— Мы не имели ни малейшего представления о том, кто это может быть, — вмешался Джерико. — Мы с Луизой просто прогуливались, когда началась пальба. Сами постарались укрыться и кричали всем окружающим, чтобы они тоже побереглись. Потом стрельба прекратилась. Мы вернулись в дом и постарались выяснить, кто отсутствует. Окончательного ответа на этот вопрос мы так и не получили. Уолтер был в эллинге — это уже потом. Вскоре прибыл Артур. Возможно, он находился со своими заболевшими лошадьми в критический момент. Миссис Фрост находилась в Ист-Холле. Берт бродил по предместьям. Ни в какое кино он не ходил. Вероятно, друзья Фреда по бриджу смогут подтвердить его алиби. Вы, миссис Пелхам, также могли находиться — а возможно, и не находились — в своей комнате.
— Вы знаете, что я там была, — бесстрастным тоном проговорила Алисия.
— Я знаю, что ваша дверь была заперта, миссис Пелхам. Но это старомодный замок, и ключ работает с обеих сторон. И увидели мы вас лишь спустя полчаса после того, как подняли тревогу.
— Ваши заявления, мистер Джерико, я рассматриваю как откровенное нахальство, — заявила Алисия.
— Прошу извинить, но, как сказал Артур, факты есть факты.
Затем появился Фред Пелхам в белом махровом халате. Он был не брит и вообще походил на человека, который провел трудную ночь, — отекшее лицо, красные слезящиеся глаза.
— Что за сборище? — поинтересовался он.
— Вч-чера вечером вы опять стр-реляли? — спросил Уолтер.
— Когда именно?
— В районе дев-вяти часов.
— Не говори глупостей, — сказал Фред и посмотрел на мать. — Я был в городе и играл в бридж.
Уолтер буквально места себе не находил.
— Докажите эт-то! — завопил он.
— А может, хватит орать? — сказал Фред. — Я нахожусь в затруднительной ситуации. — Нетвердой походкой он прошел к стоявшему на столу кофейнику.
— Д-докажите, ч-то вы играли в бридж, — настаивал Уолтер.
— Фред, вчера вечером кто-то едва не подстрелил на лужайке Луизу и Джерико, — сказал Артур. — Зная твою склонность к определенным играм и развлечениям, мы решили, что ты просто вознамерился размяться перед стрельбой по мишеням.
Фред посмотрел на зятя с выражением задумчивой ненависти во взгляде.
— Я много тебе должен, Артур, а теперь мой долг еще больше возрос.
— Где угодно, когда угодно, — с ухмылкой сказал Артур. — Все, что мне нужно, это найти повод разорвать тебя на части — кусочек за кусочком.
— Прекратите оба! — резко вмешалась Алисия. — Ты, Артур, вместе с Уолтером, делаете из мухи слона. Никто на самом деле не пострадал. Стрельба по окрестностям была конечно же беспечной и безответственной забавой. О твоем увлечении ночной стрельбой все знают. Поэтому я не считаю таким уж нелогичным предположение Артура и Уолтера о том, что этим человеком мог быть ты. Но ведь ты играл в бридж в городе, не так ли?
Фред глубоко вздохнул:
— Да, мама.
— Д-докажи это! — настаивал Уолтер.
— Уолтер, пожалуйста, успокойся. Никому нет никакой необходимости что-то доказывать. Я спрашиваю вас всех, просто и напрямую, имеет ли кто-то из вас отношение к стрельбе?
Ответа не последовало. Оглянувшись, Джерико увидел, что из буфетной безмолвно вышел старый Берт и принялся наблюдать за всем своими маленькими, черными птичьими глазами.
— А тогда так, — сказала Алисия. — Давайте прекратим все разговоры на эту тему.
— Но если это не был ни один из нас, как вы все это объясните, миссис Пелхам? — спросил Джерико.
Ее серые глаза злобно глянули на него.
— Жестокость, мистер Джерико, является одним из фундаментальных человеческих качеств. Вот уже десять лет люди терзают семью Пелхамов из-за их чайных столиков и шейкеров для коктейлей. Любимой салонной игрой является отгадка, кто из Пелхамов мог убить моего мужа. Нам никогда не дают этого забыть. Никогда! Лукавые взгляды, шепоты из-за угла. Прошлой ночью нам поступило новое напоминание от некоего безответственного стрелка. Вы можете представить, что значат для нас все эти выстрелы из темноты? Какие воспоминания они оживляют? Какой ужас? Кто-то просто придумал все это — какой-то порочный, недисциплинированный подросток из города.
— Значит, это дело для полиции?
— Нет, мистер Джерико. На протяжении многих лет мы научились держать голову высоко и игнорировать все попытки сокрушить наше достоинство или посрамить нашу честь. Если мы публично признаемся в содеянном, мы лишь доставим удовольствие нашим врагам, и все останется как прежде, покуда всех нас не выбросят из этого дома, из этого мира.
