— Как же вы поступили, обнаружив эти температурные аномалии?
— У доктора с собой был термометр для измерения температуры тела, кроме того, в мотеле также имелся термометр. Я воспользовался гостиничным. Температура пола была сорок градусов, одежды покойника — сорок три градуса, температура в помещении — семьдесят три градуса по Фаренгейту.
— По тому же термометру?
— Да, сэр.
— Проверили вы, насколько точен термометр?
— Проверил, вернувшись в управление. Отклонения термометра варьируются в допустимых пределах.
— Что-нибудь еще привлекло ваше внимание?
— Я продолжил осмотр и нашел клочок картона.
— Он при вас?
Трэгг в ответ предъявил кусок картона и зарегистрировал его как вещественное доказательство номер три.
— Что вы сделали потом?
— Вышел к ожидавшим меня Перри Мейсону и его клиентке. Я сказал им, что этот картон является, по моему мнению…
— Минуточку, — прервал его Норрис. — Мнения меня пока не интересуют. Я хочу выяснить, что вы сказали обвиняемой и ее адвокату Перри Мейсону. Просто чтобы знать, что вы говорили в их присутствии.
— Понятно, сэр. Я задал вопрос, известно ли им что-нибудь об этом.
— И какой получили ответ?
— Обвиняемая отрицательно покачала головой, а адвокат предупредил, чтобы она помалкивала, даже пальцем не пошевелила.
— На этом, с позволения суда, — объявил Норрис, — завершаю допрос свидетеля. Не исключено, что я приглашу его еще раз позднее, в связи с другими обстоятельствами дела. Сейчас слово передаю защите для перекрестного допроса.
Лейтенант Трэгг, весьма опасный противник, повернулся лицом к Перри Мейсону — глаза насторожены, но улыбка дружеская, манеры предельно учтивы.
Отчетливо видя приготовленную для него ловушку, Мейсон сохранял не меньшее дружелюбие и учтивость.
— Если судья не возражает, я воздержусь от перекрестного допроса, учитывая, что обвинение намерено вызвать свидетеля еще раз — не хочется дважды проделывать одну и ту же работу. Если обвинение изменит свое намерение, я оставляю за собой право вызвать свидетеля на перекрестный допрос.
— Прекрасно, — поддержал адвоката судья Майлс. — Справедливое решение. Приглашайте вашего следующего свидетеля, господин обвинитель.
Норрис с трудом скрыл разочарование. Он сердито нахмурил брови, повернулся к Гамильтону Бергеру, явно намереваясь устроить совещание, однако ветеран судебных поединков Бергер сразу понял, что повадки Норриса наносят ущерб делу, слишком заметна его обеспокоенность из-за тактики Мейсона. Поэтому Бергер проигнорировал Норриса и провозгласил:
— Следующий свидетель обвинения — Стенли Маултон.
В коридоре за дверью зала суда эхом раздалось: «Стенли Маултон!»
Через несколько секунд Маултон, ожидавший своей очереди в комнате для свидетелей, переступил порог и занял место перед судьей.
Обвинение поинтересовалось, получал ли он определенные указания, не уточняя, какие именно. Свидетель уклончиво ответил — да, он получил определенные инструкции. На вопрос, как он поступил дальше, Маултон показал, что на большой скорости подъехал к форелевой ферме Осгуда, припарковал машину на боковой улице, вернулся, подыскал себе подходящее местечко в зарослях кустарника, примерно в тридцати футах от мусорного бака.
— А теперь скажите, вы видели обвиняемую в тот вечер? — спросил Норрис.
— Да, сэр.
— Где?
— Близ мусорного бака.
— Вы там были один?
— Нет, сэр. С другим полицейским.
— В котором часу вы заметили обвиняемую?
— В десять шестнадцать. В десять двадцать мы ее арестовали.
— Что делала в такое время обвиняемая в таком месте?
— Она подъехала на автомобиле, поставила его фарами к баку, вышла, не выключив мотора, огляделась, постояла, вроде прислушиваясь, и подошла в баку.
— Что она делала потом?
— Вытащила из бака какую-то дребедень, а после принялась за картонные коробки. Как выяснилось позже, в некоторых оставался сухой лед.
— Тогда вы об этом еще не знали?
— В тот момент нет. Но через пару минут узнали.
— Итак, вы говорите, она вытащила коробки?
— Да, сэр.
— Вы не заметили среди них одну надорванную?
— Заметил.
— Вы изъяли эту коробку?
— Да, сэр.
— Как вы с ней поступили?
— Вы имеете в виду, потом?
