поколение телефонных аппаратов издает. Пустой и механический звук, будто кошки на душе скребутся, а вот у Ефремова, что ни говори, телефон старый – послушайте, полюбуйтесь, как он звенит! Будто птички в лесу заливаются! Совсем не то же самое, что ваш агрегат, словно искры мечет. Как металл по металлу!
– Не пойму, вы это к чему?
– А вы послушайте, как поет! – сказал Ламасов, – опять вот, опять… трлиньк-трлиньк, прямо-таки заслушаешься попросту!
– Я уже тысячу раз слышал, – пробормотал Акстафой, – вы звонить-то перестаньте, а то у меня уже голова гудит…
– Тысячу раз, значит?
– Да!
– А как же получилось, что вы перепутали?
– …не пойму, что я перепутал, – спросил Акстафой.
Варфоломей быстро вышел, положил трубку на рычаги и вернулся в затихшую, переставшую трлинькать комнату.
– Подумайте, Алексей, вы мне сказали, что первый звонок в квартире Ефремова раздался, – начал вдумчиво-методично Варфоломей. – У меня, между прочим, диктофонная запись есть, так что отнекиваться вам от словес ваших бессмысленно, если попробуете на мою халатность грешить. Так вот я вам напоминаю, что вы, а за язык вас никто не тянул, сказали мне и следователю Крещеному прямым текстом – что телефон у Ефремова за стенкой звонил минуту-две – и это, я напоминаю! – первый звонок!
Акстафой напугано-отчаянно пожал плечами:
– Вы меня, лейтенант, не стращайте! Я мог и перепутать, я ведь вам говорил, кажется, что спросонья, не соображал…
– Допустим, допустим, можно даже допустить, что звонок этот – вам во сне услышался! – правильно я рассуждаю?
– А может, так оно и было, – ответил Акстафой.
– Вот только, – Варфоломей сунул ему листы, – вы сюда поглядите. Здесь отображены все звонки на номер Ефремова.
– Сам вижу, – проворчал Акстафой.
– Судя по цифрам, – Варфоломей указал на подчеркнутые и обведенные в кружок, – последний, Алексей, кто звонил Ефремову – это были вы!
– А я ему и звонил! – расхрабрился Акстафой.
– Знаю-знаю, вы мне и следователю Крещеному так и сказали, – отмахнулся Ламасов, – и, надо заметить, это была единственная правда!
– Да как это вы… – начал Акстафой.
– Цыц! – оборвал Варфоломей, – так вот, не сбивайте-ка меня с ходу мыслей… позвонили вы Ефремову после того, как у него стрельбу слышали и наблюдали мужчину убегающего?
– Да.
– Но самое интересное вот здесь, – Варфоломей переместил по листу палец, указывая на очередные цифры, – вот здесь!
– И что тут, – у Акстафоя воспаленные глаза разбегались.
– Отсюда становится ясно, что первый услышанный вами звонок – был вовсе не Ефремову адресован, но вам! И сделан он был ровно без двух минут девять, – указал Варфоломей, – и что, Алексей… вы за минуту, на протяжении которой звонил телефон – не сумели сообразить, что звонит не Ефремовский вовсе телефон, а ваш?!
Акстафой, утопая в кресле, напряг тупоумное, будто далеко находящее лицо, напряженно моргая, он вглядывался в цифры:
– Не пойму… и что? Я ведь уже сказал – перепутал!
– Ну, если вам позвонили… то вы, Алексей, могли попытаться перезвонить тому, кто, по-вашему мнению, вам звонил? Если бы вы осознали, в конце концов, что звонили не Ефремову, а вам.
– А я и не говорил, что… осознал – я спросонья был, перед работой отсыпался! И я был уверен, что Ефремову звонили…
– То есть вы, все-таки, придали значение факту звонка?
– Что? Какому факту…
– Вы только-только сказали, что были уверены по поводу услышанного, якобы звонил телефон Ефремова, но не ваш.
– Да, уверен.
– Но это ошибочно, – сказал Ламасов, – и вот вам оно, вот подтверждение. К тому же, вы были уверены сразу же… в тот же миг? Или, может быть, стали уверены позже? Вы этот звонок обдумывали, может, времени у вас было немного перед тем, как Ефремова убили… вы возвращались мыслями к первому звонку? Или вы изначально были уверены в том, что звонит телефон Ефремова за стенкой, а не ваш – в коридоре?
– Да… так и есть, я был уверен сразу, – промямлил Акстафой.
– Это мои слова, а не ваши, – напомнил Ламасов, – и все-таки факт не отменишь, звонили не Ефремову, а вам…
– Ну и пес с ним, – крикнул Акстафой, – что вы, в конце концов, заладили одно и то же, скрипите как несмазанная телега, голову мне морочите, мозги промываете, запутываете, в конце концов!
– Наоборот же, Алексей, я все распутать пытаюсь – все это распутать, что вы нагородили!
– Ничего я не городил! Я уже понял, ошибся, бывает!
Варфоломей кивнул:
– А знаете, откуда вам звонили?
Акстафой хмыкнул:
– Откуда? Откуда мне знать? Кто звонил? Вы, небось, уже знаете…
– А вот, Алексей, очевидно – из квартиры Ефремова! – и, сказав это, дав остыть, Варфоломей расположился за столом.
Акстафой, мотая головой, категорически отказывался внимать.
– Я… я не пойму, к чему вы меня… подводите! К роковой черте!?
– Я просто-напросто хочу сложить, понять, что тут на самом деле произошло! – настаивал Варфоломей, – а к роковой черте, гражданин, вы себя, так сказать, сами сопроводили, потому как лично мне, лейтенанту Ламасову, неизвестно, где такая вот черта роковая находится, сам я там не бывал и пути не знаю.
– А я, значит, бывал? Я, значит, сам себя… к роковой черте?
Варфоломей жестко, в лоб, спросил:
– Вы Ефремова убили?
Акстафой подскочил с кресла:
– Чт-т-оо!? Не я! Да я бы… в жизни не… Вы что! С дубу… с дуру… в самом деле, я не убивал!
– Успокойтесь, – сказал Ламасов, – я вам верю. Сядьте, отдышитесь, я форточку открою, комнату провентилировать.
– У вас… методы, – прорычал Акстафой, – сволочные!
– Согласен, но вы меня строго не судите, профессия у нас, не позавидуешь – да и народу друг дружку вырезать не терпится, и вся эта гниль застаивается, бродит годами, десятилетиями, а потом – как лопнет! – и получаются вот такие вот ситуации.
Акстафой потянулся к сигаретам, вопросительно-настойчиво глядя на Варфоломея, который попустительски махнул рукой.
– Да… согласен, – пробормотал Акстафой.
– Итак, Алексей, – потер ладоши Ламасов, – значит, как было дело?
– И как, по-вашему?
– Мое мнение… Двое неизвестных или, может, один, а может, трое… пришли… или пришел… к вам.
– Ко мне?
– Вероятно, стучались, ломились они к вам, а может быть, наоборот, тихо, спокойно, увещевательно, так сказать… но вы им все равно не открыли. А вот Ефремов, значитца, по любопытству своему и дотошности своей открыл им, высунулся на шум… и, может, один там был или двое, а может, трое?
Акстафой слушал.
– В общем, кто из них к Ефремову вошел, а от него попробовал к вам через стенку достучаться или по телефону?
Акстафой, расслабившись, утонул в кресле:
– Да… – ответил, – ко мне приходили, но только позвонили в дверь и все, я поначалу
