– На этом поставим точку. Он спекся и пусть катится на все четыре стороны. В таком состоянии от него все равно никакой пользы.
Полицейский кивнул.
– Когда можно оставить пост? – спросил он.
– Сейчас, – сказал Селлерс. – Только не забудьте написать докладную. Вы свободны.
Полицейский заулыбался:
– Какая удача! Ведь я пообещал жене, что отвезу ее с ребенком на пляж, и… обманул. Вместо пляжа пришлось подпирать стены.
– Ладно, вы свободны, – сказал Селлерс и направился к полицейской машине. Я последовал за ним.
На этот раз мы поехали на автостоянку.
Селлерс спросил у дежурного:
– Доувер Фултон арендует у вас место, не так ли?
– Да. Это так.
– Вы видели его машину вчера вечером?
– Нет. Я ее видел днем. Какая ужасная история! Я даже представить такого не мог!
Селлерс не обратил на его слова никакого внимания.
– Кто взял машину? – спросил он. – Фултон?
Дежурный покачал головой.
– Встаньте сюда! А теперь посмотрите на этого парня. Выходи, Лэм! – сказал Селлерс.
Я вылез из машины.
– Видели его раньше?
– Нет, не видел.
– Вы давали Фултону талон на машину?
– Мы не даем талоны постоянным съемщикам. Мы всех их знаем в лицо. У каждого есть свой бокс под номером, и каждый может приехать и уехать когда ему вздумается. Вообще-то они, как правило, запирают свои машины. А вот вчера… не знаю, запирал ее Фултон или нет. Ее взяла молодая бабенка.
– Бабенка? – переспросил удивленный Селлерс.
– Да. Наверное, та самая, с которой его нашли в мотеле.
– Как она выглядела?
– Не знаю. Я ее не разглядывал. Видел – пришла такая маленькая нарядная куколка. Шла очень уверенно, как будто знала дорогу. У нее определенно были ключи от машины… Да, да, конечно, были… Я видел, как она вошла и как возилась с дверцей, вставляя ключ. Я еще отметил про себя, что у нее есть ключи, теперь вспомнил.
– Почему вы ей ничего не сказали?
Дежурный усмехнулся и покачал головой:
– Доувер Фултон – наш постоянный клиент. А с постоянными клиентами мы себе такого не позволяем. И если он послал подружку за своей машиной, то кто же осмелится подходить и задавать вопросы! Тем более что у нее были ключи!
– А почему вы так уверены, что она не угнала машину?
– Нет, нет, что вы! У нас такого не бывает. Я знал, что все в порядке. Тем более что в руках у нее была визитная карточка Доувера Фултона, на которой было нацарапано «Разрешаю».
– Откуда вы знаете?
– Она мне отдала ее, когда выезжала. Хотя я бы ее все равно не остановил.
– Давайте посмотрим.
– Я не помню, куда положил ее, – сказал дежурный. – Я знаю, что это была визитка Фултона… Одну минутку… Кажется, я сунул ее в ящик кассы… Да, да, я вспомнил…
Он открыл ящик кассы, порылся там и вытащил визитную карточку Доувера Фултона, на оборотной стороне которой было написано: «Разрешаю». Без подписи.
Селлерс посмотрел на дежурного с жалостью.
– Это почерк Фултона?
– Думаю, что да. Ведь это его карточка.
– Он такие карточки раздает десятками.
Дежурный хихикнул:
– Посмотрели бы вы на эту куколку!
– Рыжеволосая?
– Я не обратил внимания на ее волосы. Возможно, на ней была шляпка. Но глаза я запомнил – огромные, темно-карие, цвета спелых фиников. Может быть, я в этот момент думал о финиках… Я еще подумал: вот Фултону повезло! Повезло, называется! Бедняга уже стоял на краю…
– Минуточку, – сказал Селлерс. – По-моему, в мотеле с ним была другая. Вы бы узнали ее на фотографии?
– На фотографии – не уверен, а в жизни – уверен.
– А этот парень был с ней? – спросил Селлерс, мотнув головой в мою сторону.
– Нет.
– А вы видели, как она садилась в машину?
– Да, видел. И поверьте мне, там было на что посмотреть.
– Старый похотливый козел! – сказал Селлерс.
– Да, это правда, – печально признал дежурный.
– Ну и когда же вы угомонитесь?
– В том-то и беда, что я уже угомонился. Жена, как старый изношенный башмак. За нее и цента не дадут. Фигура у нее как мешок с картошкой, но повариха она отличная. Всю получку дочиста выгребает и еще орет на меня как сумасшедшая… Черт возьми, сержант, нужна же человеку хоть какая-то отдушина! И если появляется вот такая красотка… стройная, как стрелка спидометра, тут уж я не могу удержаться и пялюсь во все глаза… Да-а… А ведь совсем недавно как лихо мы отплясывали с женой…
– Совсем недавно, – сказал Селлерс нетерпеливо, – каких-нибудь тридцать пять лет назад.
