В четверг магазин работал допоздна, и она переоделась в гардеробе, расположенном в подвале, и, поскольку магазин с черного хода почти соседствовал с Уигмор-стрит, она дошла до концертного зала как раз вовремя.
Он уже был на месте и, как она правильно угадала, не в визитке. Но, слава богу, на этот раз он хоть не облачился в ужасный клетчатый костюм, а в синем он не казался таким толстым. Он поздоровался с ней вежливо, но сдержанно, словно приветствовал ее от лица кого-то другого; рука его была горячей; не хочет ли она раздеться, спросил он, и она ответила, нет, спасибо, и тогда он направился с ней в зал. Походка у него была внушительная, словно он привык чувствовать себя хозяином положения. И только когда они шли уже по проходу между рядами кресел, он вдруг сказал:
— Да, кстати, мистер и миссис Симон Порчугал в последний момент не смогли прийти, поэтому, боюсь, мы с вами будем в одиночестве.
Концерт оказался просто сказочным. Пережив вначале некоторое разочарование оттого, что в оркестре оказался всего один кларнет, Перл постепенно вся ушла в музыку и совершенно позабыла о своем спутнике. Но во втором отделении концерта, которое состояло в основном из произведений некоего Хауэллса, восторг ее заметно ослаб, она вернулась на землю и стала думать об обыденных вещах.
После концерта обещан ужин. А, брось Перл, не прикидывайся. Ведь на уме у тебя Маленький Божок, вот кто. А этот тучный, пожилой, процветающий стряпчий? Она явно произвела на него впечатление там, в самолете, этим все и объясняется, но все же… Сколько ему лет? Возможно, из-за полноты он кажется старше своих лет. Не древний, конечно, но старый. Пятьдесят с лишним? Перл довольно плохо разбиралась в возрасте мужчин, которым перевалило за тридцать. Хорошая кожа, здоровый вид, густые коричневатые волосы, зачесанные по моде и лишь чуть тронутые сединой на висках. Довольно представительный на старомодный манер. Производит внушительное впечатление, примерно как ее отец. Но надо же такой толстый. Развалился на своем месте, даже ее потеснил. Держится как Годфри, тогда в ресторане в Челси. И все-таки как он непохож на Годфри. Да и слава богу. Это настоящий джентльмен.
После концерта они прошли пешком до ресторана в конце Уигмор-стрит. «Не самый модный, — сказал он, — но кухня у них превосходная». — Однако Перл была разочарована. Ресторан не шел ни в какое сравнение с тем, куда водил ее Годфри Воспер. Мистер Энджелл поглотил вдвое большее количество блюд, чем она, за одно и то же время, и, хотя манеры его за столом были хорошими, они не отличались той утонченностью, которой ее учили.
Он вел себя с ней очень галантно, все время называл ее «мисс Фридель», относился к ней с уважением: именно такое отношение ей и нравилось, но она его редко встречала. Однако она обнаружила, что по характеру он вовсе не такой общительный человек, каким показался ей в самолете. Она чувствовала, что он ее прощупывает, все время осторожничает, боится перейти на чересчур дружеский тон. Под конец ужина он спросил ее, давно ли она увлекается игрой на кларнете.
— О, я вовсе на нем не играю, — сказала она. — Я люблю этот инструмент, но у меня нет его. Я несколько раз пробовала играть на кларнете, вот и все. Мне очень нравится кларнет. Кстати, откуда вы узнали, что меня интересует этот инструмент?
— Вы упомянули об этом, когда мы летели в самолете.
— Разве? — она не помнила. — Я однажды купила старую флейту, но у меня, правда, не было времени учиться играть и к тому же мы живем в небольшом доме. У меня есть сводная сестричка, и она рано ложится спать.
Он надул полные щеки и с удобством вытянул ноги.
— Жаль. Я наблюдал за вами во время концерта. Вы были увлечены музыкой.
— О, мне бы так хотелось играть на кларнете! Это мое самое заветное желание. Но теперь уже поздно об этом думать… А вы играете, мистер Энджелл?
— Отнюдь нет. — Он поспешно положил себе на тарелку два последних тоста, пока официант не унес их. — Как видите, я люблю музыку. Но мое хобби — другой вид искусства. Я коллекционирую мебель, старинную мебель, и картины. — Он сосредоточенно грыз тост. — Когда-нибудь я вам их покажу. В этих вещах я специалист.
