— Они ждут вас в кабинете мистера Марша, мистер Квин, — сказала она, неодобрительно посапывая носом.
— Как им удалось добраться сюда вовремя? — осведомился Эллери, косвенно ссылаясь на транспортные пробки Манхэттена. — На «Боинге-52»?
Проводив его в личный кабинет Эла Марша, мисс Смит села в углу, закинула ногу на ногу и раскрыла блокнот.
Среди собравшихся Эллери обнаружил одного незнакомца — мужчину лет сорока пяти с острым как нож взглядом и лицом цвета жареной говядины, в облачении завсегдатая клуба «Плейбой». При виде Эллери незнакомец устремил обвиняющий взгляд на свои часы, и Эллери понял, что он присутствует здесь в интересах Одри Уэстон, рядом с которой стоял в данный момент.
— Думаю, ты не знаешь только этого джентльмена, Эллери, — сказал Марш. — Эллери Квин — Сэнфорд Эффинг, представляющий мисс Уэстон.
Эллери собирался протянуть руку, когда адвокат Одри произнес staccato:[51]
— Может быть, мы перейдем к делу?
Марш указал Эллери на стул, сел сам и зажег одну из своих ментоловых сигарет.
— Хорошо, мистер Эффинг. Предоставляю это вам.
Эллери навострил уши, улыбнувшись маленькой Лесли Карпентер и кивнув отцу.
— В рассказе мисс Уэстон о завещании Джона Бенедикта, — начал адвокат, — фигурировала довольно странная формулировка важнейшего пункта. Я бы хотел, мистер Марш, чтобы вы в точности процитировали мне пункт, касающийся этой Лоры.
Марш открыл верхний ящик стального стола, достал ксерокопию рукописного завещания Бенедикта и передал ее Эффингу.
— Ваши воспоминания были точными, мисс Уэстон, — с удовлетворением произнес Эффинг. — Бенедикт оставил основную часть состояния «Лоре и детям». Мистер Марш, что, по-вашему, означают слова «и детям»?
— Детям от Лоры, — ответил Марш.
— Но в завещании этого не сказано, верно?
— Что вы имеете в виду? — насторожился Марш.
— То, что, если бы Бенедикт подразумевал детей от Лоры, он так бы и написал.
— Но это чепуха, — запротестовал Марш. — Каких еще детей мог иметь в виду Джонни, кроме тех, которые должны были появиться в результате ожидаемого брака с этой Лорой?
— Тех детей, — ответил Эффинг, демонстрируя большие блестящие зубы, — которых Бенедикт мог иметь от любой женщины.
— Мы не знаем о таких детях, — твердо заявил Марш, но на его лице отразилось сомнение.
— Через три секунды вы узнаете об одном из них, мистер Марш. Мисс Уэстон, сообщите этим людям то, что сообщили мне.
— У меня есть ребенок, — впервые заговорила блондинка. Ее актерский голос слегка дрожал. — Ребенок Джонни. — Она сжала кулаки и воинственно вскинула голову; ее бесцветные глаза сверкнули, как медузы, внезапно освещенные солнцем. — Не смотри на меня, Эл, как на космического монстра! Это правда.
— Эффинг может тебе подтвердить, что твое ничем не подкрепленное заявление для меня, как для адвоката, не значит ровным счетом ничего, — резко сказал Марш. — Суд по делам о наследстве потребует неопровержимых доказательств в столь важном вопросе. И даже если сможешь это доказать, то, учитывая остальную часть этого пункта завещания, я не уверен, что суд согласится с твоей интерпретацией его. Со своей стороны могу заявить, не только как адвокат Джонни, но и как его близкий друг, что он никогда даже не намекал мне, что у него есть от тебя ребенок.
— Джонни об этом не знал, — объяснила Одри. — Он так и умер, ни о чем не догадываясь. Кроме того, Дейви родился после нашего развода.
— Джонни не заметил, что ты беременна?
— Мы разошлись, прежде чем это стало заметным.
— И ты никогда не сообщала ему, что носишь его ребенка?
— Дейви был зачат, когда мы с Джонни были близки последний раз, — сказала Одри. — Вскоре мы расстались, и Джонни развелся со мной. У меня есть гордость, Эл, и… я хотела отомстить. Я была чертовски зла на Джонни за то, как он со мной обошелся, выбросив из своей жизни, как пару старых туфель! Я хотела сообщить ему позже — когда он уже не будет самодовольным жеребцом, — что все эти годы у него был сын, о котором он ничего не знал…
— Поистине, мистер Конгрив, на небесах сильнее гнева нет и так далее,[52] — пробормотал Эллери, но никто его не слышал.
— Теперь, когда отец мертв, — спокойно заговорил Эффинг, — ситуация в корне изменилась. Почему сыну должно быть отказано в том, что полагается ему по праву рождения? Не стану вдаваться в юридическую рутину, Марш. Вы знаете, как суд по делам о наследстве относится к правам детей. Он защищает их, как тигрица детенышей. Я бы сказал, что у мисс Карпентер есть причины для беспокойства.
