– Это было вот как, – начала она. – Дин Крокетт пришел ко мне и сказал, что хочет устроить кражу в ночь этого приема, чтобы второй нефритовый Будда тоже исчез.
– Почему?
– Ему нужен был предлог, чтобы нанять детективов.
– Для чего?
– Этого я не знаю.
– Постарайтесь точно пересказать, что вам сказал Дин Крокетт.
– Он сказал мне, что ему совершенно необходимо создать впечатление, будто какой-то вор украл второго нефритового Будду из его коллекции. Сказал, что собирается нанять детектива. Мало того, поместил в лифт рентгеновскую установку и может ее включать, когда захочет.
– Чтобы предотвратить кражи? – спросил я.
Она сказала:
– Я пришла к выводу, что цель была совсем другая.
– Какая же?
– Людей, входящих в квартиру, просвечивали рентгеновскими лучами, чтобы узнать, нет ли при них оружия. Как только человек входит в лифт, включается рентгеновская установка, изображение передается на флуороскоп, а с него при помощи особого устройства проецируется на экран наверху. Не знаю, как это делается. Используются то ли зеркала, то ли специальная телевизионная система. Во всяком случае, каждый, кто входил в лифт, мог быть обследован человеком, сидящим в маленькой кабинке позади шахты лифта.
– Вы уверены в этом?
– О да, – засмеялась она. – Мы говорили о наготе. Мой бог, посмотрели бы вы на женщину через этот флуороскоп! Можно разглядеть каждую косточку. Та же система, что и в тюрьмах. Посетители в наиболее надежных тюрьмах, вы знаете, просвечиваются рентгеном. Они становятся в одну из кабин, и охранники изучают все, что при них… – Хихикнув, Сильвия добавила: – Особенно интересно рассматривать через этот флуороскоп мужчин.
– И какое впечатление?
– О, – сказала она, – у мужчин в карманах полно всякого хлама: портсигары, монеты, булавки для галстука, запонки. Все, что угодно.
– Вы наблюдали людей, поднимающихся и спускающихся в лифте?
– Да.
– Зачем? Просто чтобы позабавиться?
– Нет. Я работала на мистера Крокетта.
– Что значит «работала»?
– Ну, я сидела там, когда он ожидал, что у кого-то из его посетителей может быть оружие. Поднимающихся и спускающихся в лифте просвечивали специальные контролеры; иногда этим занималась я.
– Вы были настолько близки с ним?
– Достаточно близка.
– Итак, он сказал вам, будто желает, чтобы этого нефритового Будду украли?
– Да.
– И эта кража понадобилась ему как предлог, чтобы держать детектива, охраняющего квартиру?
– Да, это была часть его плана.
– А в чем состояла суть плана?
– Я не знаю. Это-то меня и беспокоит.
– И все же вы что-то предполагаете?
– Ну, он собирался нанять опытного детектива… Она должна была… Видите ли, он хотел, чтобы это была женщина, которая смогла бы обыскать приглашенных дам, если понадобится, и…
– Подождите минутку, – перебил я. – Попробуйте-ка взглянуть на это с другой стороны. Почему Крокетту захотелось получить возможность обыскивать приглашенных дам?
– Чтобы удержать их от соблазна унести что-нибудь.
Я покачал головой:
– Я так не думаю. Крокетт был богат. Попытавшись обыскать какую-либо гостью, он покрыл бы себя позором.
– Но не в том случае, если гостья действительно попыталась что-либо украсть.
– Он хотел схватить ее за руку, – сказал я. – Но для этого нужно быть абсолютно уверенным в том, что делаешь. Предположим, гостья просто отказалась бы подвергнуться обыску и предоставила ему возможность вызвать полицию, если уж он зашел так далеко.
– Он может так поступить?
– Может, но никогда не поступит.
– Он сказал мне, что собирается нанять такую фурию, что никто не отважится ей противоречить.
– И он нашел такую женщину-детектива?
– Да, вашего компаньона Берту Кул.
– Тогда почему он захотел, чтобы украли нефритового Будду?
– Я думаю, Дональд, это было завязкой интриги. Продолжение планировалось на следующий день после приема. Зачем-то ему нужна была эта кража. Во всяком случае, он сказал мне, что надо сделать. Я подождала удобного момента, вдребезги разбила стеклянный колпак, взяла оставшегося нефритового Будду, завернула его в полотно и положила в камеру Лионеля Палмера для групповых снимков, ту, с широкоугольным объективом. Мистер Крокетт сказал мне, что камера будет использоваться только один раз за весь вечер – для того чтобы сделать снимок всех собравшихся за столом гостей, после чего, сказал он, Лионель не будет пользоваться ею, и она послужит превосходным сейфом для нефритового Будды. Видите ли, рентгеновскую установку всегда отключают, когда Лионель Палмер поднимается или спускается, потому что в противном случае снимки Лионеля будут затуманены. Рентгеновские лучи просто разрушат пленку. Мне кажется, что однажды Лионель догадался о рентгеновской установке в лифте. Он не мог понять, что случилось с его пленками, пошел к Дину Крокетту и сказал ему о порче пленок и что он, похоже, на какое-то время оказался вчера под рентгеновским излучением.
