решила старушка. Пройдя всего несколько метров, она встретила профессора Семенова.
– Добрый день, Василий Кузьмич, – довольно любезно поздоровалась Сапфирова.
– Здравствуйте, Таисия Игнатьевна, – лучезарно улыбнулся профессор.
– На рыбалку? – поинтересовалась Сапфирова, обратив внимание на удочку в руке Семенова.
– Ухи захотелось.
– Это в Луге в «Спорттоварах» купили?
– Ну да, а что нельзя? – неожиданно ощетинился профессор.
– Да нет, можно, – опешила Сапфирова, пораженная внезапной сменой его настроения. – Как вам Луга? – светским тоном поинтересовалась она.
– Город как город, – уже спокойнее ответил профессор.
– А что вы еще купили? – продолжала расспрашивать Сапфирова. – Помнится вы собирались в книжный, в хозтовары и…
– У вас отличная память, – сделал ей комплимент Семенов. – Но не думаю, что это интересная тема для разговора.
Голос его звучал холодно.
– Вы наверное, кроме удочек, в «Спорттоварах» ничего больше не купили, потому и злитесь, – догадалась Таисия Игнатьевна.
– Да оставьте вы меня с этими спорттоварами! – разъярился профессор. – Никаких удочек я не покупал. Это Ленкины снасти.
– Я поняла, – кротко сказала Сапфирова и елейным тоном спросила: – Ну а скальпель вы случайно не нашли?
Василий Кузьмич Семенов взглянул на Сапфирову так, что если бы взгляд мог убивать, то Таисия Игнатьевна тут же упала бы замертво.
«Черт бы побрал эту надоедливую старушенцию!» – в крайнем раздражении подумал он. – «Ну почему я должен с ней беседовать и любезно удовлетворять ее любопытство». Вслух Семенов не сказал ни слова, а молча, ускорив шаг, пошел к реке. Таисия Игнатьевна задумчиво глядела ему вслед.
Как и предполагала Таисия Игнатьевна, летучка улетучилась, не продвинув расследования ни на шаг. Сержант Куролесин и лейтенант Мигунова были не в состоянии высказать хоть одну дельную мысль, а следователь Попов лишь растерянно перечислял факты, ставил вопросы, но, увы, не находил ответов.
В тот же день он вызвал Покровского и поинтересовался, не пропало ли что из дома.
– Фотоаппарат, – развязно констатировал вдовец.
– Какой? – сдержавшись, спросил Попов, которого передернуло от тона допрашиваемого.
– Советский, какой же еще? – буркнул Покровский.
– Давно вы его видели в последний раз?
– Не помню. Может два, а может и три месяца назад.
– Может быть, вы его кому-нибудь давали?
– Может и дал, а может и пропил.
– Ну, с вами, Покровский, каши не сваришь. – оперся руками о стол следователь. – Соберитесь, Виктор Евгеньевич. Возможно, от вашего ответа зависит, найдем ли мы убийцу вашей жены.
Твердокаменное выражение лица Покровского ничуть не смягчилось.
– Не помню я, – глухо повторил он. – По пьяни чего не сделаешь, а потом из головы вон.
– Грустно, – серьезным тоном сообщил ему Попов.
– А может жена куда дела… – начал рассуждать Покровский. – Короче, не знаю я.
– А для чего вашей жене нужен был фотоаппарат?
– Фотографировать, конечно.
– А что именно?
– А что придется. Начальство, вот, щелкать любила, из обкома приезжали – так она снимала. В Ленинграде всяких знаменитостей, даже вас, извините, по-моему, позапрошлым летом в кадр вогнала.
– Ну, а еще что-нибудь не пропало? – поинтересовался следователь у сидевшего напротив «кадра».
– Бутылку водки какой-то гад стянул, – злобно проскрежетал Покровский. – Подозреваю, что…
– До свидания, – резко оборвал его следователь, поднимаясь из-за стола. – А еще лучше, – подумав, добавил он. – Прощайте.
В тот же день Попов имел нелегкий разговор с прокурором. Ермолкин в своей постоянной нелюбезной манере подверг действия Попова критике.
