Она смотрела ему прямо в глаза и в первый раз не старалась выкручиваться или лгать.
— Вы знали, что он поехал в Тулон?
— Да.
— Вы давно знали о существовании этого револьвера?
— Лет тринадцать-четырнадцать. Дядя Антуан относился ко мне с симпатией. Он был добрым, но довольно одиноким. Думаю, что в моей тетке он не нашел близкого человека, поэтому все чаще запирался в своей мастерской.
— Вы туда приходили?
— Довольно часто. Единственной его страстью было изобретательство, и цочти каждый год он посылал на конкурс свои работы.
— Каким образом вы узнали о револьвере?
— Он работал над ним два года. «Я не решил еще одной проблемы, — признался он мне. — Если это мне удастся, то открытие наделает много шума». Потом он начал смеяться: «Я говорю о шуме, а это совершенно противоположная вещь. Ты знаешь, что такое глушитель?» Я видела это в кино и по телевизору. «Это такой предмет, — сказала я, — который прикрепляется к концу пистолетного ствола, чтобы не было слышно выстрела». — «Примерно то. Конечно, купить такую вещь нельзя, это запрещено. Представь себе, что можно будет глушитель сделать частью револьвера». Он был возбужден: «Подхожу к концу. Надо кое-что еще доработать. Когда я продам патент, все оружие и в армии, и в полиции будет бесшумным».
На секунду она замолчала, а затем прошептала:
— Он умер через два дня после этого. Я совершенно не разбираюсь в огнестрельном оружии. Никогда потом я не думала об этом револьвере.
— Когда вы рассказали о нем Марселю?
— Где-то месяц назад. Даже нет, три недели. Я показала ему окна на набережной Межесери. Сказала, что там живет моя тетка и что когда-нибудь получу после нее наследство.
— Зачем вы говорили ему о наследстве? Она покраснела и отвернулась:
— Чтобы удержать его.
Как видно, у нее не было иллюзий.
— Вскоре после этого, сидя в кафе, я рассказала ему историю револьвера, которая мне внезапно вспомнилась. К моему удивлению, это его сильно заинтересовало. Потом он спросил, есть ли у меня ключ от квартиры. «Нет». — «А одним ключом можно открыть и квартиру, и мастерскую?» — «Нет. Есть специальный ключ, но я не знаю, где тетка его хранит. Скорее всего, в сумочке». Несколько дней мы об этом не говорили. А как-то вечером он показал мне два ключа. «Что вы хотите делать?» — «Найти этот револьвер». — «Зачем?» — «Он стоит целое состояние. Когда вы убедитесь, что тетки нет дома и она не скоро вернется, вы обыщите ее квартиру и мастерскую». — «Но я и так унаследую все после ее смерти». — «Такие женщины быстро не умирают. Вы можете ждать десять лет, забавляясь массажем баб».
Она взглянула на Мегрэ и вздохнула.
— Теперь вы понимаете? Я не сразу согласилась. Но мне не хотелось его потерять, а он все время возвращался к этому. В конце концов однажды днем я взяла ключи. Видела, как тетка пошла в сторону Тюильри, значит, до шести она не вернется. Я начала с квартиры. Обыскала все, старательно ставя вещи на место.
— Не так уж старательно, если она это заметила.
— Два дня спустя обыскала мастерскую. Всего я была в квартире четыре раза.
— А Марсель?
— Только раз.
— Когда?
Она отвернулась.
— В тот день, когда тетка умерла.
— Что он вам сказал, вернувшись?
— Меня не было дома. С половины шестого я была у клиентки. У госпожи де ла Роше, к которой я прихожу уже двадцать лет. Она живет в доме 61 на бульваре Сен-Жермен.
— Во сколько вы вернулись?
— В семь. Как обычно, она задержала меня своей болтовней.
— Почему вы не сказали, что у вас есть алиби?
— Тем самым я обвинила бы Марселя.