– Вот тогда Крокетт и сказал ему про рентгеновские лучи в лифте?
– Сказал он ему или нет, я не знаю, но пообещал Лионелю выяснить, в чем дело, и принять меры, чтобы этого больше не случилось. Сказал что-то про защитные устройства, которые должны были быть установлены неким детективным агентством; больше, мол, он ничего не знает.
– Итак, Дин Крокетт велел вам взять нефритового Будду и засунуть его в фотокамеру. Что вы должны были делать потом?
– Ну, конечно, Лионель вынесет ее, а я должна зайти к нему на следующий день, и… Лионель несколько раз снимал меня для рекламы, и я приду якобы договориться о следующих снимках. Мистер Крокетт сказал: Лионель наверняка будет весь день в лаборатории проявлять и печатать снимки, увеличивать их для различных рекламных целей, и если я немного потолкусь там, то без затруднений доберусь до полки, где хранятся фотоаппараты, и заберу Будду. И никто не догадается, каким путем он исчез из квартиры.
– Ну и что же?
– Вы… вы большая умница, вычислили, где спрятан нефритовый Будда, пришли и вынули его из фотоаппарата Лионеля и затем поставили кого-то следить за его студией, так что, когда я пришла в фотостудию и попыталась вынуть Будду из камеры, вы могли схватить меня за руку.
– И вы это знали?
– Вскоре догадалась.
– И зачем вы теперь мне все это рассказываете?
– Я боюсь.
– Чего?
– Лионель не станет меня покрывать… Меня обвинят в краже нефритового Будды. Я слишком много сказала Лионелю, и он знал, что именно я положила нефритового Будду в фотокамеру и пришла только затем, чтобы достать его. Конечно, когда Будда исчез, я обвинила Лионеля в том, что он нашел его и спрятал…
– Ну и? – спросил я.
Она погладила кончиками пальцев мою щеку, нежно откинула мои волосы назад.
– Теперь, – сказала она, – я более или менее в вашей власти, поскольку после гибели Дина Крокетта некому подтвердить мою историю, и… я могу оказаться в ужасно затруднительном положении, если вы меня не выручите.
– Неужели, – сказал я, – вам не пришло в голову, что я работаю на своего клиента?
– Конечно, пришло. Поэтому я и захотела встретиться с вами.
– У меня уже есть клиент, Сильвия.
– Я знаю. Это миссис Крокетт.
– И поэтому я не в состоянии ничего сделать для вас.
– Дональд, посмотрите на меня, – попросила она.
– Я слушаю. Мне нет нужды смотреть.
– А я хочу смотреть на вас. И хочу, чтобы вы смотрели на меня.
Она подвела руку под мой подбородок, нежно, но твердо наклонив мою голову к своей.
– Теперь смотрите мне в глаза, Дональд, – сказала она. – Я хочу, чтобы вы это знали. Я не попросила бы вас прийти сюда, если б не чувствовала, что вы нуждаетесь во мне так же сильно, как я нуждаюсь в вас.
– Почему это я в вас нуждаюсь? – спросил я.
– Чтобы защитить Филлис.
– И как вы собираетесь помочь мне защитить Филлис?
– Я могу забыть про то, что Филлис зашла в ванную и закрыла дверь, – сказала она. – Затем я услышала, как окно открылось. Мною овладело любопытство, я обернулась и взглянула через плечо на окно студии…
– Вы хотите сказать, что увидели окно ванной? – спросил я.
– Нет, я не могла увидеть окно ванной. Я стояла на натурщицком помосте, около окон с матовым стеклом. Некоторые из них для проветривания поворачиваются на шарнирах так, что верхняя часть оказывается внутри комнаты, а нижняя – снаружи. Немного, только чтобы пропустить воздух… Они не хотели, чтобы оно поворачивалось на больший угол, тогда из окон других квартир можно было бы заглянуть в студию, а тогда… Ну, вы знаете, тогда увидели бы голую натурщицу… некоторых людей шокирует вид раздетой женщины.
– Да, некоторых это шокирует.
– Это не должно шокировать, – мягко произнесла она. – В конце концов, это естественно, Дональд. Что плохого в наготе?
– Мы говорили об окне ванной, – напомнил я.
– Да. Я взглянула через плечо и, конечно, не смогла увидеть окна ванной, но через небольшую щель повернутой рамы… Дональд, утаить то, что увидел, это преступление?