– Значит ничего? – грозно подытожил Ермолкин.
– Я уже все доложил, Олег Константинович.
– Когда найдете орудие убийства?
– Ищем.
– Ищите, Кирилл Александрович, и поторопитесь. Учтите, будете продолжать в том же духе – влеплю вам выговор. Ясно?
– Куда уж яснее, – понуро пробормотал Попов.
– Что намерены предпринять дальше? – деловито спросил прокурор.
– Хочу съездить в Ленинград, поговорить с матерью Рубцовой и адвокатом Вавиловым по поводу Вьюгина.
– Дельная мысль, – одобрил Ермолкин. – Действуйте, Кирилл Александрович, а после, как всегда, приезжайте в Лугу, обсудим ситуацию.
– Хорошо, – сказал следователь и повесил трубку.
– Сложности? – раздался над ухом следователя любезный голос Марией Николаевной Симагиной. Несмотря на сочувственный тон и приятный тембр голоса у Попова неожиданно пересохло во рту.
– Может хотите чашечку чая? – еще более любезно предложила хозяйка дома, каким-то неведомым способом почувствовав проблему следователя.
– Нет, благодарю вас, – героическим усилием выдавил из себя улыбку Попов и поспешил ретироваться.
«Каким только местом чувствуют подобные особы, – пронеслось у него в голове. – Скорее бы вырваться из этого болота».
Ленинград встретил следователя ненастной погодой, которая, впрочем, вполне гармонировала с его настроением. Заранее договорившись о встрече с адвокатом Вавиловым, он теперь пил кофе в мороженице, ожидая назначенного часа.
Адвокат Вавилов принял Попова ровно в шесть. Вавилов оказался высоким кареглазым брюнетом лет сорока с острыми чертами лица. Держался он уверенно, говорил приятным, хорошо поставленным баритоном. Кроме него в кабинете сидела дама лет 57–58. Дама была одета со вкусом, на прекрасно сохранившееся лицо великолепно наложен отменный макияж. На коленях дамы покоилась изящная сумочка из натуральной кожи, шелковое платье шло ей как нельзя лучше. Но несмотря на внешнее спокойствие и умение держаться с достоинством, Попов почувствовал, что этой женщине нелегко и что она натянута, как струна.
Адвокат неторопливо отложил бумаги и изучающе взглянул на гостя.
– Хотите кофе, Кирилл Александрович? – предложил он.
– Благодарю вас, Сергей Сергеевич, я пил.
– Тогда, наверное, перейдем прямо к делу? – складывая документы в папку, спросил Вавилов.
– Конечно, – кивнул Попов. – Мой первый вопрос касается Ивана Сергеевича Лебедева. Он, конечно, вам знаком?
– Безусловно, – подтвердил Вавилов.
– Тогда ознакомьтесь с его показаниями, – протянул адвокату лист бумаги Попов.
Вавилов невозмутимо прочел и передал бумагу Рубцовой, предварительно попросив глазами разрешения у Попова.
Валентина Андреевна достала очки и углубилась в чтение документа.
– Да, теперь я понимаю цель вашего визита, – медленно проговорила она, убирая очки.
– Расскажите, кто и зачем попросил Лебедева поехать в Полянск, – сказал Попов. – Учтите, я буду вести протокол и хочу знать все, что не является конфиденциальной информацией.
– Мы полностью вам доверяем и расскажем все. – заявила Рубцова, бросив повелительный взгляд на Вавилова.
– Всю эту кашу заварила я, – начала Валентина Андреевна. – По моей инициативе Сергей Сергеевич отправил в Полянск Лебедева. Видите ли, Кирилл Александрович, я очень люблю свою дочь и беспокоюсь за нее. Она человек с трудным характером. Юля всё держит в себе, даже я иногда ловлю себя на мысли, что я не до конца знаю и понимаю ее душу.
Рубцова сделал паузу и попросила у адвоката минеральной воды. Отпив глоток, она продолжала, но на этот раз каким-то безжизненным отстраненным голосом.
– Юля – человек принципов и вместе с этим очень доверчива. Однако, когда она понимает, что ее обманули, в ее душе закипает гнев. Она не всегда дает ему
