— Доверять тебе! С какой стати? — вспылила Вэл. — После того, как ты себя вел? Разве я не имею права задавать вопросы, когда из-за твоего молчания подозревают моего отца? — Внезапно она вцепилась в мокрые лацканы пиджака Уолтера и прижалась головой к его груди. — Мне все равно, что ты сделал, Уолтер, только бы ты был честен со мной! Ты просишь доверять тебе! А почему ты не доверяешь мне?
Странно, но трогательно-робкий Уолтер в один миг становился суровым и отстраненным. Казалось, вопросы замораживают его, делая непроницаемым для теплоты и ласки.
— Никто не должен знать, что я был в доме отца, — заговорил он, все еще с трудом ворочая языком. — Не вздумай ничего рассказывать им, Вэл, понятно?
Значит, это правда...
Вэл отшатнулась от Уолтера. Полное доверие уместно в сентиментальных романах, но в жизни существуют вещи, которые просто нельзя безоговорочно принимать на веру. Внешние обстоятельства в некоторых случаях могут быть обманчивы, но обычно они соответствуют действительности.
— Очевидно, — холодно произнесла Вэл, — тот факт, что Глюке подозревает моего отца в убийстве и что одно твое слово может очистить его от подозрений, ничего для тебя не значит. Самое главное — спасти собственную шкуру.
Уолтер полностью взял себя в руки. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут же закрыл его, не издав ни звука.
— Так что будь любезен уйти, — закончила Вэл.
Он ведь не знал — не мог знать, что у Риса есть алиби на время убийства.
— Хорошо, — тихо сказал Уолтер.
И он никогда об этом не узнает — во всяком случае, от нее! Если бы она сказала Уолтеру об алиби, он легко мог бы вывернуться, заявив, будто все время знал, что Рису не грозила реальная опасность и что ему нужно было защитить себя. Протрезвев, он, возможно, изобрел бы какую-нибудь правдоподобную историю, объясняющую его поведение. Уолтер умеет быть убедительным, когда хочет. А Вэл в глубине души знала, что не может доверять себе...
— Что касается меня, то твой секрет, каков бы он ни был, в полной безопасности, — с горечью сказала она. — Теперь ты, наконец, уберешься?
Уолтер вцепился в воротничок рубашки, словно он нестерпимо сдавливал ему горло, затем открыл дверь, зигзагами пересек гостиную и вышел в коридор, забыв свою шляпу.
Вэл подобрала шляпу с пола гостиной и бросила в коридор вслед ее владельцу.
— Я хочу есть, Пинк, — окликнула она, направляясь в кухню. — Что сегодня в меню? — Внезапно ее глаза прищурились. — Что это?
Пинк виновато спрятал что-то в карман брюк.
— Ничего, — быстро ответил он, поднимаясь со стула и подходя к плите, где кипели чайник и кастрюли. — Ушел этот чокнутый?
— Пинк, что ты спрятал? — Вэл подошла к нему и потянула его за руку. — Покажи мне!
— Говорю тебе, ничего! — повторил Пинк, но его голос звучал неубедительно.
Вэл запустила руку ему в карман. Он попытался увернуться, но она оказалась слишком проворной. Ее рука извлекла маленькую книжечку в твердом переплете.
— Это же банковская книжка! О, Пинк, извини, пожалуйста... — Внезапно она умолкла, и по ее коже забегали мурашки.
На книжке стояло имя Риса Жардена.
— Папа положил в банк деньги Уолтера... — начала она, но снова остановилась. — Это другой банк, Пинк, — Тихоокеанский прибрежный — банк Спета.
— Не ломай себе голову, попрыгунчик, — пробормотал Пинк и начал помешивать ложкой фасоль с такой энергией, будто вся его жизнь зависела от того, прилипнет ли хоть одна фасолина к кастрюле. — Не раскрывай книжку.
Но Вэл тут же ее раскрыла. Вклад был только один, отметки о снятии со счета отсутствовали. Однако размер вклада заставил ее выпучить глаза. Это невозможно! Должно быть, тут какая-то ошибка... Однако цифры выглядели абсолютно реальными.
Пять миллионов долларов.
Вэл вцепилась Пинку в руку.
— Где ты это взял? Пинк, скажи мне правду!
— Сегодня утром в спортзале Сан-Суси, — ответил Пинк, избегая ее взгляда. — Я упаковывал принадлежности для гольфа и нашел книжку в кармане старой сафьяновой сумки Риса, под коробкой с мячами.
— О! — Вэл села на табурет и прикрыла ладонью глаза. — Пинк, — заговорила она сдавленным голосом, — ты не должен... ну, не рассказывай об этом никому. Это выглядит, будто папа, как говорили те люди, в действительности не был разорен.
Пинк продолжал сосредоточенно помешивать ложкой в кастрюле.
— Я не знал, что мне делать, Вэл. Книжку ведь мог найти какой-нибудь любопытный агент из транспортной конторы. Я должен был забрать вещи, которые Рис передал музею... ну и сунул книжку в карман.
