Он замолчал, тяжело дыша и весь взмокнув от пота.
– Где вы находились прошлой ночью между двенадцатью и двумя?
– Я спал на своей койке, и мой сосед может это подтвердить.
– Мы проверим, – сказал Рэйс, и кивком головы отпустил его.
– Можете идти.
– Итак? – спросил Пуаро, когда дверь за Флитвудом закрылась.
Рэйс пожал плечами.
– Его рассказ вполне логичен. Он, разумеется, нервничает, но это естественно. Надо проверить его алиби, хотя это мало нам поможет. Его сосед спал, и Флитвуд вполне мог уйти и вернуться незамеченным. Надо узнать, видел ли его кто-нибудь еще.
Миссис Аллертон в платье из мягкого серого шелка торопливо вошла в курительную. Она была расстроена.
– Как ужасно, – проговорила она, усаживаясь в кресло.
– Невозможно поверить. Очаровательная женщина, у которой было все для радости, для жизни, – мертва. Я не могу в это поверить.
– Понимаю вас, мадам, – сказал Пуаро участливо.
– Я рада, что вы находитесь на этом пароходе, – продолжала миссис Аллертон искренне, – вы найдете виновного. И я рада, что та несчастная странная девочка не виновата.
– Вы говорите о мадемуазель де Бельфорт? Кто вам сказал, что она не виновата?
– Корнелия Робсон, – ответила миссис Аллертон с едва заметной улыбкой.
– Она так увлечена всеми этими событиями. Возможно, впервые в жизни на ее глазах происходит нечто захватывающее, да, наверное, это останется единственным событием в ее жизни.
Миссис Аллертон взглянула на Пуаро и умолкла.
– Простите, я так много болтаю. Вы хотите о чем-то спросить?
– Если вы не возражаете. Когда вы легли спать, мадам?
– Ровно в половине одиннадцатого.
– Вы быстро заснули?
– Да, мне очень хотелось спать.
– Вспомните, в течение ночи вы ничего не слышали? Миссис Аллертон сосредоточенно задумалась.
– Да, мне кажется, я слышала всплеск и как кто-то бежал – или наоборот. Мне помнится это как-то смутно. То ли сон, то ли явь. Мне подумалось, что кто-то упал за борт, и я проснулась и прислушалась, но было тихо.
– Не знаете ли вы, сколько было времени?
– Нет, боюсь, не знаю. Наверно, лучше не называть времени вовсе, раз я не знаю точно.
– Это все, что вы можете нам сообщить?
– Кажется, да.
– Вы встречались прежде с мадам Дойль?
– Нет. Тим был знаком с ней. Я же слышала о ней от своей кузины Джоанны Саутвуд, но сама я впервые познакомилась с ней только в Асуане.
– Если вы позволите, мадам, у меня к вам есть еще один вопрос.
Миссис Аллертон слабо улыбнулась и проговорила:
– Ах, я жду – не дождусь особого вопроса.
– Так вот. Не потерпели ли вы или ваши родственники материального ущерба от финансовой деятельности отца мадам Дойль, Мелуша Риджуэя.
Миссис Аллертон искренне удивилась.
– Ах, нет! Наши семейные капиталы уменьшались естественным путем… Вы понимаете, повсюду нынче платят меньшие проценты, чем раньше. В нашей бедности никогда не было ничего драматического. Мой муж оставил» нам сравнительно мало денег, но они в целости и сохранности.
– Благодарю вас, мадам. Будьте добры, пригласите сюда вашего сына.
Когда она вернулась, Тим спросил невзначай:
– Допрос закончен? Теперь очередь за мной? О чем тебя спрашивали?
– Только о том, не слышала ли я чего-нибудь прошлой ночью, – сказала миссис Аллертон.
– Но я, к сожалению, ничем не могла помочь. Не понимаю, почему. Ведь каюта Линнет через одну от моей. Я должна была услышать выстрел. Иди, Тим, тебя ждут.
Пуаро повторил те же вопросы. Тим ответил:
– Я рано лег спать, где-то в половине одиннадцатого, должно быть. Немного почитал и погасил свет.
– После этого вы что-нибудь слышали?
– Да. Я уснул, но позднее началась какая-то суматоха, и кто-то назвал имя Фантора.
– Это была мадемуазель Робсон, когда она выбежала из салона?
– Да, вероятно. Потом я слышал разные голоса, и кто-то пробежал по палубе. Потом всплеск. И старый Бесснер кричал кому-то: «Осторожней, не спешите!»
– Вы слышали всплеск?
– Да, так мне показалось.
– Вы уверены, что это не был выстрел?
– Возможно, я слышал и выстрел. Мне показалось, что откупорили бутылку с шампанским. Но это мог быть выстрел. И всплеск мне просто почудился, знаете, по ассоциации – вылетела пробка и вино наливают в бокалы… Сквозь сон мне показалось, что в салоне веселятся, там вечеринка, и мне мешают спать.
– А потом? Что-нибудь еще?
