В этом месте Драмм внес предложение о временном освобождении свидетеля от показаний, мотивируя это желанием ознакомить высокий суд с планами места преступления. Защита не выразила протеста, вследствие чего обвинитель вызвал топографа, который представил и объяснил целую серию планов владения шестьдесят семь – пятьдесят по бульвару Сан-Фелипе. После принятия их судом лейтенант Трэгг вернулся на возвышение и обозначил крестиками на планах те места, где были найдены труп и сумочка. Продолжая свои показания, он рассказал об обыске в квартире, занимаемой обвиняемой совместно с убитой в Палм Виста Апартаментс, во время которого он заглянул в корзину с грязным бельем и нашел пистолет девятого калибра. Тогда он выцарапал на стволе специальный знак и на этом основании может сейчас идентифицировать пистолет, предъявленный ему обвинителем, как тот самый пистолет, который он нашел в корзине обвиняемой.
Обвинитель внес предложение считать пистолет вещественным доказательством, заверяя высокий суд, что эксперт по баллистике представит вскоре материалы, свидетельствующие, что из этого пистолета была убита Милдред Дэнвил. Затем он посчитал необходимым обратить внимание на то, что приближается время обеденного перерыва и что обвинению было бы удобно воспользоваться этим. Судья посмотрел на часы, кивнул головой и распорядился сделать перерыв до двух часов дня.
Через заполненный зал к Мейсону протолкался Пол Дрейк.
– Нашли полицейского, Перри, – заявил он.
– Того, который задержал Милдред Дэнвил?
– Да. Она действительно превысила время стоянки.
– Где он? – нетерпеливо спросил Мейсон.
– Ждет у меня в агентстве. Мои парни семь потов пролили и все ботинки истоптали, пока нашли его. Он работает на замещении, дежурил в этом районе всего один раз, именно в тот день.
– Попробуем с ним поговорить, – сказал Мейсон. – Как его зовут?
– Филипп Рэймс.
– Что за человек, Пол?
– Не самый плохой. Но сам знаешь, как это бывает с полицейскими. Большей частью у них довольно эластичная память, когда речь заходит об их должности. Ни один полицейский не горит желанием давать показания, которые могут быть не по вкусу прокурору.
– Поговорим – увидим. А вдруг удастся выдавить из него показания в письменном виде?
– Попробуй. А как у тебя дела, Перри?
– Приблизительно так, как я и предвидел, – ответил Мейсон. – Они готовят почву. Черт возьми, Пол, у меня есть линия защиты, только не знаю, удастся ли мне провести доказательство. Если нет, то мы спеклись. Я знаю, что кран сборника был открыт. Точно помню. Но до сих пор у меня не было возможности рассмотреть полицейские фотографии, и я боюсь, что… А-а, будем ломать себе голову тогда, когда наступит время. А пока послушаем, что нам скажет постовой Рэймс.
Филипп Рэймс был стройным, широкоплечим мужчиной в возрасте тридцати с лишним лет. С лица у него не сходило выражение легкого удивления, как будто жизнь непрерывно ставила перед ним задачи, превышающие его способность понимания. Он смотрел, сморщив лоб, когда Дрейк представлял ему Мейсона.
– Меня интересует та молодая блондинка, у которой не было при себе водительских прав, – поздоровавшись, сказал Мейсон.
Рэймс кивнул головой.
– Вы помните, как ее звали?
– Не помню.
– А вы узнали бы ее?
– Наверное, да.
– А вы помните обстоятельства, при которых вы ее задержали? Это важно.
– Почему важно? – быстро спросил Рэймс.
Мейсон улыбнулся:
– Моя клиентка заинтересована некоторыми обстоятельствами дела.
Рэймс провел ладонью по шее, почесал за ухом и стал рассказывать:
– Ну, в результате я не выписал ей квитанцию о штрафе. Это не было что-нибудь серьезное, всего лишь превышение продолжительности стоянки. Она появилась именно тогда, когда я доставал квитанции. Обход у меня шел исключительно быстро, и нарушение не могло быть большим. Она утверждала, что превышение не больше пяти минут, и это было похоже на правду. Но я на всякий случай попросил ее показать водительское удостоверение, и мне сразу не понравилось, что она стала крутить, словно у нее его вообще не было. Вы знаете, обычный разговор: мол, выскочила за покупками, сумочку забыла дома, заметила это только в машине, и ей не хотелось возвращаться, потому что она собиралась только в магазины, где у нее открыты счета…
Мейсон обменялся взглядом с Дрейком.
– И что вы сделали после этих ее слов, мистер Рэймс?
