кошмаре не привидится. Однажды профессору стало на самом деле плохо, когда он увидел на ее голове пучок, напоминавший осиный улей, испещренный разноцветными заколками и шпильками и покрашенный во все существующие цвета. В тот момент он окрестил этого монстра «концом света». Ленке долго пришлось отпаивать его корвалолом.
По сравнению с остальными «охотово гнездо» было относительно нейтральным и профессор совершенно искренне похвалил ее прическу. Ленка зарделась от комплимента и на радостях предложила ему еще чашечку кофе. Семенов сделал несколько судорожных движений и молча отказался. Лицо его при этом приобрело какой-то серый оттенок.
– Что, плохо? – с беспокойством спросила Ленка.
– Нет, нет – поспешно ответил Семенов, моментально приходя в себя.
Сейчас он напоминал артиста Никулина, ответившего в фильме «Бриллиантовая рука» «да» на вопрос «Вы глухонемой?»
Придя в себя, профессор поспешил взять инициативу в свои руки.
– Слушай, Лена, – приступил он к сути дела, – я чувствую, что мне необходим отдых, и я подумал о Полянске.
Ленка отставила чашку. Разговор принимал неожиданный оборот.
– Ну и что же ты подумал о Полянске? – поинтересовалась она, пытаясь собрать в кулак отлучившиеся мысли.
– Говорю, что недурно бы провести там отпуск, – закинул удочку поглубже профессор.
– Короче говоря, навязываешься ко мне в гости, – подвела черту Ленка.
– Ну, можно сказать и так, – поморщившись, согласился профессор.
– Ну что ж, я, пожалуй, не против, – поразмыслив несколько минут, решила Ленка. – Один поедешь или с женой?
– Что ты! – махнул рукой Семенов. – Она со своим хахалем давно на юг укатила.
– Как ты только терпишь такое паскудство?! – в который раз спросила Ленка.
– Я уже говорил, она мне не мешает, лишь бы по дому всё делала, а это она умеет.
– Дело твое. Значит, поедешь один?
– Да, если ты не против… – замялся Василий Кузьмич. – Я бы хотел прихватить с собой коллегу…
– Кого?
– Рубцову. Она старшая медсестра. Видишь ли, ей негде отдохнуть.
– Ясно. Благотворительностью занимаешься, – прервала его объяснения Ленка, своим безошибочным нюхом сплетницы, она учуяла весь подтекст.
– Можно и так сказать, – с облегчением кивнул профессор.
– И на сколько планируешь поехать? – спросила Образцова.
– Насколько разрешишь, – ответил профессор.
– Ну, месяца тебе хватит?
– За глаза, – усмехнулся Семенов, усмехаясь каким-то своим мыслям. – Расскажи мне в двух словах о Полянске, – попросил он, беря печенье.
Естественно, в двух словах рассказать не получилось. Ленка красочно описала жителей, не жалея красок для Редькина и иных местных достопримечательностей.
– Особенно невозможен Дудкин, – поделилась она. – Играет то на трубе, то на барабане, покоя нет от него, окаянного.
– Кесарю кесарево, – философски заметил Семенов, и видя непонимание Ленки, пояснил. – Каждому свое.
– Вот ты с месячишко поживешь, по-другому запоешь, – пообещала ему Ленка.
– Ну, а чем у вас можно заняться, кроме как комаров кормить? – весело поинтересовался профессор.
– Купаться, – начала загибать пальцы Ленка.
– Стоп. Плавать-то я не умею.
– Такой выдающийся человек и не умеет плавать, – изумленно всплеснула руками Ленка.
– Что поделаешь, – невесело усмехнулся профессор. – Буду удить рыбку с берега.
– За ягодами, за грибами, – предложила альтернативу Ленка.
– Ладно, на месте разберемся, – махнул рукой Семенов, вставая.
– Кстати, – остановила его Образцова. – У нас уже два лета подряд происходят убийства.
