разглядывая появившийся предмет, Мейсон заметил:
— При аресте у вас его не обнаружили.
— К счастью, нет, — сказал Родни. — Он был припрятан в надежном месте, так, чтобы в нужный момент нетрудно было дотянуться. Страшно было брать свою казну на бега — я бы поставил на кон всю сумму. Кабы проиграл, у меня ничего бы не осталось. Я взял с собой ровно столько, сколько требовалось. Что меня бесит, так это полицейский запрет на мой выигрыш… Как мне быть с моим билетом, мистер Мейсон? Они твердят, будто он конфискован судом.
— Вам придется обзавестись адвокатом, — констатировал Мейсон.
— Так я и обращаюсь к адвокату.
Мейсон улыбаясь покачал головой:
— Я не могу представлять вас, Родни.
— Почему?
— Потому что я представляю вашу сестру.
— Чушь, у сестры все нормально. Мы с сестрой одно целое.
— Только не в данный исторический момент, — возразил Мейсон. — Лучше обзаведитесь собственным адвокатом.
Родни повернулся к Лоррен:
— Ладно, собирайся, Лоррен, поедем куда-нибудь, гульнем малость… А вы, мистер Мейсон, как поступите? Отправитесь домой в объятия сна или дождетесь сестрицу?
— Подожду немного, — ответил Мейсон. — Ждать долго свыше моих возможностей.
— Мы пошли, — заявил Родни.
— Минутку, — остановил его Мейсон. — У меня есть новость для вас обоих. Марвина Фремонта больше нет в живых.
— Что?! — воскликнул Родни.
Лоррен, ахнув, отшатнулась.
— Так или иначе вы все узнаете, — рассудил Мейсон, — либо от полиции, либо из газет. Значит, нет никакой необходимости скрывать это от вас сейчас. Нэнси сняла номер в мотеле Фоли. Зачем — не знаю. Она хотела получить там от меня некую сумму денег. О ее происхождении и размерах она расскажет вам сама. Не исключено, что местом нашей встречи она выбрала мотель из боязни за деньги. Не знаю… Но одно знаю точно: труп Марвина Фремонта был найден в ее номере. Его убили. Одним выстрелом, а может, и несколькими. Он лежал в душевой.
— Ничего себе, — пробормотал Родни.
— А полиции-то известно? — поинтересовалась Лоррен.
— Да, полиция в курсе. Они там побывали. Допросили Нэнси и отпустили. Она должна приехать прямо сюда.
— А вы где были? — подал голос Родни.
— Когда явилась полиция, я был с Нэнси. И во время допроса тоже. Когда ее отпустили, я поехал следом, прикрывая тыл. Я хотел посмотреть, не будет ли следить за ней полиция. Мы свернули на перекрестке, и вдруг ее машина исчезла. Дорога там извивается в виде буквы «8», и я подумал, что Нэнси впереди. Прибавил скорость, показалось, что догнал Нэнси…
— Первый поворот от мотеля Фоли? — уточнила Лоррен.
Мейсон кивнул.
— Там сворачивают к форелевому хозяйству Осгудов. Держу пари, она отправилась на ферму, а вы проскочили мимо. Потому-то вы се больше не видели.
— А что Марвину Фремонту понадобилось в мотеле? — вмешался Родни. — Зачем он забрался в комнату сестры?
— Я надеялся, вы мне объясните, — сказал Мейсон.
Родни покачал головой:
— То, что вы рассказали, для меня полнейшая неожиданность. Что говорит полиция?
— Им почудилось, что убийство — дело рук Нэнси.
— Просто смех, — возмутился Родни. — Нэнси и мухи не обидит.
— В последнее время Нэнси вела себя странно, Род, — сказала Лоррен. — Зачем, например, поехала она в мотель?
— Чтобы получить у Мейсона деньги на залог, — объяснил Родни.
— А откуда Марвин Фремонт знал, где она находится?
— Это и впрямь загадка, — согласился Родни.
На мгновение воцарилась тишина, и вдруг Родни Бэнкс взорвался:
— Черт возьми, если Фремонт приставал к сестренке… Если он хотел воспользоваться моими осложнениями… Ах, сукин сын!
— Замолчи, Род, его уже нет в живых.
— Плевать мне, живой он или мертвый. Он был сукин сын на этом свете и остался сукиным сыном на том.
— Родни, не смей. О мертвых так не говорят.
— Как хочу, так и говорю, и никто мне не запретит, — заявил Родни. — Не твоего ума дело… Наконец-то нашелся человек, который выдал старине Фремонту по заслугам… Но где же сестренка? Может, полиция прихватила?
