Он был адресован Морли Тейлману, Бернард-билдинг, шестьсот двадцать восемь. Обратный адрес – А.Б.Видал, до востребования. Адрес был напечатан на пишущей машинке.
– Когда вы получили письмо? – спросил Мейсон.
– Сегодня утром. Я нашла его в мусорной корзине около часа назад.
– Теперь расскажите о чемодане, – сказал Мейсон.
– Сегодня утром мистер Тейлман очень нервничал. Он попросил меня сходить в магазин и купить чемодан. Он сказал, что это должен быть самый обычный, ничем не выделяющийся, прочный чемодан.
– И что дальше?
– Я выполнила его поручение… У чемодана есть замок, к нему прилагались два ключа. Я взяла один ключ себе, прежде чем отдать чемодан мистеру Тейлману.
– Зачем?
– Не знаю. Наверно, я подумала… о том, о чем думаю сейчас.
– Ладно. И что произошло потом?
– Он взял чемодан и ушел к себе в кабинет. Чемодан был пуст. Когда мистер Тейлман вышел из кабинета, чемодан был заперт.
– Что он вам сказал?
– Что я должна выполнить очень деликатное поручение. Я должна пойти с чемоданом на вокзал, в автоматические камеры хранения, и поставить его в секцию «FO восемьдесят два», а ключ от секции положить в конверт, адресованный мистеру А.Б.Видалу, и отправить по почте до востребования. Затем я должна вернуться в контору.
– Когда вы получили эту инструкцию? – спросил Мейсон.
– Минут двадцать назад.
– А если названная секция занята? Предположим, что кто-то положил туда вещи и забрал ключ. Что тогда?
– Тогда я должна воспользоваться любой из четырех ближайших секций в том же ряду, слева от секции «FO восемьдесят два».
– Почему вы пришли ко мне? – спросил Мейсон.
– Я хочу открыть чемодан. Если я права, в нем полно денег. Я хочу переписать номера купюр – всех, если успеем. Внизу меня ждет такси.
– Почему вы не открыли чемодан сами?
– Я хотела проконсультироваться с адвокатом и узнать, законно ли это.
– Вы действительно не открывали чемодан?
Она покачала головой.
– Вы не знаете, что в нем?
– Знаю только, что он тяжелый, точно в нем много денег. Я хочу, чтобы вы сказали, будет ли это считаться законным.
– А как мы можем быть уверены в том, что вы не открывали чемодан? – прищурился Мейсон. – Или в том, что, выйдя отсюда, вы не откроете его еще раз и не возьмете часть денег?
– Но, мистер Мейсон… я… Я никогда не сделаю ничего подобного. Я ведь специально пришла к вам, чтобы проконсультироваться, законно ли открыть чемодан, и переписать номера банкнот в случае, если я права. – Ее карие глаза из-под огромных очков смотрели на адвоката с наивной невинностью.
– Мистер Тейлман не уполномочивал вас заглядывать в чемодан?
– Нет. Я уже сказала, какие он дал указания.
– Так почему же вы хотите вмешиваться в его личные дела?
– Потому что его шантажируют и я хочу помочь. Жертва шантажа всегда беспомощна, у нее не хватает решимости обратиться в полицию и…
– Но вы же не знаете наверняка, что это шантаж. Может быть, это какая-то сделка?
– Может быть, и сделка. В таком случае об этом никто не узнает. Я просто пытаюсь помочь человеку, которого люблю и уважаю, и очень надеюсь, что вы поймете меня, мистер Мейсон.
– Сколько денег у вас в кошельке? – спросил Мейсон.
– Около тридцати долларов.
– Дайте мне доллар, – сказал Мейсон.
Она достала и подала ему доллар.
– Выпиши квитанцию, – повернулся адвокат к Делле Стрит. – На имя Дженис Вайнрайт за юридическую консультацию.
Делла прошла к своему столу, выписала квитанцию, вырвала из квитанционной книжки и протянула листок Дженис Вайнрайт.
– Ну, ладно, – сказал Мейсон, – теперь давайте ключ.
Дженис Вайнрайт достала из сумочки ключ. Мейсон с усилием поднял чемодан на стол, повернул ключом в замке и поднял крышку. Чемодан был наполнен перетянутыми резинками пачками двадцатидолларовых банкнот.
– Дай мне диктофон, Делла, – попросил Мейсон, – а сама возьми магнитофон. Постарайся за десять минут прочитать как можно больше номеров. Я буду делать то же самое.
Мейсон сдернул резинку с пачки, взял микрофон и начал диктовать:
– L шестьсот восемьдесят пять девятнадцать девяносто восемь B, L шестьсот пятьдесят восемь десять девяносто восемь B, L семьсот семьдесят пять восемьдесят два тридцать четыре B, G семьсот восемьдесят три сорок два восемьдесят один A; I сто сорок восемь семьдесят семь шестьдесят четыре A…
Делла достала магнитофон и тоже принялась читать номера двадцатидолларовых бумажек. Десять минут они без остановки диктовали цифры.