Дежурный наморщил лоб:
– Нет, это было двадцать два, может, двадцать три или двадцать четыре года назад и…
– Ладно, – сказал Селлерс, – хватит. Возвращайся в машину, Лэм.
На обратном пути Селлерс упорно о чем-то думал. Он подвез меня к нашему офису и на прощание сказал:
– Иди, Лэм. Продолжай свою размеренную жизнь. Но помни: я с тебя не спускаю глаз. Если вздумаешь ускользнуть, я тебя изувечу. И мне наплевать, что скажет Берта.
Я зевнул.
– Я так часто слышу этот вздор, что привык к нему, как к радиорекламе. Почему бы тебе не положить его на музыку, Фрэнк? Получился бы прекрасный шлягер. Публика была бы в восторге.
Селлерс рассвирепел, хлопнул дверцей машины и умчался.
Я позвонил в дверь Бертиной квартиры. В переговорной трубке раздался ее резкий, пронзительный голос:
– Кто там на этот раз?
– Это я, Дональд.
Берта проворчала что-то нечленораздельное, нажала кнопку, и дверь открылась.
Я поднялся по лестнице на второй этаж, повернул налево и постучал в дверь.
– Входи, открыто! – крикнула Берта.
Я вошел.
Берта сидела развалясь в обычном своем воскресном великолепии. На ней была просторная пижама, халат, прямые волосы зачесаны назад и за уши. Огромное кресло посредине комнаты было завалено воскресными газетами. На кофейном столике возле кресла стояли кофеварка, чашка, блюдце, молоко и сахар; огромная пепельница была доверху заполнена окурками и обгоревшими спичками. По другую сторону кресла стоял еще один столик, на нем – тостер, тарелка с хлебом, масло и тарелка с печеньем.
Это было типичное для Берты времяпрепровождение. По воскресеньям, конечно. Время от времени она клала в электротостер кусочек хлеба, поджаривала его, намазывая маслом, наливала себе кофе из огромной электрокофеварки, в которой было никак не меньше полугаллона жидкости, добавляла много молока и сахара. И вот так она обычно сидела, пила кофе, жевала тосты, читала и, время от времени возмущенно фыркая, комментировала газетные статьи.
Берта взглянула через плечо. Ее крошечные глазки сердито сверкали.
– Этот чертов Фрэнк Селлерс появился сразу же после твоего звонка и устроил привал на моем крыльце. Какого черта ему надо?
– Я дал Люсиль свою визитную карточку.
– Я так и поняла. Боже мой, до чего ты туп! Разве тебе можно быть сыщиком?
– Тогда мне эта мысль показалась прекрасной.
– Многое чего кажется прекрасным, особенно если имеешь дело с девушкой.
– Не знаю только, нарочно ли она оставила ее в машине или случайно.
– Какое это имеет значение? – сказала Берта.
– Имеет, – сказал я.
– Хорошенькую репутацию ты себе заработаешь, распутничая и волочась за кем попало. Ты думаешь, что раз ты не женат, то у тебя есть козырь на руках. Боже мой! Такой умный и такой наивный!..
Она долго меня обличала… Я терпеливо ждал, пока она закончит.
Наконец я спросил:
– У тебя есть что-нибудь на клуб «Кабанита»?
– А что тебе нужно?
– Что-нибудь порочащее, – сказал я. – Ты ведь знаешь тамошнего распорядителя, Берта?
Это был верный ход. Берта знала их всех. В ней самой было что-то от хозяина балагана, и она знала почти всех эстрадных артистов страны из тех, что работают в ночных барах.
– Дай подумать, – сказала Берта. – По-моему, сейчас там работает Боб Элджин.
– Мне бы хотелось поговорить с ним.
– Ему это не доставит удовольствия.
– Возможно.
Берта вздохнула и сказала:
– Открой ящик письменного стола, достань красную записную книжку, она лежит на блоке сигарет. Заодно возьми и свежую пачку сигарет, раз ты уже там.
Я дал ей записную книжку и сигареты.
– А что Селлерс думает по поводу этого случая? Что это двойное самоубийство? – спросила Берта.
– Похоже, что так, – сказал я, – только там кое-что не сходится. И это беспокоит Селлерса. Но теперь, мне кажется, он уже поставил крест на этом деле.
– Ну и хорошо. Раз он поставил крест, значит, дело закончено.
– Возможно.
– К чему ты клонишь?
– Если они договорились о самоубийстве, то почему он не попал в нее с первого раза?
Жадный интерес разгорелся в Бертиных глазках.
– Ты думаешь, для нас там есть работа, Дональд? – спросила она.
– Еще не знаю.
– Подойди сюда. Садись. Налей себе чего-нибудь. Что ты будешь пить? Кофе? Пиво? Виски с содовой? У меня здесь только кофе. А содовая в холодильнике. И возьми себе чашку…
– Я, пожалуй, выпью чашечку кофе.
Я взял чашку и блюдце. Берта положила мне кусочек торта.
