– Это те бумаги, о которых вы на днях справлялись, мистер Лэм. Вы хотели получить показание под присягой по делу Смита.
– О да, – сказал я, взяв бумаги.
Она кокетливо посмотрела на меня.
– Что вы с ним сделали? – поинтересовалась она. – Зачем он вам понадобился?
– Вы о ком?
Она кивнула в сторону двери:
– О Лионеле Палмере.
Я изобразил удивление:
– Ничего не сделал. А почему вы спрашиваете?
– Он выглядел так, будто из него выкачали воздух.
– Правда? Я не заметил.
– Он ждал вас. Сказал, что собирается… ну в общем, грозился.
– Грозился?
– Собирался вымыть вами полы в конторе.
– Даже так? Как давно вы здесь работаете, Ева?
– Около трех месяцев.
– Когда пробудете здесь подольше, – сказал я, – вы научитесь не обращать внимания на подобные заявления. Вымыть мною полы в конторе никто не вправе, даже ради восхитительных глазок архивариуса… Чего хотел Палмер?
– Что вы имеете в виду?
– Вы знаете, что я имею в виду. Чего он хотел?
– О, – смутилась она, – он хотел… ну, он хотел поговорить… Не могу выразиться яснее.
– Вполне ясно. Но я говорю не о ваших отношениях, а о нашем архиве.
– Да ведь, – удивилась она, – он не хотел ничего получить из архива.
– А я думаю, что хотел. Судя по тому, как он стоял возле вас вот тут, около архивного шкафа.
– Нет и нет, он только… ну, вы знаете… заигрывал. – Она помолчала с минуту, затем хихикнула: – Делал авансы.
– Я все-таки думаю, его интересовал архив.
– Он только завел разговор о нем.
– Какого рода разговор?
– Интересовался.
– Вы точно помните, что он сказал?
– Он спрашивал, как устроен архив, как долго я здесь работаю и какое устройство наиболее целесообразно для небольшой организации, подобной нашей, чтобы даже новенькая могла быстро сориентироваться, и…
– И он попросил показать ему ящик с архивом?
Она переменила позу на более соблазнительную.
– Он хотел затащить меня вон туда, в угол.
– Для чего?
– Не стройте из себя дурачка, – лукаво произнесла он.
– Он давал волю рукам?
– Все мужчины дают волю рукам.
– Он просил вас показать ему ящик с архивом?
– Да.
– Кто открывал ящик?
– Он.
– А были там судебные дела?
Она задумчиво нахмурила брови:
– Ну… я полагаю, были. Честно говоря, я не заметила.
– Вы приняли архив по Дину Крокетту?
– Да.
– Когда он поступил?
– Только что. Записки миссис Кул относительно охраны помещения и предотвращения кражи редкостей.
– Если он вернется, – сказал я, – держите его подальше от архивной комнаты.
– Он не вернется.
– Вы не можете заранее знать.
– Мистер Лэм, – импульсивно сказала она, – я думаю, вы сейчас удивитесь.
– Да?
– Да.
– Чему?
– Вы так… так бесстрашны!
– Я не бесстрашен, – пояснил я. – Я просто подчиняюсь неизбежному.
Дверь в мой кабинет отворилась, вошла Элси Бранд. Осмотрелась, ища меня, но поначалу не заметила. Ева Эннис стояла ко мне очень близко и смотрела мне в глаза с выражением величайшего женского интереса. Она хотела что-то сказать, но тут глаза Элси остановились на мне. Она подошла и спокойно сказала:
– Мне очень жаль, что прервала вас, но на проводе молодая женщина, которая жаждет поговорить с тобой, Дональд. Она сказала, это очень важно.
– Она назвалась?
– Нет.
– Ладно, – сказал я.
Я выдал Еве Эннис улыбку, которую она могла понять как обещание в недалеком будущем возобновить разговор. К моему кабинету мы с Элси шли рядышком.
– Я пошлю ей копию закона об охране дичи и о правилах охоты, – сообщил я.
– Девушке у телефона?
– Еве Эннис.
– Почему именно этого закона?
– Чтобы она кое-что узнала об открытии сезона, вторжении в частное владение и получении разрешения на охоту.
Усмехнувшись, я поднял трубку телефона и услышал испуганный женский голос:
– Дональд, я должна тотчас же вас увидеть.
– Кто это?
– Сильвия Хэдли.
– Что случилось? – поинтересовался я.
– Случиться может многое. Я надеюсь, что вы сумеете добраться сюда раньше, чем что-либо случится. Начнет случаться.
– Где вы находитесь?
– У себя дома.
– Где это?
– Креста-Виста, дом 19. Вы приедете?
– Не знаю, – ответил я. – Зависит от того, о чем вы хотите со мной поговорить. Я работаю на клиента, и мое время принадлежит моему клиенту.
– Дональд, пожалуйста, приходите! – воскликнула она. – Это важно как для меня, так и для вас. Это… это ужасно важно для Филлис.
Я колебался достаточно долго, чтобы не показать нетерпения, затем сказал:
– Хорошо, я сейчас буду.
