— Ну что? Немного получше? Хорошо. А ну-ка, выше нос, а то дам тебе касторку, как в старые времена. — Он устрашающе улыбнулся. — Знаете, как я себя чувствую? Ужасно, просто ужасно. У вас есть силы говорить? Ну разумеется, есть. Надо взять себя в руки…
Он покосился на Мери, которая нервно вздрогнула.
— Ну а для компании я пригласил с собой нашего окружного детектива, мистера Сарджента. Он у нас…
Тело Клариссы изогнулось под одеялом. Она протестующе вытянула вперед руку.
— Это ужасно, доктор. Просто ужасно. Я не хочу видеть никаких детективов. — Ее величественность исчезла без следа. Она сказала плаксивым голосом: — Пожалуйста, уходите.
— Чушь! — добродушно отозвался Рид. Похоже, он сказал бы «чушь» даже человеку на смертном одре. Он снова взял за руку Клариссу и сказал: — Ничего страшного он с вами не сделает. Это даже на пользу. Честное слово.
Я посмотрел на детектива. Сарджент был человеком мягким. Он прибыл сюда с видом мрачной непреклонности. Он уже видел себя Великим Сыщиком, холодным аналитиком, взвешивающим улики, как это принято писать в романах. Он, похоже, был склонен полагать, что Кларисса отравила мужа. Теперь его версия, судя по всему, рухнула, и вид у него сделался глуповатый. Он пробормотал что-то вроде того, что сейчас допрашивать миссис Твиллс в общем-то нет необходимости, за что получил от нее взгляд благодарной учителю школьницы. Это и вовсе его покорило.
— Чушь! Сущая чепуха! — тявкнул доктор, и в его голосе послышались сварливые нотки. — Она в отличном состоянии, не правда ли, милочка? Я и сам могу задать все вопросы…
— Нет! — запротестовал Сарджент. — Если уж надо этим заниматься, то лучше я задам эти вопросы. Видите ли, миссис Твиллс, мне этого очень не хочется… — Он виновато улыбался, и глаза на его морщинистом лице словно просили прощения. Он подошел к кровати и сел на стул.
— Я постараюсь не очень вам докучать. Честное слово.
Ужас, который поначалу испытывала Кларисса при его появлении, явно угас. Сарджент не соответствовал ее представлениям о сыщике. Он скорее напоминал внимательного поклонника. Мне показалось, что и сейчас, в минуту потрясения, Кларисса, прикрыв глаза, репетировала свою трагическую роль вдовы. Это было видно по участившемуся дыханию и сосредоточенному выражению лица. Снова наступила тишина, нарушаемая лишь шипением газа, а за окном усилился снегопад.
— Нас интересует, мэм, как ваш муж… — начал было Сарджент, но осекся и, решив пощадить чувства вдовы, спросил: — Может быть, потом?
— Нет-нет… Я только заглянула и… Я знаю, его отравили. Вот и все.
Она говорила словно в трансе. У Сарджента сделался испуганный вид. Он виновато улыбнулся и ловко сменил тему:
— Ну хорошо, не будем сейчас вас этим мучить, миссис Твиллс. Расскажите нам тогда, что происходило с момента, как вы поднялись вчера к себе, и до утра.
Снова молчание. Снова Кларисса репетировала.
— Раз вы так настаиваете… Я видела Уолтера, когда он поднялся…
— До этого, дитя мое, — перебил ее доктор, вытягивая шею. — Что было до этого? Расскажите все, и подробно.
— До этого? Пожалуйста… — Кларисса открыла глаза и снова жалобно посмотрела на детектива. — Не знаю, о чем вы…
— Расскажите все по порядку, что было после того, как вы поднялись наверх. Все по порядку. Вы поговорили с младшей мисс Куэйл, так?
Кларисса села поудобнее в кровати. Она пригладила свои черные волосы, заправила завитки за уши. Жалобное выражение глаз сменилось холодно-подозрительным.
— Вы о Джинни? — спросила она сдавленным голосом. — Неужели эта маленькая чертовка сказала что-то против…
— Ерунда, — перебил ее доктор. — Она ходила за книгой…
— Ах да! — отозвалась Кларисса, опуская ресницы. — Понимаю. Ну конечно, книга. Я, правда, не понимаю другого. Какое отношение ко всему имеет ее любовь к эротической литературе. Но раз уж ей необходимо упоминать о подобных книгах, хотя ее мать, отец и даже деверь… — Она злобно пожала плечами.
— Не об этом речь, миссис Твиллс, — терпеливо отозвался Сарджент. — Итак, мисс Куэйл заходила к вам. Что было потом?
— Потом? Мы поговорили, вот и все. — В тоне Клариссы сквозила подозрительность. — Но какое это имеет отношение к моему мужу?
— Когда она ушла?
— Точно не помню. Но она пробыла недолго.
— Что случилось потом?
— Я чувствовала себя кошмарно, мистер Сарджент. — Она стиснула кулачки и, снова углубляясь в свою роль, сказала, глядя на нас с подчеркнутой серьезностью: — Если бы вы только могли представить мое состояние! Я ходила по комнате взад и вперед и вдруг вспомнила о бромиде бедного Уолтера. Бедный Уолтер…
— Он имел привычку принимать бром, миссис Твиллс?
