— Совершенно справедливо. Вполне возможен и такой вариант: Фремонта убили за пределами мотеля, привезли в мотель и затолкали в душевую.
— Вряд ли ваше допущение логично.
— Но вероятно. Отвечайте только да или нет. Есть такая вероятность?
— Да, такая вероятность существует, — свидетель поколебался еще мгновение и потом добавил: — Но нелогичная вероятность.
— Почему?
— На полу душевой крови не было. Кровь была только в ванне. Ожоги на коже показывают, что стреляли с расстояния примерно в три дюйма. Перевозка трупа составляла немалую трудность, а чтобы молодая женщина, вроде подсудимой, тащила труп через весь мотель в ванную — такое попросту исключено.
— Таким образом, исходя из посылки, что преступление совершила обвиняемая, вы приходите к выводу, будто труп не переносили с места на место? — спросил Мейсон.
— Именно так и считаю.
— Вы слишком полагаетесь на собственные догадки, и ваше свидетельство построено не на фактах, а на предположениях.
Считая, что смертельный выстрел произвела обвиняемая, вы соответственно толкуете улики.
— Но толкование вполне логичное, другого объяснения быть не может.
— И все же, зачем, например, обвиняемая вернулась в номер и, шагая по трупам, пробиралась в душ?
— Не могу сказать.
— Неужели у вас нет никакого логического объяснения?
— А я не обязан его иметь. Моя задача — засвидетельствовать факты, а не строить гипотетическую схему происшедшего.
— Ваши показания от начала и до конца — цепь гипотетических предположений, — возразил Мейсон. — Если судья не возражает, я предлагаю вычеркнуть показания свидетеля из протокола.
Судья Майлс сказал:
— Предложение не принимается, однако суд рекомендует присяжным игнорировать догадки свидетеля по поводу происшедшего. Жюри должно считаться только с теми его показаниями, которые касаются фактов и относятся к медицине — профессиональным знаниям эксперта. Суд советует присяжным забыть о прочих его рассуждениях.
— Включая показания о пуле? — поинтересовался Мейсон.
— Разумеется, — ответил судья Майлс. — Свидетель не может знать, была ли данная пуля смертельной. Обвинение вправе констатировать причину смерти. Оно вправе показать, что в душевой обнаружена пуля. Оно вправе утверждать, что это единственная пуля, найденная там. Что касается остального, выводы сделает суд, а не свидетель.
— О, если суд позволит, — вмешался Гамильтон Бергер, — я замечу, что мой ученый коллега слишком увлекается техническими нюансами.
— Суд настаивает, чтобы свидетели уделяли внимание фактам, а не собственным предположениям, — отрезал судья Майлс. — Постановление суда сохраняет силу.
— Позвольте заметить, я не уверен, что суд вправе препарировать показания свидетеля и предлагать присяжным часть показаний учитывать, а часть не учитывать.
— Теперь мое постановление простирается еще дальше, — вспыхнул судья Майлс. — Учтите, господин обвинитель, я берегу время. Если вы намерены дискутировать о формальной стороне судейской власти, я поддержу защиту полностью и аннулирую показания этого свидетеля на том основании, что они построены на одних догадках. Тогда вам придется допросить своего свидетеля заново, касаясь только вопросов, кои входят в его компетенцию: обнаружение трупа, причина смерти, пороховые ожоги, наличие пули не в теле, а в душевой.
— Отлично, — Гамильтон Бергер уступил, пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре. — Обстоятельства вынуждают меня согласиться с решением суда, и притом со всем уважением к нему. Однако хотелось бы также со всем уважением заявить, что мистер Мейсон имел полное право возражать против вопросов, которые задавались свидетелю защитой. Например, когда был задан вопрос, нашел ли доктор пулю, послужившую причиной смерти, и он ответил утвердительно. Именно в этот момент, разрешите заметить, Мейсон мог возразить, что эта пуля вовсе не обязательно является причиной смерти. Или, допустим, что свидетель не знает, является ли она причиной смерти.
— Вы с самого начала засыпали свидетеля наводящими вопросами, — возразил судья Майлс. — Я бы принял во внимание критику в адрес защиты, если бы не заметил, что вы решили воспользоваться занятостью противника, пока адвокат беседовал со своей подзащитной. Вы сознательно стали задавать вопросы так, чтобы натолкнуть его на умозаключения.
— Я не задавал подобных вопросов, — возразил Гамильтон Бергер.
— Не вы, так ваш помощник. Все равно ответственность лежит на вас. А теперь продолжайте опрос свидетелей.