— Спасибо, Пинк, — поблагодарила Вэл.
Никто из них больше не произнес ни слова. Газ шипел, Пинк помешивал фасоль, а Вэл сидела за столом, глядя на банковскую книжку.
Хлопнула входная дверь.
— Вэл? — послышался голос Риса.
Никто не отозвался.
Рис вошел в кухню, дымя сигарой и стряхивая воду со шляпы.
— Опять идет дождь. Пинк, это чудесно пахнет... — Он остановился, удивленный молчанием.
Банковская книжка в желтом переплете лежала на кленовом столе. Рис посмотрел на нее, нахмурился и перевел взгляд на два окаменевших лица.
— Это книжка Уолтера? — озадаченно спросил он. — Парень так ничего и не сказал?
— Нет, — ответила Вэл.
Рис уселся в промокшем пальто, попыхивая сигаретой.
— Не поступай опрометчиво, котенок. Я наблюдал за ним. Конечно, он что-то скрывает, но я чувствую, что это не то, о чем ты думаешь. Уолтер всегда был сдержан на язык — в конце концов, он был лишен преимуществ нормального воспитания и всегда предоставлен самому себе. Я изучал его и уверен, что он не способен на дурное. Я не мог ошибиться в нем, дорогая...
— Интересно, — бесстрастно промолвила Вэл, — не могла ли я ошибиться в тебе?
— Вэл! — Рис с удивлением посмотрел на нее. — Пинк, в чем дело? Что произошло?
— А ты не знаешь? — буркнул Пинк.
— Я знаю, — резко отозвался Рис, — что вы оба ведете себя по-детски.
Кончиком ногтя Вэл подтолкнула к отцу банковскую книжку.
Рис не сразу взял ее. Он продолжал смотреть на Вэл и Пинка, но его худые загорелые щеки заметно побледнели.
Медленно подобрав книжку, Рис взглянул на имя владельца счета, потом открыл ее, глядя на цифры, даты, инициалы кассира...
— Что это? — осведомился он. — Да не смотрите на меня как болваны! Пинк, тебе что-нибудь известно об этой книжке? Откуда она взялась?
— Это не мое дело, — пожал плечами Пинк.
— Я спрашиваю, откуда она взялась!
Пинк оставил в покое ложку.
— Черт возьми, Рис, что ты от меня хочешь? Не прикидывайся передо мной! Это банковская книжка с вкладом пять миллионов баксов, и я нашел ее сегодня утром в твоей сафьяновой сумке для гольфа!
Рис поднялся, держа в одной руке книжку, а в другой дымящуюся сигарету, и начал ходить взад-вперед по узкой кухне. Морщины на его коричневом лбу углублялись с каждым шагом. Бледность сменилась гневным румянцем.
— Никогда не думал, Рис, что ты окажешься таким подлецом, — с горечью сказал Пинк.
Рис остановился.
— Я не могу не сердиться, — спокойно заговорил он, — хотя не виню никого из вас. Выглядит это чертовски скверно. Но я не намерен отрицать это больше одного раза. — Пинк побледнел. — Я ничего не знаю об этом вкладе. У меня никогда не было счета в банке Спета. Эти пять миллионов не мои. Вам понятно?
Вэл хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Она была так измучена, что могла заплакать только от одной усталости. Бледность Пинка исчезла — он покраснел до корней своих рыжих волос и склонился над плитой, грызя ногти.
Рис снова открыл книжку и посмотрел на дату вклада.
— Пинк, где я был в прошлую среду? — спросил он тем же спокойным голосом.
— Мы ездили в Лонг-Бич на яхте, чтобы повидать парня, который раздумал ее покупать, — пробормотал Пинк,
— Мы отплыли в шесть утра, а вернулись в город, когда уже стемнело, верно?
— Да.
Рис швырнул книжку на стол.
— Посмотри на дату. Вклад был сделан в прошлую среду.
Пинк подобрал книжку. Цвет его лица из розового стал алым. Он, не отрываясь, смотрел на дату, как будто не мог поверить своим глазам, а возможно, пытаясь таким образом скрыть смущение.
— Прости, папа, — прошептала Вэл, опустив голову на руки.
Последовала длительная пауза.
— Это мог сделать только Спет, — заговорил наконец Рис. — Он приходил ко мне в спортзал сегодня утром, как я сказал Глюке. Должно быть, когда я отвернулся, он сунул книжку в сумку.
— Но за каким чертом?! — воскликнул Пинк. — Кто же запросто дарит пять миллионов? Неудивительно, что я решил...
— Теперь я понимаю. — Рис бросил сигарету в раковину. — Я никогда не говорил вам, но когда дела с «Огипи» начали идти скверно, я поручил своему доверенному бухгалтеру все расследовать... — Он снова принялся шагать, кусая губы. — Я выяснил, что дружище Солли, до сих пор действовавший только по инструкциям Руига, решился на самостоятельную операцию и крупно погорел. Он разослал проспекты дальнейшей продажи акций, в которых сфальсифицировал финансовое положение компании. Ему было нужно, чтобы акции выглядели надежными...
