– Я вижу, – ответил Бэнкрофт.
– Похоже, яхту похитили. Думаю, что перед тем, как подняться на борт, лучше взять с собой представителя шерифа.
Пилот вертолета сказал:
– Недалеко отсюда офис помощника шерифа. Если хотите, я могу посадить там вертолет. Кстати, на моей развалюшке есть аэрофотокамера. Так что, если надо, можно сделать несколько снимков.
– Мы хотим, – сказал Мейсон, – и шерифа, и снимки, но о фотографиях пока никому ни слова.
Через несколько минут вертолет приземлился у офиса помощника шерифа.
Мейсон коротко объяснил помощнику ситуацию:
– У нас есть основания полагать, что прошлой ночью яхта мистера Бэнкрофта была похищена. Мы ее искали и наконец нашли. Она стоит на якоре недалеко отсюда, и, кто бы ее ни угнал, он все еще находится на борту, поскольку шлюпка привязана к яхте. Хотите взглянуть?
– Конечно, давайте посмотрим, – ответил помощник шерифа.
– У вас есть лодка?
– Есть.
– Тогда вперед, – сказал Мейсон.
– Я подожду у вертолета до вашего возвращения, – предложил пилот.
Помощник шерифа отвез их к берегу, где они сели на скоростной катер и поплыли вверх по заливу.
– Держите пока прямо, – сказал Мейсон. – Когда подъедем ближе, мы укажем, куда плыть.
– Она стоит примерно в четырех милях отсюда, у песчаных отмелей, – уточнил Бэнкрофт.
– На якоре?
– На якоре.
Они быстро прошли по фарватеру, потом замедлили ход, увидев, что приближаются к отмели.
– Это ваша яхта там, впереди? – спросил помощник.
– Да, это она, – ответил Бэнкрофт.
Помощник сделал круг на катере вокруг яхты.
– Эй, на «Джинезе»! – крикнул он. – Есть кто на борту?
Ответа не было. Помощник сказал:
– Я поднимусь на борт и посмотрю.
– Хотите, мы пойдем с вами?
Помощник покачал головой:
– Лучше оставайтесь здесь. Вы сказали, яхта была похищена?
Бэнкрофт ничего не ответил.
Помощник подогнал катер поближе к «Джинезе», перекинул через борт пару резиновых буферов и связал два судна вместе, после чего легко перепрыгнул на другую палубу.
Бэнкрофт сказал Мейсону приглушенным голосом:
– Мейсон, я собираюсь взять все на себя.
– Что вы хотите сказать?
– Если Джилли мертв, я заявлю, что это я застрелил его и…
– Вы будете держать рот на замке, – перебил его Мейсон. – Самое лучшее, что мы можем сейчас сделать, – это положиться на тот факт, что все случившееся было явным актом самообороны. Вы тоже можете взять на себя кое-какую ответственность. Можете сказать, что ваша жена находится в истерике и вы дали ей сильное успокоительное, и настаивать на том, что она получила сильный шок и сейчас не может давать показания.
Но запомните вот что. Они не смогут найти оружие, из которого был произведен выстрел, потому что ваша жена обронила его в тот момент, когда прыгнула за борт.
– Разве они не могут установить, в каком месте она прыгнула, послать водолазов и поднять оружие? Здесь не так уж глубоко.
– Она вовсе не обязана рассказывать им свою историю, – сказал Мейсон. – До сих пор обходилась без этого, пусть так будет и дальше. Я не люблю вести дела таким способом, но в подобной ситуации этот способ представляется мне единственно возможным. Быть может, когда-нибудь наступит подходящее время, и тогда ваша жена обо всем расскажет. А пока запомните, что она поднялась на борт яхты вместе с человеком по имени Ирвин Фордайс. Полиция обнаружит яхту, где нет Фордайса и лежит убитый Джилли. Они не предъявят никаких обвинений, пока не найдут Фордайса и не узнают его историю.
– А когда они ее узнают? – спросил Бэнкрофт.
– Когда узнают, – ответил Мейсон, – положение станет довольно трудным. Вашей жене придется просто заявить, что по определенным причинам она не может рассказать обо всем, что произошло. Она будет упрямо молчать о том, что случилось прошлой ночью. Объявит, что расскажет обо всем в соответствующее время, а пока есть основания, по которым она не хочет делать некоторые факты достоянием общественности.
– Это звучит ужасно, – сказал Бэнкрофт.
– У вас есть какие-нибудь идеи, благодаря которым это звучало бы менее ужасно? – спросил Мейсон. – Все, что вы должны были сделать, – это немедленно позвонить мне прошлой ночью и позволить мне рассказать полиции ее историю – о том, что она подверглась нападению и начала стрелять, чтобы защитить себя, и теперь не знает, попала в нападавшего или нет.