Бергер, всем своим видом выражая негодование, медленно сел на место.
— Вызываю лейтенанта Трэгга, — провозгласил Роберт Норрис.
Трэгг вышел вперед легкой и уверенной походкой человека, призванного на свой пост налогоплательщиками и свято исполняющего долг перед ними же.
Лейтенант Трэгг засвидетельствовал следующие факты: телефонный звонок Перри Мейсона, сообщившего о трупе, обнаруженном в душевой дамы, которая проходит по данному делу как обвиняемая; прибытие Трэгга на место. События замелькали в хронологической последовательности: Трэгг увидел труп; освидетельствовал его вместе с доктором, только что давшим показания; в ванне они нашли пулю, и притом единственную, она, кстати, сейчас находится при нем. Он предъявил пулю, и она тотчас была приобщена к уликам.
Лейтенант показал, что он передал пулю в отдел баллистики; что он присутствовал при испытаниях, имевших цель выяснить, не была ли пуля выпущена из конкретного револьвера 38-го калибра. Испытания дали положительный результат: стреляли из этого револьвера. Лейтенант Трэгг готов предъявить его суду для приобщения к уликам.
Мейсон обернулся к Нэнси:
— Откуда у них этот револьвер?
— Не знаю, — прошептала она. — Впервые вижу.
— Обвинение просит приобщить пистолет к уликам, — сказал Норрис.
— Минуточку, — Мейсон вскочил с места. — У меня пара вопросов по ходу дела. Откуда у вас это оружие? — обратился Мейсон к Трэггу.
Лицо полицейского приняло ангельское выражение:
— Мне вручил его один из полицейских.
— А как оно попало к нему, вы знаете?
— Только с чужих слов, — ответил Трэгг. — И, конечно, я не могу давать показания, опираясь на слухи.
— Вы лично участвовали в баллистических испытаниях револьвера и сравнивали пулю, найденную в душевой?
— Да, сэр, участвовал.
— Если не ошибаюсь, вы эксперт по идентификации оружия?
— Полагаю себя таковым, хотя не являюсь официальным экспертом полиции. Я присутствовал при тестах, когда под микроскопом сопоставляли две пули: ту, которую я буду называть пулей из мотеля, — нет, нет, не смертоносную — и контрольную пулю, выпущенную из револьвера в ходе экспертизы. Я без малейших колебаний заявляю, что пуля из мотеля вылетела из оружия, находящегося у меня в руках, и никакого другого.
— За кем числится номер на револьвере, вы выяснили? — спросил Мейсон.
— Выяснил, сэр.
— Кем же оно было приобретено и на чье имя зарегистрировано?
— Это оружие, — ответил Трэгг, любезно улыбнувшись, — в свое время было куплено Марвином Фремонтом. Его номер соответствует номеру в разрешении, обнаруженном при мистере Фремонте после смерти.
— Очевидно, Фремонт купил револьвер и получил разрешение, поскольку имеет дело с крупными суммами денег и нуждается в защите?
— Именно на этом основании он получил разрешение, — подтвердил Трэгт.
— Вам неизвестно, где нашли оружие?
— Только по слухам, — ответил Трэгг, сияя.
Мейсон обратился к судье:
— На этом, с вашего позволения, я хотел бы завершить допрос свидетеля. Не возражаю против приобщения револьвера к вещественным доказательствам.
Мейсон сел, обернулся к своей клиентке и прошептал:
— Вот что они обнаружили в мусорном баке.
— Нет, нет, — горячо зашептала она в ответ, и глаза ее лихорадочно заблестели. — Не может быть… Это…
— Ну зачем вы врете в такой момент? Чего вы этим добьетесь? Разве что заставите меня сражаться вслепую… — гневно проговорил Мейсон. — Я готов сделать все возможное ради вашего спасения, но от бесконечных обманов устал до чертиков.
— Что еще вам удалось найти, лейтенант? — продолжил ведение допроса Норрис, когда формальности с револьвером — наклеивание ярлычка, регистрация в качестве улики под номером два — завершились.
— Осматривая труп и коснувшись рукой пола, — сообщил лейтенант Трэгг, — я почувствовал, что пол душевой очень холодный.
— Но ведь пол в душевых обычно всегда холодный.
— Да, кафель вообще холодный, к тому же сырость…
— Значит, пол оказался холодней, чем вы ожидали?
— Намного холодней. Более того, одежда на покойнике, когда я к ней прикоснулся, тоже показалась необычно холодной.