Так шла их беседа. Подали счет, и он оплатил его, дав на чай пять шиллингов. Но в этом ресторане его, по-видимому, хорошо знали, и она сочла, что сумма чаевых была достаточной. Постепенно удалось заставить ее разговориться. Не часто случалось, чтобы мужчина, к тому же интеллигентный и весьма приятный, задавал ей такие вопросы, какие задавал он, и выслушивал бы ее ответы с таким льстящим ей вниманием. Он очень умело ставил вопрос, который вызывал ее на спор, а затем, само собой разумеется, ей приходилось аргументировать свою точку зрения. Вероятно, он пользовался таким приемом в своей адвокатской практике. А тут еще и выпитое алжирское вино слегка бросилось ей в голову.
Ей все еще с трудом верилось, что этот почтенный богатый джентльмен…
— Вы как-нибудь непременно должны прийти и взглянуть на мои картины. — Она знала, что многих сорока- и пятидесятилетних мужчин еще очень и очень интересовал этот вопрос, но ей почему-то казалось, что он не относится к такому типу. У нее мелькнула мысль, уж не собирается ли он взять ее к себе в секретарши?
Наконец он взглянул на часы и сказал, господи, мне пора, мы очень приятно провели время, могу ли я вас куда-нибудь подвезти? И она сказала, ну что ж, если вам по пути, и он сказал, да, разумеется, я заказал машину на одиннадцать тридцать.
И он с шиком подвез ее к дому подруги, хотя машина оказалась старомодной и неуклюжей по сравнению с той, которую одолжил или украл Маленький Божок. Они подъехали, и он сказал:
— Я очень приятно провел вечер. Вы не возражаете пообедать у меня в следующую пятницу в восемь вечера?
У нее мелькнула мысль: ну вот, то самое, ну и фрукт, никогда бы не подумала. Что же мне ответить? Но не успела она произнести и слова, как он добавил:
— Я пригласил еще четверых друзей, думаю, что уж кто-нибудь из них обязательно явится.
Она взглянула на него и впервые за все время заметила в его глазах задорный огонек. Она рассмеялась и сказала:
— Благодарю вас, мистер Энджелл. С удовольствием. И спасибо вам за сказочный вечер.
На следующий день она с Пэт Чейли отправилась вечером в кино и вернулась поздно, и, так как на остановке не оказалось автобуса, она решила пройтись пешком. До дому было всего двадцать минут ходьбы, да и ночь стояла ясная, лунная. Когда она пришла, отец уже лег спать, а Рэйчел сказала ей:
— Тут заходил молодой человек, часов в семь, спрашивал тебя. Я сказала, что тебя нет дома.
Перл намазывала себе сандвич.
— Он назвался?
— Нет, он не назвал себя и не сказал, что ему нужно.
Перл было не так уж трудно догадаться. Джеральд Воган пытался уговорить ее принять участие в какой-то сидячей забастовке перед зданием американского посольства. Она вздохнула. Наверное, она никогда не встретит подходящего молодого человека, который ведет себя нормально. Ей попадались либо политические агитаторы, либо сексуальные маньяки, а то и такие, что удирали с танцев и напивались…
— Какой он из себя? — коротко спросила она.
— Небольшого роста. Худощавый. Броско одет, но они теперь все так одеваются, в наше время молодые люди не выряжались, словно петухи. Со шрамом над бровью. Жаль, что ты запоздала. Почему ты не ходишь в кино в Кройдоне? Это гораздо дешевле.
Пилка для хлеба скользнула мимо булки, чуть не порезав ей большой палец. Перл сосала кончик пальца. — Что ему понадобилось?
— Я же сказала, он позвонил в дверь и спросил тебя, и я ответила, что тебя нет дома. На большой машине. Зеленая машина с широким задним стеклом. По мне — слишком показная.
— И он ничего больше не сказал?
— Нет, сказал, что заедет попозже вечером. Но я полагаю, для визитов уже поздно.
Перл глянула на часы. Смешно, право. Пальцы ее дрожали, и она никак не могла взять себя в руки. Она внимательно вгляделась в циферблат часов. Четверть двенадцатого. Она вспомнила, как шла пешком одна до станции при свете луны. Разумеется, вся улица освещалась, но, поскольку район был застроен давно, освещение было слабоватым. Когда она свернула на Севеноукс-авеню, там было совсем безлюдно, как всегда по обочинам стояли ряды машин, но зеленого чудовища с его Божком за рулем среди них она не заметила.
Она откусила сандвич, но аппетит вдруг пропал.
— Я устала, лучше поем в постели. Если… если этот человек снова явится, скажи ему, что я уже в постели и сплю, хорошо?
Рэйчел спросила:
— Значит, ты его знаешь?
— Да, я пару раз с ним встречалась. Но он не в моем вкусе.
— Пожалуй, верно, это не твой тип. Так я постараюсь от него отделаться, да?
— Да, пожалуйста.
— Если ты не моя дочь, не думай, что я за тебя не отвечаю, — продолжала Рэйчел. — Твой отец обвинит меня, если ты попадешь в беду.
