– Но, моя дорогая миссис Кул, вы не понимаете…
Берта в два шага достигла двери, распахнула ее и захлопнула прежде, чем Милберс успел закончить фразу.
Такси, в котором приехала Берта, ждало ее у входа.
Таксист дотронулся до своего кепи и произнес с обворожительной улыбкой:
– Итак, мадам, вам удалось их загрести?
– Загрести! – произнесла с чувством Берта так, что улыбка слетела с его лица. – Загрести, черт побери! Будь я проклята!
«31 августа 1942 года
Валледжо, Калифорния
Берте Кул. Бюро расследований
Дрексель
Лос-Анджелес, Калифорния
Ключом к разгадке является тот факт, что страховая компания пытается добиться соглашения через вас. Это значит, что они не знают имени и адреса потерпевшей. Согласно свидетельским показаниям, Жозефина Делл дала водителю свой адрес и он отвез ее домой. Ситуация неправдоподобная. Единственное объяснение – водитель был пьян, но, до того как Жозефина села в машину, ему удавалось это скрывать. Делл вышла из автомобиля раньше, чем они добрались до ее дома. Выясните этот вопрос. Попробуйте заявить представителю компании, что водитель был пьян, и увидите, что произойдет. Жозефина Делл по какой-то причине не была искренна. Наилучшие пожелания.
Дональд Лэм».Берта раздраженно обратилась к Элси Бранд:
– Дай телеграмму Дональду: «Твоя телеграмма совершенно дурацкая. Жозефина Делл уверяла, что водитель довез ее до дома и был очень заботлив. Я тоже могу навоображать кучу вещей, не подтверждаемых фактами; для этого мне не надо даже будет оплачивать телеграммы, в которых излагаются дурацкие теории. Предлагаю все твое внимание обратить на проблемы войны. Делу конец. Стороны достигли соглашения, оставив фирму ни с чем». – Потом, поколебавшись, добавила: – Прочти мне, что получилось.
Элси прочла ей текст телеграммы.
– Отпечатай это, поставь мое имя в конце и…
Она оборвала себя, так как в это время дверь распахнулась. Высокий подтянутый молодой человек из страховой компании вежливо поклонился:
– Доброе утро, миссис Кул.
– Опять вы!
– Произошло ужасное событие. Могу я с вами поговорить, миссис Кул?
– Проходите, – предложила Берта.
– Отправлять телеграмму? – спросила Элси.
– Да, отпечатай, но, прежде чем отсылать, дай мне ее прочесть. Пошли за посыльным.
Берта прошла в кабинет. Фосдик, удобно расположившись в кресле, положил атташе-кейс на колени и обнял его руками.
– Создалась крайне неприятная ситуация, – повторил он.
Берта молчала.
– Не знаете ли вы случайно человека по имени Джерри Больмэн? – продолжал он спустя мгновение.
– Каким образом он замешан в деле?
– Он обещал за тысячу долларов обо всем договориться. При этом взял с нас слово, что судьба этих денег нас не будет интересовать. Другими словами, пострадавшей он смог бы заплатить столько, сколько он сам бы пожелал. Мы не возражали, в том случае если получим полностью отступной договор. Если пострадавшая сторона подпишет, что не имеет никаких претензий, они могут сами делить эти деньги.
Мистер Больмэн был абсолютно уверен, что получит ее подпись. По-моему, у него был свой интерес в этом деле. Кажется, он был близко знаком с девушкой, которая вместе с пострадавшей снимала комнаты, и собирался даже в скором времени жениться на ней.
– Больмэн вам это сказал?
Фосдик кивнул.
– Он назвал вам имена?
– Нет. Он только рассказал о пострадавшей и ее соседке. История эта выглядела весьма убедительно.
– И вы клюнули на это?
Фосдик вопросительно поднял бровь.
– Вы молоды. Только что из Гарварда или еще какого-нибудь колледжа, что дает вам основание чувствовать свое превосходство. Вы думаете, что знаете все. Ради бога, бросьте вы ломаться!
– Простите?
– Сбросьте вы вашу маску!
По Фосдику было видно, что он чувствует себя мучеником. Ему удалось вернуть выражению своего лица вежливость, помня о том, что клиент всегда прав, он сдержанно проговорил:
– У меня нет сомнений, что мистер Больмэн выдумал свою историю. Однако, к несчастью, из сегодняшней утренней газеты я узнал, что мистер Больмэн был убит прошлой ночью. Это, конечно, событие прискорбное с точки зрения общества и…
– И родственников умершего, – продолжила Берта. – Но для вас – это просто бедствие. Хотя я не думаю, что Больмэн на что-нибудь годен, кроме как надуть и оставить вас с носом. Вы отлично знаете, что подобное дело вам не уладить за тысячу долларов.