— Д-дядя Ф-Фред не м-может доказать, чт-то он играл в бридж! — почти с отчаянием проговорил Уолтер.
— Уолтер! Пожалуйста, уйди отсюда! — сказала Алисия. — Мне уже надоели эти разговоры. Уходи немедленно!
В глазах парня, когда он уходил, застыли слезы.
— Возможно, теперь вы, мистер Джерико, поймете, почему я не хотела, чтобы вы копались в личной жизни доктора Пелхама. Все это лишь сведет вас с людьми, которые сообщат вам дешевые и безответственные слухи. И никакого портрета в итоге не получится. Поэтому, прошу вас, оставьте нас в покое.
Она несколько секунд пристально смотрела на него, затем повернулась и быстро вышла из комнаты.
На мгновение Алисии Пелхам изменило ее железное самообладание. На мгновение она почувствовала напряжение, неимоверно ожесточившее ее. Она дала ясно понять, почему отгородилась от жизни. Просьба оставить ее в покое казалась вполне искренней, и в ней было трудно отказать. Джерико так и сказал Луизе.
После сцены в столовой они уединились в библиотеке. Луиза принесла туда кофе и села в глубокое кожаное кресло, слегка прикрыв глаза.
— Всегда так оно и было, — с горечью сказала она Джерико. — Вот вроде бы всплывали на поверхность, подбирались к правде, но мать всякий раз умудрялась отправить всех обратно на дно реки, именуемой логикой. И это правда. Мы являемся мишенью для всех разочарованных людей в этой местности.
— А вам никогда не приходила в голову мысль уехать отсюда?
— Приходила. И я уезжала. После развода я несколько лет провела за границей. Но маму сдвинуть с места не удастся никогда. Она всегда говорила, что побег — косвенное признание того, что мы тоже верим в то, что кто-то в семье является убийцей, что гнусные слухи и инсинуации имеют под собой вполне конкретную основу. Это бы стало дурной репутацией для школы, которая носит имя моего отца. Отвергая все это и ни разу не повернув голову в ту сторону, откуда летят тухлые яйца, она почти убедила посторонних.
— Признать ее невиновность — значит проявить немалое мужество, — сказал Джерико.
— Это требует мужества от всех нас, Джерико, разумеется, в том количестве, которое у нас имеется.
— И все же один из вас по-прежнему парализован страхом от того, что правда рано или поздно будет раскрыта, — сказал Джерико, безрадостно улыбнувшись. — Не забывайте, что вчера вечером я тоже был объектом пальбы. Говорю вам со всей определенностью, что человек, устроивший эту стрельбу, десять минут назад был в столовой.
Луиза вздрогнула:
— Но я же наблюдала, Джонни, и не заметила ничего подозрительного.
— Я тоже не заметил. Значит, мы имеем дело с талантливым актером.
— А вы не думаете, что расследованию дела помогло бы, если бы вы прямо сказали им, что стреляли именно в вас?
— У меня было такое чувство, что это признание тоже проигнорируют, — сказал Джерико. — И вы знаете, я понимаю вашу мать. И повторяю это вновь, признавая ее невиновность, — я понимаю ее. Кто-то в ее семье совершил жуткое преступление. Какое-то время она, возможно, пыталась добраться до истины. Когда же эти попытки завершились провалом, она просто решила вести прежнюю жизнь. Вы не можете осуждать всех детей за проступок одного из них. Она научилась жить со всеми вами вместе. Научилась также жить вместе со своими подозрениями. И с теми подозрениями, которые проявляет по отношению к ней местное окружение. Она может терпеть все это, мириться с ним, но ей невыносима мысль о том, что все это начнется сначала. И я предупредил ее об этом.
— Так что же, Джонни, вы намерены предпринять?
Джерико с силой стукнул кулаком по подлокотнику кресла.
— Ни один из вас не находится в безопасности, — сказал он. — Давайте представим, что кто-то случайно дознается до правды, и тогда снайпер повернет свое оружие в другую сторону. Например, в вашу. Ведь это вы привели меня сюда. Согласитесь, Луиза, что правда вам по большому счету и не нужна. Но она где-то лежит, и незнакомец вроде меня, разыскивающий ее, может представлять опасность. На поверхности может оказаться любой из вас. Я лично не могу исключить вас из списка подозреваемых только лишь из-за ваших вежливых извинений по поводу внезапно возникшего убийцы. Мы выследили его и схватили за хвост. Там, в столовой, я мог бы сказать и больше, но я ограничился лишь предупреждением. Да и потом, у меня пока нет достаточных аргументов. Некуда пока продвигаться.
