— У тебя и вправду красивые ножки.
Она засмеялась и игриво качнула ногой:
— А повыше ножек?
— Туфельки здесь покупала?
— Нет. Подруга подарила. А что?
— Подруга из Солт-Лейк-Сити?
— Она жила там некоторое время, — удивленно ответила она. — А что, Дональд?
— Туфельки нравятся.
— Дональд, а ты не из тех чокнутых кретинов, которые дуреют от интимных вещичек? Трусиков, там, и прочего?
В тюрьме, говорят, у мужчин появляются странные желания. Расскажи-ка мне, Дональд.
— О чем?
— Ну, как ты себя чувствуешь без женщины?
— Сущий ад.
— Звереешь, когда выходишь?
— Ага.
— Ты себя так не ведешь.
— Забыл, как это делается.
— Надо попрактиковаться. Поторопимся, а то скоро встречать самолет. Дональд, бери бекон, клади на тост, накрой другим и получишь отличный сандвич. Шикарно, правда? Но в аэропорту позавтракаем еще раз. Пока просто перекусим, как бы разминка перед завтраком. А ты любишь холодные закуски, Дональд?
— Очень.
— Иногда, — мечтательно протянула она, — мне кажется, что разминка интереснее… — Она замолчала, подыскивая слова.
— …главного действия, — подсказал я.
— Ты и впрямь быстро соображаешь, — рассмеялась она. — Тебе с молоком и сахаром?
— Не теперь, — ответил я. — Потом, когда будем завтракать в аэропорту. Сейчас — черный.
— Ты замечательно выглядишь, Дональд. Хорошо спал?
— Как убитый, — заверил я. — А ты?
— Прекрасно выспалась.
— То-то ты — как свеженькая ромашка.
— Правда?
— Ей-богу!
— Дональд, я так рада знакомству. Мне хочется быть нужной тебе… Знаешь, я чувствую, что тебе не повезло в жизни, и ты, как бы это сказать… ну, робеешь…
— Что значит «робею»?
— Недавно я взяла тебя за руку, чтобы взглянуть на твои часы… ну, в таких случаях мужчины начали бы меня тискать, а ты…
— Это не по мне, — признался я.
— Ты намекаешь, что не лезешь сразу к женщине?
— Нет, никогда не подъезжаю к женщине, глядя на часы и думая, что пора ехать в аэропорт. Я люблю, когда полумрак, тихая убаюкивающая музыка, покой, уединение и…
— Дональд, довольно!
Я посмотрел на часы:
— Хорошо, посуду будем мыть?
— Непременно, — сказала она. — Не люблю оставлять полную раковину грязной посуды. У меня в квартире всегда все блестит. Правда, я лишь ополаскиваю в горячей воде с капелькой жидкого мыла. Слава Богу, в доме всегда есть горячая вода, почти кипяток.
Дорис наполнила раковину горячей водой, капнула моющего средства, взяла посудную щетку и стала мыть тарелки, ополоскивая их холодной водой и протягивая мне:
— Тебе вытирать.
Я вытирал.
В двенадцать минут десятого мы были готовы ехать.
Дорис бегло оглядела квартиру.
— Вивиан тебе понравится, — вдруг сказала она. — Но, ради Бога, не втрескайся в нее. Я не хочу делить тебя ни с кем. Пока что.
— Вивиан красивая?
— Закачаешься! Блондинка, все при ней.
— Поедем вместе? — спросил я.
— Ага.
— Хорошо, моя машина перед домом. Поехали.
Дорис посмотрела на будильник и рассмеялась:
— Ты думаешь, я дурочка? — Она вернулась и подвинула стрелки будильника на полчаса вперед. — Правильно, Дональд?
— Правильно.
— Ладно, поехали.
Я распахнул перед ней входную дверь, и она, подняв голову и одарив меня обольстительной улыбкой, вышла на лестничную площадку.
Мы спустились на лифте, сели в машину моего агентства, доехали до аэропорта и пошли взглянуть на расписание рейсов. Самолет Вивиан прибывал вовремя.
Поднявшись в ресторан, мы заказали колбасу, яичницу-болтунью и кофе.
Потом я отыскал выход на посадку, к которому прибывал самолет Вивиан, и мы вышли ее встречать.
Самолет прибыл по расписанию и подрулил к стоянке.
Потянулись пассажиры. Я сразу узнал Вивиан, еще до того как Дорис открыла рот, чтобы нас познакомить.
Это была яркая блондинка в коротком светло-малиновом шелковом платье прямого покроя с глубоким вырезом и в распахнутом жакете. На другой, менее идеальной фигуре платье казалось бы несколько мешковатым.
Но на ней оно смотрелось — что надо!
— А вот и Вивиан! — воскликнула Дорис, подпрыгнув от нетерпения.
Вивиан показалась в дверях, и Дорис, взвизгнув от восторга, бросилась ей навстречу и заключила в свои объятия.