– Она знает, что попала, – сказал Бэнкрофт. – Он упал лицом вниз и остался неподвижным. Наверняка пуля убила его наповал. Она…
Помощник вернулся назад на катер и сказал:
– Послушайте, у нас довольно сложная ситуация. На борту лежит чей-то труп. Человек умер уже давно. Похоже, его застрелили в сердце.
– Действительно, – согласился Мейсон, – это усложняет ситуацию.
Помощник серьезно взглянул на него:
– Это еще мягко сказано. И меня начинает интересовать, почему владелец яхты, сообщивший о ее исчезновении, появился здесь в сопровождении одного из ведущих адвокатов штата, специалиста по уголовным преступлениям?
Мейсон усмехнулся:
– Это долгая история, мой друг.
– Не хотите рассказать ее сейчас? – спросил помощник.
– Нет, – ответил Мейсон.
– Мы должны собрать факты, – сказал помощник. – Мы можем сделать это легким способом, а можем трудным.
– Как давно умер этот человек? – спросил Мейсон.
– Довольно давно, судя по всему. Я не хочу там ничего трогать. Я хочу сообщить обо всем шерифу, взять эту яхту на буксир и отогнать ее к причалу, где мы сможем получить техническую помощь, чтобы осмотреть место преступления… И я предупреждаю вас обоих, что все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
– Вы собираетесь отбуксировать яхту? – спросил Мейсон.
– Мы должны это сделать, – ответил помощник шерифа. – Мы должны доставить ее в место, где у нас будут эксперты по отпечаткам пальцев, фотографы и криминалисты, которые осмотрят тело в том виде, в каком мы его нашли…
Мейсон хотел что-то сказать, но передумал и промолчал.
– Вы здесь распоряжаетесь, – сказал он.
– Хотите сделать какие-нибудь заявления? – спросил помощник.
Мейсон покачал головой.
– А вы? – обратился тот к Бэнкрофту.
– Мы подождем, пока не будут собраны улики и вещественные доказательства, – сказал Мейсон. – Все это стало для нас настоящим шоком.
– Шоком? – переспросил помощник шерифа. – Такое впечатление, что вы подготовились к нему заранее.
Было уже шесть часов, когда Бэнкрофта и Мейсона отпустили из офиса шерифа. Деллу Стрит освободили через несколько минут, после того как яхту доставили в док.
Когда они возвращались назад в машине Бэнкрофта, миллионер дал волю своим сомнениям.
– Как вы думаете, они уже допрашивали мою жену? – спросил он.
– А зачем, по-вашему, они продержали нас столько времени под надзором? Разумеется, они допросили вашу жену, и вашу падчерицу, и всю прислугу, какую только смогли найти.
– Я сказал жене, чтобы она абсолютно ничего не говорила, пока я не вернусь.
– И что вы собираетесь делать, когда вернетесь?
– Скажу ей, чтобы она продолжала молчать, пока вы не дадите ей свои инструкции, – ответил Бэнкрофт.
Мейсон сказал:
– Вы должны были позвонить мне прошлой ночью, но вместо этого стали давать ей свои советы, и теперь мне остается только принимать ситуацию такой, как она есть, и пытаться извлечь из нее то, что еще возможно. Сейчас я не удовлетворен тем, что происходит.
– Что вы имеете в виду?
Мейсон заметил:
– Я не думаю, что вы рассказали мне всю историю.
Бэнкрофт несколько минут молчал, потом ответил:
– Что ж, мистер Мейсон, в каком-то смысле вам придется действовать наугад. Пусть обвинение ищет доказательства в свою пользу. Они не смогут собрать никаких доказательств против моей жены, и я не думаю, что они сумеют найти какие-нибудь свидетельства против меня. Я хочу, чтобы вы действовали, исходя из того факта, что никто из нас не может делать никаких заявлений относительно того, что произошло прошлой ночью, и чтобы вы предоставили всю инициативу в ведении этого дела самой полиции.
– Полиция, – заметил Мейсон, – порой бывает очень компетентна.
– Я знаю, но они ничего не смогут доказать с теми уликами, которые у них есть сейчас, а когда они снимут отпечатки с Джилли, то обнаружат, что он бывший уголовник и шантажист.
– После чего они свяжут это убийство с письмом, найденным в кофейной банке, – заметил Мейсон. – И что тогда?
– Тогда, – ответил Бэнкрофт, – у них будет мертвый шантажист и женщина, которая, предположительно, является жертвой вымогательства. Но они не смогут доказать, что у моей жены когда-нибудь были личные контакты с Джилли или что такие контакты были у меня.
– Будем на это надеяться, – сказал Мейсон.
– Обычно, – продолжал Бэнкрофт, – если человек невиновен, он честно и откровенно рассказывает обо всем полиции. Иногда они ему верят, иногда нет. Если же человек виновен, он сидит тихо, ничего не говорит и предоставляет полиции собирать свидетельства, подтверждающие выдвинутые против него обвинения.