— Простите? Ах да, конечно. Каждый вечер… — медленно ответила Кларисса. — Он знал, что это вредно, но был такой нервный… Бедняга Уолтер! Ему было тяжело в этом доме, мистер Сарджент. А бром, по его словам, успокаивал нервы. Последние месяцы он пил его регулярно. Я, как сейчас, вижу его лицо. — Ее собственное лицо сморщилось. — Но теперь уже это не имеет никакого значения…
— Продолжайте, миссис Твиллс. — В голосе Сарджента послышались интонации, которые в обычных обстоятельствах могли бы ее насторожить. — Что было дальше? Вы вспомнили о броме и…
— Я решила, что это может мне помочь. Вообще-то я его никогда не пила. Вернее, однажды попробовала, но от этого брома только лицо опухло. Какой-то ужас! Но вчера ночью я страшно разволновалась и потому…
— И потому вы приняли бром?
Кларисса уловила странные нотки в его голосе и, приподнявшись, взглянула на Сарджента в упор.
— Нет-нет, мистер Сарджент, я насыпала в стакан порошок. Но потом я поняла, что понятия не имею, сколько именно надо класть порошка. Я вдруг испугалась, что это слишком большая доза и я могу умереть или там… Поэтому я вылила бром в раковину. Но почему вас это так интересует?
Сарджент провел рукой по лбу. У меня пересохло в горле. Смерть на волосок миновала Клариссу — как чудом миновала меня, когда я отказался от содовой с бренди. Наши чувства, похоже, были написаны на наших лицах, потому что Кларисса воскликнула:
— Господи, неужели это бром… — И стала неистово колотить рукой по одеялу.
— Черт! — воскликнул Рид. — Полегче. Не надо так! — Он подошел к кровати и схватил Клариссу за руку. Она начала хныкать самым жалобным образом. Я был рад, что Рид оказался рядом с ней в этот момент. Сарджент беспокойно облизывал губы.
Чтобы успокоить Клариссу, ушло немало времени, но в конце концов она откинулась на подушки.
— Теперь я поняла, почему вы меня спросили об этом. Я… разрешите мне продолжить. Пожалуйста. Я уже пришла в себя. Итак, я говорила, что хотела дождаться Уолтера и попросить его сделать бром. Поэтому я оставила дверь в ванной открытой и не включила свет.
— Значит, никто не мог украдкой пробраться в ванную и отравить бром, так? — резко спросил Рид.
— Когда я была уже у себя? Нет, конечно. — Кларисса судорожно сглотнула и продолжила: — Вскоре поднялся Уолтер. Он очень удивился, что я еще не сплю. Когда я ему все рассказала, он рассмеялся и произнес: «От брома ты не уснешь. Это только успокаивает нервы. Но подожди, я дам тебе кое-что». Он прошел к себе и вынес мне какую-то таблетку, я не знаю, что это такое. Я вымыла стакан, — Кларисса замолчала, сражаясь с вновь подступающим ужасом, — и запила таблетку водой. Уолтер сел у кровати и сказал: «Не волнуйся, попробуй уснуть. Я побуду рядом». У него был усталый вид. Бедный Уолтер! Я пыталась разговорить его, но он только сказал: «Не бойся, тебя они не тронут. Их интересую я». Потом я заснула. Он сидел рядом, что-то писал или делал пометки в книге. Больше я его не видела. Я проспала всю ночь.
«Делал пометки в книге»? Может, это та самая книга стихов Гейне, которая была найдена у него на кровати? Записка самоубийцы? Или его изложение дела об отравлении? Рид и Сарджент переглянулись. Трудно было сказать, подумали ли они то же, что и я. Но я мог бы поклясться, что на лице Рида опять появилось выражение смущения.
— М-да… — пробормотал Рид. Он выглядел усталым и обеспокоенным. — Ну, а не кажется ли вам, моя милая, что он вполне мог, так сказать…
Похоже, мысль о том, что ее муж мог покончить с собой, не приходила в голову Клариссе. Когда она наконец поняла, что имеет в виду Рид, на ее лице появилось то самое выражение надежды, что я заметил у Мэтта. Но хотя она попыталась что-то сказать, ничего вразумительного у нее не получилось. Она не знала, что делать, как себя повести.
— Например, — наводил ее Рид, — если бы ваш муж случайно… я не утверждаю, что он действительно это сделал, это лишь гипотеза… так вот, если бы он случайно отравил судью, а потом осознал свою ошибку, то не мог бы он, так сказать…
— О нет! Если бы вы получше знали Уолтера, то не предположили бы подобного. — Это был крик раскаяния. Только в чем же могла раскаяться Кларисса? — Да, он был рассеянный и неаккуратный, но… нет, вы просто не отдаете себе отчета в том, что говорите. — Снова глаза ее наполнились слезами. — Он был так добр со всеми, а мы… нет. Когда я вспоминаю, как порой с ним обращалась, мне становится жалко и его и себя. Он так хотел уехать, но мы не уезжали: ему приходилось жить в этом доме, ведь он же поддерживал всю нашу семью…