— Вивиан! Ты выглядишь сногсшибательно!
Вивиан изобразила томную улыбку:
— Привет, милочка.
— Вивиан, я… это со мной. — Дорис обернулась ко мне. — Дональд, это Вивиан. Вивиан, познакомься с моим приятелем Дональдом Лэмом.
— Самым свеженьким?
— Самым-самым последним.
Окинув меня быстрым взглядом, Вивиан неторопливо протянула руку.
— Здравствуйте, Дональд, — произнесла она грудным бархатистым голосом.
Она нарочито медленно протянула руку для пожатия, что придало жесту некую интимность. Было очень похоже на то, как опытная стриптизерша стягивает перчатку, оголяя руку и превращая простое движение во взрывное действо, когда обнаженная от кисти до локтя рука вдруг начинает вызывающе дерзкий спектакль нагой плоти.
— Дональд подвез меня в аэропорт, — пояснила Дорис. — Боже, Вивиан, у тебя, должно быть, совсем перепуталось время.
Три часа разницы, — подтвердила она. — Пришлось плестись этим рейсом — с остановками в Чикаго, Денвере и Солт-Лейк-Сити. Сейчас в Нью-Йорке два часа пополудни. Могу сказать, дорогая, что я вылетала глубокой ночью.
— Наверное, было чертовски трудно вставать?
— Вовсе нет, — улыбнулась Вивиан. — Я просто не ложилась.
Она открыла сумочку, достала билет, отколола талоны на багаж и протянула было мне, но предупредила:
— Дональд, может, вы бы подъехали бы на машине?
А я бы наняла носильщика. Подогнали бы прямо к багажной зоне. Там не станут придираться, если открыть багажник машины. С открытым багажником можно простоять минут двадцать, если делать вид, что кого-то ждешь. — Она подняла на меня ясные голубые глаза. — А вы умеете делать вид, что ждете?
— Не знаю, — сказал я. — Когда кого-нибудь ждал, никогда не следил за собой.
— Он говорит страшно остроумные веши, — похвасталась Дорис.
— А вы сделайте вид, что ждете меня, Дональд, — не отводя глаз, продолжала начатую игру Вивиан.
— Может не получиться.
— Может.
— Дональд, ступай за машиной! — прервала нас Дорис.
— Не очень-то торопитесь, Дональд, — посоветовала Вивиан. — Пока разгрузят багаж, уйдет минут десять — пятнадцать, еще потребуется минута-другая, чтобы его получить и взять носильщика.
— А я в твое отсутствие расскажу ей все про тебя, Дональд, — пошутила Дорис Эшли. — Конечно, не все, но почти все. Посоветую ей не заниматься браконьерством в моем заповеднике. — И, мило улыбнувшись подруге, добавила: — Можешь заходить на территорию, но дичь не отстреливать.
— А где граница заповедника? — отшутилась Вивиан.
Я двинулся к машине.
До автостоянки было далеко, да и моя машина стояла в дальнем конце, так что ходьба заняла несколько минут плюс подъезд к багажной зоне.
Девушки обернулись быстрее, чем ожидала Вивиан.
Они и носильщик уже ожидали меня. На тележке были аккуратно уложены четыре чемодана и сумка.
Я передал носильщику ключ от багажника и открыл девушкам дверцу машины.
— Усядемся все втроем впереди, — сказала Вивиан, занимая середину переднего сиденья.
В этот момент носильщик издал жуткий вопль.
Я оглянулся.
Носильщик стоял как вкопанный, глаза — что блюдца. Снова издав вопль, он повернулся и что есть мочи бросился прочь.
— Что там за шум! — крикнула Дорис. — Дональд, что ты с ним сделал?
Я направился к багажнику. Там виднелось что-то темное. Похожее на штанину. Я поспешил подойти поближе и заглянул внутрь. В багажнике лежало свернутое калачиком тело Картера Дж. Холгейта. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять — он мертв.
В ушах зазвенел визг Дорис Эшли, затем раздался полицейский свисток. Собралась толпа. Визжали женщины. Полицейский взял меня за руку:
— Твоя машина, приятель?
— Моя, — ответил я.
— Разойдись! — приказал полицейский. — Чтобы ничьего духу тут не было. — И засвистел в свисток.
Прибежал служащий в аэропортовской форме. Потом я услышал вой полицейской сирены и увидел мчавшуюся к нам машину с радиоантенной. Пробиваясь сквозь толпу, машина замедлила ход.
Из нее выскочили два полицейских в форме, и не успел я глазом моргнуть, как меня затолкали в машину. Спустя две минуты я очутился в каком-то помещении в здании аэропорта. Офицеры начали допрос, человек в штатском записывал.
— Имя и фамилия? — спросил один из офицеров.
Я назвался.
— Предъявите водительское удостоверение.