— Да, после ареста, мистер Маултон. Я просто пытаюсь мотивировать ваши дальнейшие действия.
— Ясно… Ну, мы проверили, подходит ли кусок картона, который нашел в мотеле лейтенант Трэгг, к надорванной коробке из бака.
— У вас имеется эта коробка?
— Да, сэр.
— Будьте любезны предъявить ее суду.
Свидетель открыл свой чемодан и достал оттуда надорванный кусок картона.
— Мистер Маултон, — продолжил Норрис, — я вручаю вам обрывок картона, зарегистрированный как улика под номером три. Прошу вас показать суду обе картонки, чтобы было ясно, подходят они друг к другу или нет.
— Хорошо, — послушно сказал свидетель и сложил два куска картона, продемонстрировав присяжным: два фрагмента образуют единое целое.
— А теперь, — заключил Норрис, — если суд не возражает, мы просим включить эту картонку в число зарегистрированных улик.
Судья Майлс вопросительно посмотрел на Мейсона.
Ощущая на себе любопытствующие взгляды присяжных — они-то ведь не хуже его понимали, что эта чертова улика связывает обвиняемую с преступлением так прочно, как ни одно другое вещественное доказательство, — Мейсон постарался придать своему голосу выражение полного безразличия, как будто все формальности ему предельно наскучили:
— Разумеется, ваша честь, у защиты нет возражений. Улика может быть приобщена к вещественным доказательствам.
— Решено, — провозгласил судья Майлс. — Улика принимается в качестве вещественного доказательства номер четыре.
— А сейчас, если суд не против, — сказал Норрис, — я попросил бы присяжных поближе рассмотреть экспонаты три и четыре и убедиться прямо сейчас, насколько два куска картона подходят один к другому.
— Никаких возражений, — откликнулся Мейсон, не дожидаясь вопроса судьи. — Мы за то, чтобы присяжные познакомились с обеими уликами незамедлительно.
И голос, и тон Мейсона всячески подчеркивали: никаких сюрпризов, все было известно ему заранее.
Присяжные реагировали на сенсацию иначе. Передавая из рук в руки оба куска картона, складывая их и снова разъединяя, они многозначительно поглядывали друг на друга, а двое-трое склонили головы в глубокомысленной задумчивости, подчеркивая, какое сильное впечатление произвели на них вещественные доказательства.
Убедившись, что присяжные вполне оценили драматическое значение улик, Роберт Норрис, явно испытывая удовлетворение произведенным эффектом, продолжил допрос свидетеля:
— А теперь, мистер Маултон, расскажите, что произошло сразу же после ареста обвиняемой.
— Мы сказали, что заберем ее в управление по подозрению в убийстве первой степени.
— А она что-нибудь ответила вам?
— Сказала, что воздержится от комментариев и если мы хотим, можем обратиться к Перри Мейсону.
— Что дальше?
— Мы усадили ее в полицейскую машину, мой напарник остался с ней, а я вернулся к мусорному баку, чтобы продолжить поиски.
— Вы что-нибудь нашли?
— Да. На самом дне.
— Что именно?
— Револьвер 38-го калибра.
— Вы зафиксировали номер револьвера?
— Да, сэр.
— Я прошу вас взглянуть на револьвер, зарегистрированный как экспонат два, и сопоставить его номер с номером обнаруженного вами оружия.
Свидетель достал из кармана блокнот, взял в руки пистолет и разыграл целую пантомиму, тщательно сверяя одну цифру с другой, вторую — с третьей. Затем поднял голову и кивнул.
— Что вы установили? — спросил Норрис.
— Номера совпадают. Именно этот револьвер я извлек из мусорного бака.
Норрис победно улыбнулся.
— В каком состоянии находился револьвер, когда вы его нашли?
— В нем против ударника была одна стреляная гильза. Остальные патроны были на месте.
— Вы разбираетесь в огнестрельном оружии, не так ли?
— Да, сэр.
— Знакомы вы с оружием данной марки «Смит и Вессон», 38-ого калибра?
— Знаком, сэр.
— Вы сказали, пустая гильза находилась против ударника?
— Совершенно верно. Этот револьвер самозарядный. То есть револьвер зарядили всеми шестью патронами, одним из них -стреляли, и его гильза осталась в той же позиции…
— Можете переходить к перекрестному допросу, — ликуя, обратился Норрис к Мейсону.
— Зачем? — Мейсона как будто бы удивило само предположение, что у него есть вопросы. — С этим свидетелем все ясно.
— Значит, перекрестного допроса не будет? — поразился Норрис.
