Рекс Стаут - Черная гора (сборник)

– Мы с миссис Вукчич немножко поболтали, – сообщил я Вульфу. – Мясо пахнет очень вкусно, стол накрыт на четверых, но карточек для рассадки гостей нет, так что молитесь.

Однажды Лили Роуэн отвалила пятьдесят долларов врачу с Парк-авеню за совет пить полезное для ее нервов козье молоко. И пока она этим развлекалась, я несколько раз его пробовал. Поэтому жидкость, налитая в стакан Метой Вукчич, не вызвала у меня сильного потрясения. Пока я пил, в комнате стало совсем темно, и я включил лампу на столе, покрытом голубой скатертью. Дверь открылась, вошел Данило и сел напротив Вульфа.

– Извините, что меня так долго не было, – сказал он. – Возникли некоторые трудности. Так вы говорили, что ждете от меня помощи. Какой?

– Это зависит от ситуации, – ответил Вульф. – Если вы можете назвать мне имя убийцы Марко и сказать, где он находится, то это, пожалуй, будет все, что мне нужно. Можете?

– Нет.

– Вы этого не знаете?

– Нет.

Голос Вульфа стал жестче.

– Должен напомнить, что в прошлую пятницу, четыре дня назад, Йосип Пашич передал Телезио сообщение от вас, что человек, которого я ищу, находится в окрестностях горы. Вы передавали это сообщение?

– Да, но, как я уже говорил, по просьбе Карлы.

– Она просила передать это и не сказала, кто этот человек? А вы ее даже не спросили?

– У меня не было такой возможности. Вы же не знаете, как все было.

– Я проехал четыре тысячи миль, чтобы узнать. И надеялся, что вы сообщите мне имя этого человека.

– Не могу. – В голосе его звучала злость. – Я привык к тому, что все здесь смотрят на меня с недоверием. Мне так даже лучше. Но я не ожидал этого от вас, самого старого и близкого друга моего дяди. Карла прибыла одиннадцать дней тому назад. Нет, двенадцать. В прошлую пятницу. Она не поехала, как вы, в Титоград. У нее не было документов. И, в отличие от вас, она принимала меры предосторожности. Она добралась до знакомого ей места в горах у албанской границы и известила меня об этом. Я к ней приехал. У меня были срочные дела, и я смог пробыть с ней только один день. Она хотела уладить дела, которыми занимался Марко, но ей не стоило приезжать сюда. Она должна была вызвать меня в Бари. Это место в горах – одно из самых опасных. Я старался убедить ее вернуться в Бари, но она не захотела. Вы же ее знали.

– Да, знал.

– Она была слишком упрямой. Мне пришлось оставить ее в горах. Через два дня, в воскресенье, я получил от нее весточку. Она просила передать вам сообщение, и я так и сделал.

– Кто передал его?

– Йосип Пашич. В тот момент мне больше некого было послать к Телезио в Бари, и я послал его. Дела удерживали меня в городе, я не мог никуда отлучиться до вторника – это было как раз неделю тому назад. Я отправился в горы ночью – так безопаснее, но Карлы в том месте не застал. Мы нашли ее тело на следующее утро у подножия утеса. Ей нанесли несколько ножевых ранений, но, учитывая повреждения, которые она получила при падении с утеса, невозможно было сказать, подвергали ли ее пыткам. В любом случае она была мертва. Из-за отсутствия у нее документов и по некоторым другим причинам устроить христианские похороны не представлялось возможным, но ее тело погребли подобающим образом. Могу добавить, что мы пытались преследовать и уничтожить тех, кто ее убил, но в горах это сложно. Кроме того, следовало срочно принять меры предосторожности в отношении тайника. Возможно, прежде чем убить, Карлу заставили выдать его расположение. На хлопоты с тайником ушла ночь среды, а в четверг мы с Йосипом Пашичем вернулись в Титоград. Ночью он отплыл в Бари, чтобы отправить в Нью-Йорк сообщение о гибели Карлы. Я считал, что должен известить вас, потому что она была вашей дочерью. Вот так обстоят дела. Мне не представилось возможности спросить ее, кто убил Марко.

Вульф нахмурился:

– Вы могли расспросить Йосипа Пашича.

– Он не знает.

– Он же был с ней в горах.

– Не совсем так. Она пыталась сделать кое-что одна, вопреки здравому смыслу.

– Я хочу его увидеть. Где он?

– В горах. Он вернулся туда в субботу ночью.

– Вы можете послать за ним?