– Отчего же?
Берта Кул рассмеялась и сказала:
– Человек был настолько пьян, что сбил девушку, да так, что у нее было сотрясение мозга, а вы хотите отделаться тысячей долларов. – В ее словах прозвучал сарказм.
– Мы не строили никаких планов, миссис Кул, но мы определенно не можем согласиться с вашим заявлением, что застрахованный нами водитель был в нетрезвом состоянии.
Берта снова язвительно рассмеялась:
– Водитель был настолько пьян, что даже не запомнил ни имени, ни адреса девушки, которую он сбил.
– Думаю, что это не совсем так, – сказал Фосдик, тщательно подбирая слова. – Молодая женщина находилась в состоянии истерии и не отдавала отчета в своих поступках.
– И водитель даже не может вспомнить, куда он ее отвез.
– Извините, миссис Кул, но молодая женщина сама отказалась ехать домой, а также не сообщила, где она живет, когда покинула автомобиль.
В кабинет с телеграммой в руках вошла Элси Бранд:
– Посмотрите, пожалуйста, телеграмму, посыльный уже ждет в приемной.
Берта Кул выхватила у нее телеграмму и подсунула под бумаги, лежавшие на столе.
– Дай парню десять центов, я не собираюсь сейчас заниматься этим.
– Десять центов? – переспросила Элси.
– Хорошо, пусть будет пятнадцать, – поправилась Берта, подумав. – Но сейчас я занята, не мешай мне. Я отправлю телеграмму позже.
Она повернулась опять к Фосдику, как только дверь закрылась.
– Какой смысл ходить вокруг да около? Водитель был пьян. Слишком пьян, чтобы садиться за руль. Когда он сбил девушку и хотел отвезти ее домой, стало очевидно, что он не в состоянии управлять машиной, поэтому она и вынуждена была выйти из автомобиля. Лично мне кажется, что вам страшно повезет, если все обойдется тысяч в двадцать.
– Двадцать тысяч долларов?
– Точно.
– Миссис Кул, вы в своем уме?.
– Я-то – да. А вот вы явно нет. Я представляю себе, какое решение примет судья. А вы, по-моему, не очень.
– Разумеется, судьи иногда принимают чересчур эмоциональные решения, но существуют и высшие инстанции, которые рассматривают апелляции.
– Думаю, судья наложит штраф тысяч в пятьдесят. Не знаю. Вы, кстати, тоже.
Фосдик рассмеялся:
– Ну, ну, миссис Кул. Аппетит вашего клиента, как я вижу, еще не разгулялся.
– Да? – переспросила Берта, вкладывая в вопрос особый смысл. – Вы так считаете?
Она сразу поняла, что этот вопрос обеспокоил Фосдика.
– Я хочу сказать, что при таких обстоятельствах нашему врачу должна быть предоставлена возможность обследовать девушку.
– Все в свое время.
– Что вы имеете в виду?
– Вы получите разрешение суда.
– Но мы не хотим доводить дело до суда.
– Я имею в виду, когда вас вызовут в суд, вы получите разрешение суда.
– Нас должны вызвать в суд?
– Неужели вы думаете, что ваш водитель, сбив человека, может отделаться коробкой конфет и почтовой открыткой ко дню рождения?
– Вам не кажется, что вы ведете себя неразумно, миссис Кул?
– Нет, не кажется.
– Послушайте, быть может, нам удастся договориться. Требования вашего клиента непомерны, но мы, естественно, не желаем доводить дело до суда. Скажем, три тысячи долларов наличными?
Берта откинулась на спинку стула и захохотала.
– Я скажу вам вот что, – начал Фосдик, подавшись вперед. – Я добьюсь, что вы получите пять тысяч.
Берта, стараясь не смотреть ему в глаза, ответила:
– Вы даже не понимаете, как вы смешны.
– Но пять тысяч долларов! Правда, миссис Кул, это отличная цена.
– Вы так считаете?
– Назовите вашу цену.
Теперь Берта посмотрела ему в глаза:
– То, что я уже назвала.
– Мое предложение остается в силе, – объявил Фосдик, вставая. – Я назвал максимальную сумму. Я пришел к вам, чтобы предложить три тысячи до подписания договора и не более пяти после того. Таковы мои инструкции. Я взял на себя смелость превысить свои полномочия; мое последнее предложение остается в силе.
– Очень мило с вашей стороны.
– У вас есть моя карточка, – продолжал Фосдик раздраженно. – Вы можете позвонить мне, когда примете решение.
– Не очень-то ждите этого звонка.
– И должен заявить, что мое предложение не вечно. Оно было сделано без свидетелей, неофициально. И если оно не будет принято в разумный отрезок времени, я могу аннулировать его.