– Да ты что?! – приземлился обратно на кресло профессор.
«Действительно, устал, – подумала Ленка, с сожалением глядя на то, как тот нервно реагирует, – раньше за ним такое не встречалось». Вслух же сказала:
– Слава Богу, хоть Шельма реже стала являться и уже не стращает своей «Женщиной в белом».
– Не деревня, а паноптикум… – выдавил из себя улыбку профессор и пояснил незнакомое слово. – Паноптикум – театр ужасов!
– Что театр – это точно! – горячо согласилась Образцова. – Один Дудкин такие номера откалывает! Да я уже тебе рассказывала.
– Ну, больше ничего страшного не приберегла? – с невыразимым волнением спросил Семенов. – Может еще какие достопримечательности там есть?
– Да вроде о всех тебе рассказала. Вот разве что, Сапфирова умная старушка, она эти убийства и раскрыла.
– Что, деревенская бабуля? – недоверчиво хмыкнул Семенов.
– Ты не хмыкай! – осадила его Ленка. – Она поумней нас с тобой во сто раз будет. Точно тебе говорю!
«Тебя, может быть! – подумал профессор. – А вот насчет меня сомневаюсь. Хотя чем черт не шутит! Бывают же и в деревне умные люди».
Откинувшись поудобнее, он попросил рассказать поподробней об убийствах.
Ленка хотела было начать, но тут взглянула на часы и отказалась от своего намерения.
– Не могу, – покачала она головой. – Сейчас начнется кино, которое бы мне хотелось посмотреть.
– Ну, Бог с тобой! – рассмеялся Семенов, вставая. – Спасибо за гостеприимство!
– Не за что – просто ответила Ленка.
В прихожей профессор спросил:
– Когда ты собираешься в Полянск?
– Так, – задумалась Ленка. – Сегодня среда. А махну-ка я в воскресенье. Тебе удобно?
– Без проблем! – ответил профессор. – Слушай, ты часто так уезжаешь в город?
– Не волнуйся, я уже все дела здесь сделала, так что месяц проведу там безвылазно. Так что буду в курсе всех сплетен, – резонно добавила она.
Семенов покинул квартиру Образцовой в противоречивом настроении. Не всё услышанное о Полянске ему понравилось. Но с другой стороны, надо что-то предпринять, ибо держится он на последних усилиях воли. Еще раз взвесив все «за» и «против», Семенов немного помедлил и отправился домой. Решение было принято.
На следующий день он отозвал Рубцову в сторонку и поведал ей о своей договоренности с Ленкой.
– Ну, если тебе это подходит, то поедем, – согласилась Рубцова.
– Я всегда знал, что на тебя можно рассчитывать, – произнес профессор. – Решено, едем в Полянск.
Разговор происходил в больничном коридоре, и профессор говорил довольно громко. Ни он, ни она не обратили внимания на высокого лысого человека, с равнодушным видом прислонившегося к стенке неподалеку от них. Медики ушли, высокий решительно отбросил равнодушный вид и вынув блокнот, довольно записал: «Полянск, Ленинградская область, воскресенье».
Андрей Сергеевич Смолянков, среднего роста блондин, лет 35–36, изнывал от головной боли. Именно мигрень подняла его с постели в шесть часов утра. В то раннее июльское утро он решил пройтись к реке Крутой, чтобы унять боль. Андрей Сергеевич преодолел уже полкилометра, когда заметил стоявшую на лесной дороге машину марки «Москвич» и немного удивился. Он уже не в первый раз гулял по утрам и никогда не видел тут никаких машин. Однако головная боль давала о себе знать, и Смолянков пошел дальше. Возвращаясь обратно через полчаса с уже посвежевшей головой, он обратил внимание на то, что машина стоит на прежнем месте. Андрей Сергеевич поколебался, но подходить не стал и прошел мимо. Сворачивая за угол дороги, он чуть не столкнулся с быстро