Эллери посмотрел на Лесли, но она выглядела беспечной — лишь слегка побледнела.
— Расскажите подробнее об этом ребенке, — сказал инспектор Квин. — Как его полное имя? Когда и где он родился? Если ребенок не находится под вашей опекой, то где и с кем он живет? Это для начала.
— Стойте, мисс Уэстон, — прервал Эффинг, действуя как уличный регулировщик. — Едва ли я позволю моей клиентке отвечать на эти вопросы сейчас, инспектор. Ограничусь заявлением, что мальчика зовут Дейви Уилкинсон. Арлен Уилкинсон — подлинное девичье имя моей клиентки. Одри Уэстон — артистический псевдоним…
— Этого Джонни тоже не знал, — заметил Марш. — Почему, Одри?
— Он никогда меня не спрашивал. — Она снова положила руки на колени и опустила голову.
Марш поджал губы.
— Мисс Уэстон чувствовала, что не может должным образом растить ребенка, продолжая при этом театральную карьеру, — сказал Эффинг. — Поэтому она сразу же отдала сына приемным родителям. Договор был заключен еще до его рождения, но она знает, где Дейви, и может предъявить его в случае необходимости. Люди, усыновившие его, безусловно, так же заинтересованы в том, чтобы обеспечить его законные права и будущее, как и его мать.
— То, что она может предъявить ребенка, — возразил Марш, — не доказывает, что Бенедикт был его отцом.
— Значит, вы собираетесь это оспаривать? — осведомился Эффинг с неприятной улыбкой.
— Оспаривать? У вас странные представления об ответственности поверенного. Я должен охранять состояние моего клиента. Как бы то ни было, вам придется убеждать не меня, Эффинг, а судью по делам о наследстве. Я поручу моей секретарше прислать вам расшифровку стенограммы этой встречи.
— Не беспокойтесь. — Сэнфорд Эффинг расстегнул три пуговицы пиджака, под которым висела маленькая черная коробочка. — Я записал на пленку весь разговор.
Когда Одри и ее адвокат удалились, Марш сразу расслабился:
— Не волнуйся из-за этого, Лесли. Не вижу, каким образом Одри может доказать, что этот Дейви сын Джонни, тем более признавшись при свидетелях, что она никогда ему о нем не рассказывала. Вот почему я так подчеркнул этот момент. Завещание четко свидетельствует о намерениях Джонни — если ко времени смерти он не был женат на Лоре, его состояние должно отойти, к тебе. И если эта Лора не объявится с доказательствами брака с Джонни, что крайне маловероятно, по-моему, тебе ничего не грозит.
— Это одна из трудностей, возникающих, когда любитель имеет дело с юристами, — сказала Лесли.
— О чем ты?
— О том, что нечего и пытаться вникнуть во все ваши увертки и софистику. Меня нисколько не интересует юридическая сторона дела, Эл. Если я буду убеждена, что эта женщина имеет ребенка от Джонни, то мне все ясно. Состояние отца должно перейти к сыну, а не ко мне. Конечно, я строила планы насчет этих денег — у меня был определенный проект в Восточном Гарлеме, — но я не собираюсь рвать на себе волосы. Я всю жизнь была бедна как церковная крыса, поэтому легко могу расстаться с мечтой, продолжать стирать чулки и вешать их на проволоке в ванной. Было приятно снова увидеться с вами, инспектор, мистер Квин. И с мисс Смит. Дай мне знать, Эл, чем все кончится. — И Лесли с улыбкой вышла из кабинета.
— Вот это девушка! — воскликнул инспектор Квин. — Будь я моложе лет на тридцать…
— Она слишком хороша, чтобы быть такой на самом деле, — буркнул Эллери.
— Что ты сказал, сынок? — спросил его отец.
Эллери покачал головой:
— Ничего важного.
Он начал возиться с трубкой и табаком, недавно присланным по заказу из сельской лавки в Вермонте. Всем известно, что мягкий трубочный табак не приносит особого вреда, если не затягиваться. Однако Эллери зажег трубку и наполнил легкие ароматным дымом.
— Это все, мисс Смит, благодарю вас, — сказал Марш.
Секретарша проследовала мимо Квинов к двери. Эллери показалось, что она шевельнула бедрами, проходя мимо него.
— Знаете, в этом обороте дела есть ирония судьбы. Как я говорил, завещание Бенедикта Старшего содержало двусмысленный пункт, позволивший Джонни получать пять миллионов при каждом вступлении в брак. А теперь выходит, что и в завещании Джонни имеется двусмысленность, о которой он не подозревал. Лучше бы люди прислушивались к советам своих адвокатов и не пытались сами писать завещания!.. Интересно, насколько правдива история с этим Дейви…