Тим задумался.
– Еще Фантора долго возился в своей каюте и никак не мог угомониться.
– А потом?
– Потом я заснул.
– И больше ничего не слышали?
– Абсолютно ничего.
– Благодарю вас, мсье Аллертон.
Тим встал и вышел.
Рэйс в глубоком раздумье склонился над планом парохода «Карнак»: Фантора, молодой Аллертон, миссис Аллертон. Далее пустая каюта Симона Дойля. Чья каюта находится по другую сторону от миссис Дойль? Ага, старая американка. Если кто и слышал что-то определенное, то это именно она.
Мисс Ван Скулер в это утро была сморщеннее и желтее, чем обычно. Ее маленькие черные глазки смотрели злобно и подозрительно. Рэйс поднялся ей навстречу с вежливым поклоном.
– Ради бога, простите за беспокойство, мисс Ван Скулер. Мы весьма признательны вам. Пожалуйста, садитесь.
Мисс Ван Скулер раздраженно зашипела:
– Я не желаю иметь что-либо общее со всем этим. Я возмущена. Не связывайте меня с этим чрезвычайно неприятным происшествием.
– Мы все понимаем. Мы решили поговорить с вами в первую очередь, чтобы в дальнейшем больше вас не тревожить. Мисс Ван Скулер посмотрела на Пуаро более милостиво.
– Я рада, что вы понимаете меня. Я не привыкла к подобным историям.
– Разумеется, мадемуазель, – заговорил Пуаро, стараясь всячески умилостивить старую даму, – именно поэтому мы и хотим как можно скорее освободить вас от всех неприятностей. Итак, не припомните ли вы, в котором часу вчера вечером вы легли спать?
– Я всегда ложусь ровно в десять. Но вчера я легла позже, из-за Корнелии, она задержала меня.
– Понимаю, мадемуазель. Итак, после того, как вы легли спать, слышали ли вы какие-нибудь звуки?
– Я сплю очень чутко, – объявила мисс Ван Скулер.
– Превосходно! Для нас – это просто удача.
– Меня разбудила эта несуразная горничная миссис Дойль, которая так громко пожелала ей спокойной ночи.
– А после этого?
– Я снова уснула. Потом мне показалось, что в мою каюту кто-то вошел, но оказалось – вошли в соседнюю каюту.
– В каюту мадам Дойль?
– Да. Потом послышались шаги по палубе и всплеск.
– Наверное, вы не можете назвать точное время?
– Напротив. Я могу. Было ровно десять минут первого.
– Вы в этом уверены?
– Да. Я посмотрела на часы.
– Вы слышали выстрел?
– Нет, ничего похожего на выстрел.
– Но, может быть, именно выстрел и разбудил вас? Мисс Ван Скулер, по-жабьи склонив голову набок, обдумывала вопрос.
– Возможно, – неохотно призналась она.
– Но откуда возник этот всплеск, вы не знаете?
– Наоборот, отлично знаю.
– Вы знаете?
– Разумеется. Мне надоели шум и суета на палубе. Я встала и вышла. Мисс Оттерборн стояла, склонившись над поручнями. Она только что бросила в воду какой-то предмет.
– Мисс Оттерборн? – изумленно переспросил Рэйс.
– Да.
– Вы уверены, что это была именно мисс Оттерборн?
– Я отчетливо видела ее лицо.
– А она видела вас?
– По-моему, нет.
Пуаро резко наклонился к ней.
– Как она выглядела, мадемуазель?
– Она была чрезвычайно взволнована. Рэйс и Пуаро обменялись быстрым взглядом.
– Что было дальше? – торопил Рэйс.
– Мисс Оттерборн ушла на правую сторону судна, а я снова легла в постель.
В дверь постучали, и вошел капитан, неся в руках сверток, с которого стекала вода.
– Вот что мы выловили, полковник.
Рэйс стал разворачивать сверток, там был мокрый бархат, в котором оказался носовой платок, испачканный чем-то красным, и маленький перламутровый пистолет.
– Я был прав, – сказал полковник победоносно, пистолет все-таки бросили за борт.
– Он протянул пистолет.
– Ну что, мсье Пуаро, этот пистолет видели вы в тот вечер в отеле «Катаракт»?
Пуаро спокойно и внимательно рассматривал вещицу.
– Да, это он. Та же инкрустация и инициалы Ж. Б. Предмет роскоши, очень женственная штучка, и в то же время это смертоносное оружие.
– Двадцать два, – тихо говорил Рэйс, вытаскивая обойму.
– Использованы две пули. Да, несомненно.
Мисс Ван Скул ер многозначительно кашлянула.
– А что вы скажете о моей бархатной накидке?
– Ваша накидка, мадемуазель?
– Да, это моя бархатная накидка.
Рэйс поднял мокрую материю.
– Так это ваше, мисс Ван Скулер?
– Разумеется, это мое! – закричала старая дама.
– Я потеряла ее вчера вечером и спрашивала про нее всех и каждого.