– Ну, я спросил, где она живет. Оказалось, что недалеко, пять или шесть перекрестков от того места. Поэтому я решил прижать ее к стене. «Хорошо, – говорю, – если вы стояли всего пять минут больше положенного, то я проверю только водительское удостоверение. Оставим машину здесь, я подброшу вас на своей, и возьмем вашу сумку».
– Как она это восприняла?
– Ей это не понравилось, – ответил Рэймс. – Я уже говорил, что был уверен в том, что поймал ее. Так мне тогда казалось, а я очень редко ошибаюсь.
– Что было дальше?
– Она села со мной. Тянула время, но выбор был у нее либо ехать со мной, либо мандат и в суд. Мы поехали к ней домой. Это такая меблированная квартира где-то рядом с бульваром Вашингтона. Она открыла дверь, и я увидел, что на столе лежала сумочка. Она предъявила мне водительские права, все в порядке.
– Вы проверили описание?
– Конечно.
– И что?
– Я чувствовал себя последним дураком, – признался Рэймс. – У нас редко случаются такие проколы. Поэтому я отвез ее назад, как обещал. Немного с ней по дороге пошутил, что пять минут – это такое же самое нарушение, как и час, а езда без водительских прав еще большее нарушение и что сейчас я ее отпущу, но когда поймаю еще раз… ну и в том же духе. – Рэймс снова почесал голову и обнажил зубы в улыбке. – Чего я ей не сказал, так это того, что работаю по замещению и что могут пройти месяца два, прежде чем я снова получу этот участок.
– Вы помните, где она остановила машину?
– Да. Случайно могу вам даже точно сказать, потому что она поставила ее рядом с гидрантом, не хватало буквально несколько дюймов до места, зарезервированного для пожарников. У вас есть план города, я вам точно покажу.
Дрейк расстелил подробную карту. Полицейский наклонился, вынул карандаш, послюнявил его, обошел вокруг стола и поставил на плане маленькую точку.
– Вот здесь. Тут есть гидрант, а она стояла по той стороне. По меньшей мере час и пять минут, а скорее всего, полтора.
– И вы уверены, что узнали бы ее?
– Наверное, да. Это была классная женщина. Блондинка, глаза светло-зеленые, одета в голубое.
Мейсон достал фотографию Милдред Дэнвил.
– Это та женщина?
– Лицо знакомое. Но трудно сказать с полной уверенностью, глядя на фотографию. Эй! Я уже где-то видел этот снимок. Эй, господа, во что вы меня хотите впутать?
– Мы хотим только, чтобы вы опознали ее, – ответил Мейсон.
– Минутку, минутку. Этот снимок был в газетах. Посмотрим. – Он обернулся и схватил газету, лежавшую на столике, в углу кабинета Дрейка. – Господи, конечно, я видел этот снимок. Есть! Милдред Дэнвил, девушка, убитая своей соседкой. Ну, это действительно может быть важно…
– Вы уверены, что это та девушка, с которой вы ходили на квартиру за водительскими правами? – спросил Мейсон.
Рэймс иронически усмехнулся:
– Спокойно, спокойно, господин адвокат. У вас своя работа, у меня своя. Я не скажу больше ничего, пока не подам рапорт.
– Секретарша стенографирует ваши показания, мистер Рэймс, и мы были бы благодарны, если бы вы подтвердили их, – сказал Мейсон.
– Стенографирует? Где?
– В соседней комнате. У нас здесь микрофон. Вы понимаете, стенографистка работает гораздо лучше, сидя за своим столом.
– Вы что, господа? Устроили мне ловушку?
– Ловушку? – искренне удивился Мейсон. – Вас ведь никто не принуждал говорить неправду?
– Хорошо, хорошо. Я не скажу больше ничего, пока не подам рапорт. И не подпишу никаких показаний без согласия прокурора. Перепишите это, господа, и пришлите копию в прокуратуру.
– Неужели вы сказали что-то, не соответствующее правде? – спросил Мейсон.
Рэймс иронично оскалил зубы.
– Хитрец вы, господин адвокат, уважаю. Но у вас свой интерес, у меня свой. Всего вам наилучшего!
– Вы могли бы приблизительно сказать, в котором часу это было?
Рэймс усмехнулся еще раз, открыл дверь и вышел.
– Да-а, – вздохнул Мейсон.
– Думаешь, это что-то даст? – поинтересовался Дрейк.
– Конечно, даст, – улыбнулся Мейсон. – Особенно если мы включим в стенограмму окончание разговора. У нас будет доказательство того, что Рэймс пристрастен и не сделает ничего, что шло бы вразрез с желаниями прокурора. Кстати, Пол. Что с квартирой Дианы? Полиция продолжает сторожить ее?
– Ты ведь знаешь сержанта Холкомба, – ответил Дрейк. – Он стережет квартиру как зеницу ока.
– Держит агента у дверей?
