– Миссис Кул, дело перевернут адвокаты другой стороны.
– Хорошо, допускаю, что это похоже на правду.
– Это плохо, миссис Кул.
– Почему?
– Это означает, что вы отказались провести расследование. У вас не было никаких веских причин выдвигать такое обвинение. В этой ситуации есть все основания вести речь о злом умысле, что лишает вас привилегированных отношений, предусмотренных законом.
– Вы говорите так, словно являетесь адвокатом противоположной стороны.
Друмсон улыбнулся:
– Подождите, и скоро вы действительно услышите адвокатов, представляющих другую сторону. Теперь это позорящее выражение… Что это было? Давайте посмотрим… Ах, да, прохвостка… прохвостка, миссис Кул. Зачем вам понадобилось так ее называть?
Берта вспыхнула.
– Потому что это самое мягкое слово, которое только можно употребить при описании лживой, притворной, маленькой…
– Миссис Кул!
Берта замолчала.
– Миссис Кул, вопрос о злом умысле – самый важный в этом деле. Если вы хотите выиграть процесс, то должны доказать, что по отношению к истице у вас не было злого умысла. В будущем говорите об истице как об очень достойной молодой женщине безупречного поведения. Она, вероятно, ошибается, но, поскольку речь идет о ее поведении, она – образец добродетели. В противном случае, миссис Кул, это будет стоить вам больших денег. Вы понимаете?
– Хорошо, но, когда я разговариваю с вами, разве я не должна сказать правду?
– Когда вы разговариваете со мной, с друзьями, даже когда вы думаете, вы должны упоминать об этой молодой женщине только в тех словах и выражениях, которые вы могли бы повторить в любом месте. Разве вы не понимаете, миссис Кул, что ваши мысли, как и ваша беседа, являются отражением ваших привычек? Если вы употребляете резкие выражения в ваших мыслях или в разговоре, эти слова бессознательно выскочат в самое неподходящее время. Теперь повторите за мной: «Эта молодая женщина – очень достойная молодая женщина».
С очевидной неохотой Берта проговорила:
– Будь она проклята, достойная молодая женщина.
– И следите за тем, чтобы вы не говорили о ней по-другому, – предупредил Друмсон.
– Я постараюсь, если это сбережет мне деньги.
– Какие свидетели присутствовали при этом?
– Эверетт Белдер и…
– Сейчас, одну минутку. Мистер Белдер – это ваш наниматель?
– Мой клиент.
– Прошу прощения, ваш клиент. А кто еще?
– Сержант Селлерс, из главного управления.
Друмсон просиял.
– Думаю, это неплохо, миссис Кул. Там больше никого не было, кроме истицы?
– Еще Карлотта Голдринг – свояченица Белдера.
– А она тоже ваша клиентка?
– Нет.
– Что она там делала?
– Открыв дверь, вошла.
– И вы выдвинули ваше обвинение в присутствии Карлотты Голдринг?
– Я не помню, как много я успела наговорить до ее прихода и что сказала, когда она вошла.
– Но, миссис Кул, почему вы не подождали, пока эта молодая женщина не покинет кабинет? Если вы с ней фактически незнакомы, благоразумнее было воздержаться от обвинений, пока она там находилась. Мы, вероятно, не можем претендовать на привилегированное отношение, поскольку здесь выступает и Карлотта Голдринг.
Берта произнесла сердито:
– Я скажу вам, почему я этого не сделала: я хотела продолжить начатое дело. Все эти неприятности случаются с вами, адвокатами. Вы думаете только о тяжбах. Если же кто-то пытается вести дело так, чтобы оставаться верным букве закона, то у него никогда ничего не выходит.
Друмсон осуждающе покачал головой.
– Мне жаль, миссис Кул, но вы были неосторожны. Это будет сложный процесс для защиты. Мне понадобится пятьсот долларов для договора с адвокатом, а потом мы посмотрим, что можно будет сделать. Этот адвокат проведет дело через судебную процедуру и дальше, вплоть до судебного разбирательства. К тому времени вы внесете дополнительную плату в случае, если мы не сможем закрыть дело до того, как…
– Пятьсот долларов! – чуть не крикнула Берта.
– Совершенно верно, миссис Кул.
– О чем, черт возьми, вы говорите? Я бы не дала за это дело и пятидесяти.
– Боюсь, вы не поняли, миссис Кул. – Друмсон постучал прямым указательным пальцем по бумагам, лежащим у него на столе. – У вас потенциальная обязанность выплатить сто тысяч долларов по иску, который выставлен против вас в суде. Возможно, нам удастся уладить это дело. Я не могу обещать ничего определенного, но…
Берта поднялась, подошла к столу и вытащила бумаги из-под ладони адвоката.