– Как можно скорее, пожалуйста, Дональд!
– Ладно, – повторил я и повесил трубку. А Элси сказал: – Я ухожу на час или около того. Это на случай, если кому-нибудь понадоблюсь.
– Будь осторожен, – посоветовала она.
– Почему осторожен? – поинтересовался я.
– Потому что ты не умеешь быть благоразумным, – сказала она.
Я нажал перламутровую кнопку у двери под номером 19, и Сильвия спросила из-за двери: «Кто там?» Я ответил: «Лэм». Она рывком открыла дверь.
– О, Дональд! – воскликнула она. – Дональд, я так рада, что вы пришли!
Ее руки легли на мои, пальцы дрожали. Она смотрела мне в глаза с полуоткрытым ртом.
– О, Дональд, – продолжила Сильвия, – это ужасно! Это совершенно ужасно…
– Ладно, – прервал я, – давайте-ка ближе к делу. Расскажите, что именно так ужасно.
Она заперла дверь и повернула задвижку.
– Пройдите туда, Дональд, – предложила она, – и садитесь.
Сильвия подвела меня к кушетке, села, сбросила туфли, поджала ноги так, что стали видны туго натянутые нейлоновые чулки, и придвинулась ко мне очень близко, положив руки с переплетенными пальцами мне на плечо.
– Дональд, – почти простонала она, – это ужасно. Я не хотела говорить вам, но я должна это сделать.
– Хорошо, расскажите же мне все, – поощрил я.
– Этот нефритовый божок…
– Что с ним?
– Я взяла его.
– Гм, – хмыкнул я. – Можно мне закурить?
– Дональд, мне все-таки кажется, что вы недостаточно внимательны.
– Ну что вы, я весь внимание. Вы взяли нефритового идола. Можно мне закурить?
– Нет, – ответила она с недовольной гримасой.
– А вы сами не хотите?
Она поколебалась. Потом сказала:
– Хорошо.
Я дал ей сигарету. Она потянулась к огоньку зажигалки, держа мою руку и глядя поверх пламени мне в лицо.
– Дональд, мне нужна ваша помощь. Я ужасно, ужасно в ней нуждаюсь!
– Продолжайте, – сказал я. – Вы украли нефритового идола. Как это произошло?
– Дональд, я расскажу, если обещаете мне верить.
– Я верю, что вы украли нефритового божка.
– Ну тогда почему вы так… так несерьезно к этому отнеслись?
– А вам хотелось бы, чтоб я шлепнулся на пол в обмороке? Вы украли божка. Теперь вы вознамерились рассказать мне об этом только потому, что знаете: я знаю, что божка украли вы, и знаю, каким способом вы незаметно вынесли его из квартиры.
– Нет-нет, Дональд, клянусь, что это неправда! Если бы вы только выслушали меня! Позвольте мне рассказать вам всю историю.
– Продолжайте, – сказал я. – Вы так торопили меня приехать. А теперь ведете себя так, будто у вас уйма времени.
– Боюсь, что нет.
– В таком случае лучше не тянуть.
Она придвинулась ко мне еще ближе. Юбка скользнула вверх, до самых резинок туго натянутых чулок, обнажив ноги целиком. Ее губы были в двух сантиметрах от моего уха.
– Дональд, – почти прошептала она, – я предала своего друга.
– Какого друга?
– Филлис.
– Каким образом предали?
– Я кое-что сделала с… с ее мужем.
– Кое-что?
Она немного поколебалась:
– Ну, он хотел, чтобы я приняла участие в одной интриге, в заговоре.
– Что это за заговор?
– Я не знаю. Это был целиком его план. Он очень умный. Интрига была продумана до мелочей, а мне досталась в ней лишь небольшая роль.
– Что он хотел от вас?
– Он хотел, чтобы я украла идола.
– Ого! – промолвил я. – Вы пытаетесь оправдаться тем, что взяли божка якобы по просьбе самого Крокетта?
– Конечно, Дональд. Именно об этом я и пытаюсь сказать вам.
– Ну вот вы и сказали.
– Нет, я еще не все сказала. Только изложила голые факты.
– А теперь желаете приодеть их?
– Нагота интересна, – изрекла она, – но не всегда артистична.
– Ладно, – согласился я, – протест против наготы принят. Продолжайте и приоденьте факты.
– Дональд, я опасаюсь, что вы заранее осудили меня.
– Я пытаюсь выслушать вас.
– Но вы не облегчаете мне задачу.
– Чего вы от меня хотите?
– Сочувствия. О, Дональд, я чувствую себя ужасно одинокой и беспомощной. Мне сейчас так нужен сильный мужчина, который… который защитил бы меня.
– Я не сильный.
– Нет, Дональд, вы очень сильный. Вы замечательный, только не знаете этого.
– Это относится к голой правде? – спросил я. – Или к одеянию?
– Мне кажется, вы только пытаетесь быть гадким, – сказала она и попыталась толкнуть меня, но только ушиблась сама, ибо, когда ее тело откинулось далеко назад, я наклонился вперед, чтобы дотянуться до пепельницы. Она глубоко вздохнула.