– Конечно могу, но не собираюсь, – отрубил Данило. – Обстановка здесь очень сложная, и он должен оставаться на месте. Кроме того, мне бы не хотелось, чтобы Йосип встречался с вами в Титограде после всего, что вы тут натворили. Вы навлекли на себя подозрения. Заявиться в управление тайной полиции! Болтаться днем где вздумается! Конечно, Титоград не столица. Это всего лишь бедный заштатный городишко, окруженный горами. Но и здесь есть люди, которые бывали за горами и за морем. Что, если кто-то из них узнал вас? Неужели вы думаете, что я настолько глуп, чтобы поверить, будто вы Ниро Вульф, только потому, что вы пришли в мой дом и сказали мне это? Будь я столь легковерен, меня давным-давно уже не было бы в живых. Однажды прошлой зимой дядя показал мне вашу фотографию в американской газете. И теперь я вас сразу узнал. В Титограде есть и другие люди, которые могут вас узнать, но нет: вы идете прямо к Госпо Стритару и говорите ему, что вы Тоне Стара из Галичника.

– Приношу извинения, – жестко изрек Вульф, – если подверг вас опасности.

Данило отмахнулся:

– Не в этом дело. Русские знают, что я получаю деньги от Белграда. Белград знает, что мне платят русские. Причем и тем и другим известно, что я связан с Духом Черной горы. Поэтому ваше поведение для меня не опасно. Я просачиваюсь у них между пальцев, как ртуть – или грязь, по их мнению. Но Йосип Пашич – другое дело. Если я устрою ему встречу с вами в Титограде и по несчастной случайности… Нет. В любом случае он не может прийти. И потом, что он вам скажет? Если бы он знал… Да, Мета?

Дверь открылась, и в проеме возникла госпожа Вукчич. Она подошла к мужу и что-то сказала. Данило поднялся, мы с Вульфом последовали его примеру.

– Я сказал жене, кто вы такие, – сообщил Данило. – Мета, это господин Вульф и господин Гудвин. Я не вижу причины, почему бы тебе не пожать им руку.

Ее рукопожатие было твердым и дружественным.

Данило продолжал:

– Я знаю, господа, что вы, как и мой дядя, привыкли к утонченным блюдам и деликатесам, но могу предложить только то, чем мы богаты. По крайней мере, хлеб у нас есть.

Ужин оказался очень приятым. Между Вульфом и мной на столе стояла электрическая лампа под большим розовым абажуром, поэтому мне приходилось наклоняться вперед и поворачивать голову, чтобы его увидеть, но это было не так уж сложно.

Миссис Вукчич оказалась радушной хозяйкой. Ни Вульф, ни Данило не обращали никакого внимания на то, что я не понимаю ни слова из их разговора. А вот Мета относилась к этому иначе и то и дело поворачивалась ко мне, как бы включая меня в их беседу.

Я вспомнил обед, который Лили Роуэн давала у «Рустермана» и где одним из гостей был эскимос. Проявляла ли она к нему такую же обходительность, как миссис Вукчич ко мне? Припомнить этого я не смог. Наверное, потому, что сам не обращал на него никакого внимания.

И я дал себе слово, что если когда-нибудь вернусь в Нью-Йорк и буду обедать за одним столом с кем-то вроде эскимоса, то стану улыбаться ему – или ей – каждые пять минут.

Тушеная баранина таяла во рту, редис был сочным и хрустящим. Но вкуснее всего оказался домашний хлеб – булки шириной и длиной с мою руку. Мы съели парочку, и я воздал им должное. Масла хозяева нам предложить не могли, но мы макали хлеб в подливку, а потом – в яблочное повидло, что было еще вкуснее.

В итоге я, не принимавший участия в разговоре, от этого только выиграл, поскольку мог без помех чревоугодничать и переглядываться с Метой. К тому же позже Вульф сказал мне, что застольная беседа вышла беспредметной.

После ужина подали кофе. По крайней мере, так предположил Вульф, когда я спросил его, что это такое. Мы прихлебывали непонятное пойло из аляповатых желтых чашек, когда Данило вдруг встал, устремился к входной двери и вышел, закрыв ее за собой. Учитывая дальнейшие события, этому, наверное, предшествовал какой-то сигнал, но я ничего не заметил.

Данило отсутствовал минут пять. А когда вернулся, широко распахнул дверь, и нас, сидящих за столом, обдало холодным дыханием ветра. Он сел, положил на стол сверток в мятой темной бумаге, взял свою чашку и осушил ее залпом. Вульф что-то спросил у него, очень вежливо. Данило поставил чашку, развернул сверток и поместил на стол между собой и Вульфом.

Я так и приклеился взглядом к предмету, лежавшему на бумаге. На зрение я не жалуюсь, но своим глазам поверил не сразу. Это был человеческий палец, отсеченный у основания.

– Надеюсь, это не десерт, – сухо произнес Вульф.

– Ну что вы… Мы могли бы отравиться, – заявил Данило. – Он принадлежал этому крысенку, Жубе Биличу. Мета, дорогая, плесни мне горячего кофейку.