– Мы не успеем прочитать номера всех купюр, мисс Вайнрайт, – наконец сказал Мейсон. – Мистер Тейлман, наверное, ждет вас обратно.
– Я уже думала об этом, – ответила она. – Вы достаточно сделали, чтобы впоследствии можно было идентифицировать большинство банкнот. Теперь я хотела бы закрыть чемодан и уйти, если вы не возражаете.
Мейсон кивнул, натянул резинку на пачку денег, которую держал в руках, закрыл чемодан и запер его.
– Мисс Вайнрайт, вы сказали, что внизу вас ждет такси?
– Да.
– Ну ладно, – сказал Мейсон. – Все будет хорошо, поезжайте.
Когда Дженис Вайнрайт встала, Мейсон добавил:
– Все-таки я хочу принять кое-какие меры предосторожности. Это в наших общих интересах.
– Какие?
– Делла Стрит поедет с вами на вокзал и проследит, чтобы вы все сделали в точности. Тогда она сможет дать официальные показания, что с того момента, когда чемодан был закрыт у меня в кабинете, у вас не было возможности взять деньги. А чтобы быть до конца уверенным, я оставлю ключ у себя.
Мгновение Дженис колебалась, словно эта идея ей не слишком нравилась, потом ответила послушным тоном:
– Хорошо, мистер Мейсон. Если вы полагаете, что надо поступить именно так, то я последую вашему совету.
– Я уверен, что надо сделать именно так, – сказал Мейсон и кивнул Делле Стрит.
В четверть первого Делла Стрит вернулась в офис.
– Все нормально? – поинтересовался Мейсон.
Она соединила указательный и большой пальцы, показывая, что все прошло отлично.
– Чемодан в камере хранения? – спросил Мейсон.
– И ключ отправлен.
– Чемодан, надеюсь, не открывался?
– Естественно, – ответила она. – Я даже на всякий случай попросила ее показать мне конверт, чтобы я могла доложить вам, что все действительно в порядке. Она предложила мне самой отправить письмо, и я не преминула воспользоваться ее предложением.
– Конверт был запечатан?
– Запечатан, обклеен марками и адресован А.Б.Видалу, до востребования. В чем дело, шеф? Вы ее в чем-то подозреваете?
– Не то чтобы подозреваю, – ответил Мейсон, – просто вся эта история выглядит как-то подозрительно.
– Почему?
– Прежде всего, – сказал Мейсон, – почему таинственный шантажист пошел на такие хитрости? Вырезать все эти слова из газет… Ему, должно быть, пришлось потратить немало времени и просмотреть достаточное количество газет.
– Зато, – возразила Делла Стрит, – теперь его нельзя опознать по почерку или шрифту машинки.
– Конечно, – ответил Мейсон. – Именно поэтому он печатает на конверте адрес Морли Тейлмана. Шрифт машинки не менее индивидуален, чем человеческий почерк. Если шантажист рискнул напечатать адрес на конверте, почему он не напечатал само письмо?
– Бьюсь об заклад, – сказала Делла, – что он пошел в магазин, попросил посмотреть какую-нибудь подержанную пишущую машинку и, делая вид, будто проверяет ее, напечатал адрес на конверте.
– Да, но почему тогда он не напечатал на той же машинке и само письмо?
– Не знаю, – призналась она.
– Я тоже, – сказал Мейсон.
– Разве не аксиома, – заметила Делла Стрит, – что преступник всегда оставляет следы?
– Статистика это подтверждает, – сухо согласился Мейсон. – Но, как правило, специальных усилий он для этого не предпринимает. Шантажист мог вырезать имя и адрес Тейлмана из телефонного справочника и приклеить на конверт. Делла, узнай, у себя ли Пол Дрейк. Я хотел бы обсудить с ним некоторые проблемы.
Делла с любопытством посмотрела на адвоката и набрала номер Детективного агентства Дрейка, находившегося на том же этаже, что и контора Мейсона.
– Он собирается идти на обед, – сообщила Делла.
– Попроси его зайти к нам, – сказал Мейсон.
Делла Стрит передала просьбу, и через несколько минут в дверь, ведущую из кабинета адвоката прямо в коридор, раздался условный стук Дрейка: один громкий удар, четыре тихих и вновь два громких. Делла встала и открыла ему дверь.
Пол Дрейк, высокий, неторопливый в движениях, с длинными руками и ногами, широко улыбнулся Мейсону и традиционно приветствовал Деллу:
– Привет, красотка!