— Вам хотелось быть подозреваемой?
— До тех пор, пока вы не были уверены, кто из нас…
— Револьвер в самом деле лежал на шкафу?
— Да.
— А ваш любовник нашел его в ящике ночного шкафчика?
— Да. Мне и в голову не пришло искать его там… тетка панически боялась огнестрельного оружия.
— Ты записал, Лапуэнт? Можешь переписать показания на машинке. Только перед этим позвони госпоже де ла Роше.
Они остались одни, Мегрэ захотелось встать и подойти к окну.
— По делу Марселя следствие прекращено, нельзя преследовать умершего. Но вы живы. Правда, к смерти тетки вы не имеете отношения. Во всяком случае, мы это установим.
Мегрэ взглянул на нее. Перед ним сидела уже не та женщина. С нее слетело все высокомерие. Черты лица и все тело ее стали как бы дряблыми.
В течение пяти минут, пока Лапуэнт не вернулся в кабинет, в нем царила тишина.
— Эта дама подтверждает сказанное, — сообщил Лапуэнт коротко.
— Вы отдаете себе отчет, в каком положении находитесь?
— Я прочитала ордер на арест и знаю, что это означает.
— Когда я вам его предъявил, то не знал еще вы или Марсель удушили тетку.
— Теперь вы знаете.
— Да. Я был там. Это не было заранее подготовленным убийством. Вы же не могли знать, что так получится. Иными словами, вы не соучастница. Вас можно обвинить лишь в том, что вы не выдали своего любовника и что прятали краденое оружие.
Выражение ее лица не изменилось. Можно было подумать, что жизнь перестала ее интересовать, что она далека от всего этого. Быть может, в Тулоне, рядом с Марселем?
Мегрэ открыл дверь в комнату инспекторов. Там был толстый Торранс.
— Пожалуйста, пройди в мой кабинет и никого не выпускай до моего возвращения.
— Слушаюсь, шеф.
Еще раз Мегрэ поднялся наверх, к судебному следователю.
— Это она?
— Нет. У нее неопровержимое алиби. И Мегрэ рассказал все коротко, как мог. Но и это заняло достаточно времени.
— Не может быть и речи о том, чтобы возбудить следствие в отношении Джиованни, — сказал он в заключение.
— Да, это ни к чему бы не привело.
— В конце концов она не более виновата, чем он.
— Это значит?.. — судебный следователь почесал в затылке — Вы так думаете? Вы хотите попросту отпустить ее?
Мегрэ признался, что эту мысль ему подала в некоторой степени госпояса Мегрэ.
— Следовало бы сначала установить ее долю вины, это было бы нелегко, особенно теперь, когда револьвер окончательно исчез.
— Понимаю.
Прошло еще четверть часа, прежде чем Мегрэ вошел в помещение уголовной полиции, — судебный следователь хотел побеседовать с прокурором.
Комиссар был слегка поражен видом Торранса, сидевшего в его собственном кресле за столом.
— Она не двигалась с места, шеф.
Анжела смотрела на Мегрэ без интереса, как бы примирившись со своей судьбой.
— Сколько вам лет?
— Пятьдесят шесть. Обычно я этого не говорю, чтобы клиентки не подумали, что я слишком стара.
— Где вы сейчас поселитесь, у себя или у тетки?
Она изумленно посмотрела на него.
— Разве у меня есть выбор?
Мегрэ взял ордер на арест и порвал его.
— Вы свободны, — сказал он просто.
Она встала не сразу. Могло бы показаться, что ноги ей не повинуются. Слезы поползли по щекам, она не старалась их вытирать.
— Я… я не нахожу слов, чтобы…
— Слова сейчас ни к чему. Прошу вас зайти после обеда подписать протокол.
Поколебавшись, она встала и медленно пошла к двери.
— Ваш чемоданчик!
— Правда, я забыла.
Но то, что пережила, она не забудет никогда.
