Реши сам, как поддерживать связь, и скажи мне. Если Вулф захочет переговорить с ней лично, то я приеду за ней. Возможно, мне понадобится твоя помощь.
Я выбрался из машины, сжимая в руках драгоценную коробку. Сол окликнул вслед:
– А если она вернется до того, как я к тебе подойду?
– Тогда оставайся в машине. Как-нибудь я сам найду ее.
И уехал.
Сол Пензер, Фред Даркин и Орри Кэтер, дежуря поочередно, в течение двадцати часов не упускали из виду ни самого дома Эллен Тензер, ни ближайших подступов к нему. Сол караулил с трех до девяти вечера пятницы, Фред нес вахту с девяти вечера до шести утра, а Орри выпало на долю субботнее утро – с шести до одиннадцати. И за все это время сыщики не видели ни души.
В одиннадцать утра, едва ввалившись в кабинет, Вулф по моему кислому выражению сразу обо всем догадался. Докладывать было нечего. Он поставил в вазу свежесрезанные орхидеи, которым выпала честь украшать кабинет до самой ночи, уселся в кресло и приступил к просмотру утренней корреспонденции, которую я, предварительно вскрыв, разложил на его столе. Не найдя ничего мало-мальски интересного или полезного, Вулф отодвинул стопку конвертов в сторону и, сдвинув брови, уставился на меня.
– Проклятье! – прорычал он. – Эта женщина, похоже, сквозь землю провалилась. Да?
Я вытащил из кармана монету в четверть доллара, подбросил прямо над столом и посмотрел, что выпало.
– Решка, – сказал я. – Значит – нет.
– Пф! Я хочу знать твое мнение.
– Ничем помочь не могу. Сами знаете, только круглый болван может иметь мнение, которое нечем подкрепить. Вы просто напоминаете мне, что, не оставь я ее тогда одну, чтобы позвонить вам, то сейчас сидел бы у нее на хвосте.
– Я вовсе так не считаю.
– Зато я так считаю. Да, я понимаю, мне не повезло, но везение порой важнее мозгов. И даже все, что мне удалось разыскать в ее доме, нисколько меня не оправдывает. В конце концов, за какой-нибудь месяц расспросов мы бы и так выяснили, что в ее доме некоторое время находился младенец. Проклятое невезение! Кстати, Сол звонил.
– Когда?
– Полчаса назад. У племянницы детей не было ни в декабре, ни в январе, ни даже в феврале. Сол собрал всю ее подноготную за эти три месяца, а подробности сообщит вам лично. Сейчас он проверяет, посещала ли тетка квартиру племянницы вчера после полудня. Здорово все-таки, когда башковитому человеку к тому же еще и везет. Он позвонит часов в двенадцать, чтобы узнать, заступать ли ему на пост вместо Орри…
Зазвонил телефон, и я развернулся к столу:
– Кабинет Ниро Вул…
– Это Орри. Из Махопака.
– Ну что у тебя?
– Ничего хорошего. Без пяти одиннадцать к дому подкатила полицейская машина. В ней были трое: патрульный, помощник местного шерифа и Пэрли Стеббинс. Сначала они попробовали дверь, а потом зашли за угол, и помощник шерифа забрался в открытое окно, а Стеббинс с патрульным вернулись к двери. Вскоре ее открыли изнутри, и они вошли в дом. Помочь им я не мог, поэтому помчался звонить вам. Что делать, возвращаться туда?
– Ты уверен, что это Стеббинс?
– Черт возьми, Арчи, я же не сказал: «Кажется, Пэрли Стеббинс»! Я сказал, что это был он. Я, между прочим, докладываю о результатах наблюдения.
– Это точно, – согласился я. – Приезжай сюда.
– Может, все-таки вернуться туда и посмотреть…
– Проклятье! Приезжай немедленно!
Я аккуратно опустил трубку на рычаг, перевел дыхание и повернулся к Вулфу:
– Это Орри звонил, из Махопака. Я велел ему приезжать сюда, потому что тетка домой не вернется. Она уже на том свете. Трое полицейских только что подъехали на машине и прошли в ее дом, причем один из них – Пэрли Стеббинс. Ни мозгов, ни везения не нужно, чтобы сделать вывод: сержант убойного отдела Нью-Йорка не для того мчится средь бела дня в округ Патнам, чтобы на пуговицы из конского волоса полюбоваться.
Вулф стиснул губы с такой силой, что они словно растворились. Потом разлепил.
– Пока это только предположение, а не стопроцентная уверенность.
– С этим я мигом разберусь. – Я крутанулся на стуле и набрал номер «Газетт».
Услышав, как я попросил соединить меня с Лоном Коэном, Вулф поднес к уху трубку параллельного аппарата. В течение дня Лон разговаривает по одному из своих аппаратов по меньшей мере половину времени, поэтому, как правило, мне приходится ждать, пока нас соединят, или даже довольствоваться записью сообщения, однако на сей раз мне повезло. Я полюбопытствовал, не исчерпал ли еще свой кредит, и услышал в ответ, что в покер исчерпал давным-давно, а вот по части новостей и проверок всякого рода информации еще могу на него рассчитывать.
– Я проверяю один слушок, – сказал я. – Есть у тебя что-нибудь про женщину по фамилии Тензер? Эллен Тензер.
– Эллен Тензер.
– Совершенно верно.
– Не исключено. – Чуть помолчав, он добавил: – Арчи, не топчись вокруг да около. Если хочешь знать, как далеко продвинулось расследование убийства, то так и скажи.
Мое сердце екнуло.
– Говорю.
– Это другое дело. Ну так вот, особенно не продвинулось, если в течение последнего часа ничего нового не обнаружили. Сегодня около шести утра полицейский обратил внимание на седан «рамблер», припаркованный на Тридцать восьмой улице неподалеку от Третьей авеню, и увидел сзади на полу труп женщины. Ее задушили бечевкой, которая так и осталась на шее. Смерть наступила часов пять-шесть назад. По предварительным данным, женщину зовут Эллен Тензер, а проживала она в Махопаке, штат Нью-Йорк. Вот и все. Если тебе это настолько важно, то я могу звякнуть ребятам в отдел, а потом перезвоню тебе.
Я ответил, что нет, мол, это совершенно не важно, и положил трубку. Вулф последовал моему примеру, после чего свирепо уставился на меня. А я – на него.
– Вот и вся недолга, – сказал я. – Теперь можете разглагольствовать на тему «если».
– Бесполезно, – покачал головой Вулф.
– А я все-таки попробую. Если бы я тогда задержался у нее и припер к стенке, то, возможно, сейчас она была бы здесь и вы пожинали бы плоды. Нет, к чертям собачьим эту необходимость «действовать, руководствуясь собственным опытом и интеллектом»!
– Бесполезно, – повторил Вулф.
– А что теперь не бесполезно? Кроме белых пуговиц из конского волоса, зацепиться нам было не за что, а теперь на хвосте у нас Стеббинс с Кремером. Между прочим, Тридцать восьмая улица относится к их территории.
– Убийствами должны заниматься они, а не мы.
– Вот им это и объясните. Племянница быстрехонько разболтает,