– Вы сошли с ума. Я не собираюсь платить пятьсот долларов.
– Но если вы ничего не предпримете в течение десяти дней с того момента, как эти бумаги были вам переданы, то вы…
– Как вы отнесетесь к отрицанию того, что вы кому-либо должны? – спросила Берта.
– Вы имеете в виду то, что на языке юристов называется отказ от обвинений, предъявленных в иске?
– Сколько стоит такой ответ?
– Нужно только составить его?
– Да.
– Я бы не советовал вам поступать так, миссис Кул.
– Почему?
– В этом иске есть некоторые места, которые показались мне двусмысленными. Очевидно, что документ составлен наспех. Думаю, здесь можно выдвинуть специальное и общее требование.
– Что вы называете «требованием»?
– Документ, представленный в суд, о приостановке дела ввиду некачественного составления иска.
– И что происходит после того, как вы его представляете?
– Если ваши показания изложены правильно, то суд поддержит ваше требование.
– Это означает, что вы выиграли процесс?
– Нет. Другая сторона получает десять дней для внесения в иск исправлений.
– Таким образом, иск будет составлен грамотно?
– Да. Юристы так выражают свои претензии.
– Думаю, что все это стоит денег.
– Конечно, я должен компенсировать затраченное время. Поэтому я сказал вам о пятистах долларах для договора с адвокатами, которые проведут ваше дело через всю судебную процедуру вплоть до…
– Почему, черт возьми, – прервала его Берта, – я должна платить адвокату пятьсот долларов за то, чтобы он пошел в суд и сказал другому адвокату, как улучшить иск?
– Вы не поняли меня, миссис Кул. С точки зрения закона поддержание требования дает преимущество.
– Какое преимущество?
– Вы выигрываете время.
– Что, черт побери, вы будете делать со временем, которое выиграете? – перебила Берта голосом, который резко повернул разговор в другое русло.
– Мы будем работать над вашим делом, изучать его.
– А я буду оплачивать все время, которое вы провозитесь?
– Разумеется, я должен получить компенсацию… Неужели вы не знаете в достаточной мере право, чтобы попытаться уладить дело сейчас?
– К черту всю эту канитель, – прервала Берта. – Я не хочу платить за выигрыш времени. Составьте ответ, который объяснил бы этой проклятой маленькой прохвостке, что она может убираться со своими жалобами.
– Миссис Кул! Если вы хотя бы подумаете об истице подобным образом, то вы потеряете самообладание в суде и можно сразу выбрасывать ваше дело в окно. Такие слова свидетельствуют о злом умысле. Вы должны упоминать об этой молодой женщине как о достойной молодой леди, иначе вам придется раскаяться.
– Я должна разрешить ей бросить иск мне в лицо и после этого любить ее?
– Ее ввели в заблуждение. Она приняла за оскорбление то, что его не подразумевало. Она легко возбудима, и ее адвокаты воспользуются преимуществом ситуации, чтобы попытаться отсудить значительную сумму.
Берта глубоко вздохнула:
– Сколько?
– Скажем, семьдесят долларов.
– Только для того, чтобы составить ответ? Ну, знаете, могу вам поклясться, что найду адвоката, который сможет составить ответ всего за…
– Но прежде мы должны обсудить с вами факты.
– Никаких фактов, – отрезала Берта. – Только ответ, в котором молодая женщина должна предстать проклятой лгуньей. Он должен утверждать, что она была уволена не из-за моих слов, а все, что я говорила, укладывается в рамки привилегированного отношения.
– Хорошо, – с очевидной неохотой сказал Друмсон. – Полагаю, что при подобных обстоятельствах цена в двадцать пять долларов… Но вы понимаете, миссис Кул, мы не несем ответственности за ход дела. Нам бы не хотелось, чтобы имя нашей компании фигурировало в судебном процессе. Мы только составим ответ, а вы, подписав его, будете выступать как проприя персона.
– Что это значит?
– Это официальное выражение означает, что лицо выступает без адвоката. На судебном процессе вы будете защищать себя сами.
– Это то, что мне нужно. Составляйте ответ, я его подпишу и буду представлять в суде сама себя. И я хочу получить ответ к понедельнику. Представив его, я выброшу все это из головы.
Друмсон смотрел, как она покидает кабинет. Потом со вздохом нажал на кнопку, вызывая стенографиста.
В главном управлении сержант Селлерс откинулся на спинку кособокого, без подушки, кресла-качалки и с загадочным видом посмотрел на сидящую напротив Берту Кул.
