— Та-ак, — протянул Мейсон. — Очень интересно.
— Продолжай, — сказал Дрейк.
Мейсон подумал минуту.
— Если Норда Эллисон сказала нам правду, то этот отпечаток оставила она, когда трогала машинку вчера утром.
— А Мервин Селкирк был убит где-то между двумя и тремя часами, более точно полиция определить не может, — добавил Дрейк.
— Тогда получается, что машинку спрятали возле загородного клуба уже после убийства Селкирка, — продолжал Мейсон. — Если это так, то у нас появляется возможность запутать в этом деле Бартона Дженнингса.
— Ты только не учитываешь один маленький нюанс, — осторожно заметил Дрейк.
— Какой же?
— Ты уверен, что твоя клиентка не обманывает тебя и отпечаток оставлен на машинке именно в указанное ею время?
— Я всегда исхожу из того, что мои клиенты говорят правду.
— Мне это известно, — резко сказал Дрейк. — Но ты должен еще кое-что учитывать, Перри. Предположим на минуту, что она нашла пишущую машинку в его машине, вынула ее и, спустившись с холма по служебной дорожке, выбросила машинку в кусты.
Мейсон категорически отверг это предположение:
— Я считаю, что кто-то сознательно делает все, чтобы подозрение пало на мою клиентку.
— Этим ты всегда заканчиваешь свое выступление. — Дрейк не скрывал иронии. — Видимо, тебе еще не известно, что в загородном клубе у Мервина Селкирка была своя комната. Он состоял членом клуба уже два года и недели две назад договорился насчет номера. У них принято сдавать комнаты членам клуба, особенно на конец недели.
Таких комнат в клубе две дюжины. Мервин Селкирк сказал, что комната потребуется ему на месяц.
Несколько минут Мейсон обдумывал слова Пола, затем резко повернулся к Делле:
— Поехали, Делла. Надо повидать старого Селкирка.
Думаю, пора ускорить пересмотр дела об опекунстве над Робертом, и я собираюсь предложить ему потребовать проведения предварительного слушания.
— Вы расскажете ему все, что вам удалось выяснить? — удивилась Делла.
— И не только все, что я знаю. Я расскажу ему и обо всех своих подозрениях, — ответил Мейсон.
Дом Гораса Ливермора Селкирка располагался на вершине залитого солнцем холма.
Но если основание холма было выжжено безжалостным калифорнийским солнцем, то его вершина, где находился сам дом с садом и небольшой площадкой для гольфа, утопала в тени, радуя глаз зеленью лужаек, обрамленных буйно разросшимся кустарником. Сам дом являл собой комбинацию из алюминия, стекла и нержавеющей стали.
Дорожка к дому вилась вокруг холма и утыкалась в десятифутовую ограду с колючей проволокой наверху. Домик охранника располагался снаружи, перед воротами, и Мейсон был вынужден затормозить в том месте, где дорожка сужалась.
К ним, держа руку на ремне перекинутой через плечо винтовки, подошел охранник — мужчина лет пятидесяти, со звездой шерифа на рубашке — и выжидающе посмотрел на Мейсона и Деллу.
— Перри Мейсон, — представился адвокат, — а это мой секретарь, Делла Стрит. Нам нужно видеть мистера Селкирка.
— По какому делу? — спросил охранник.
— Мистер Селкирк поймет, когда вы сообщите ему о нас.
— У меня есть приказ не беспокоить его, пока я не выясню, по какому делу он нужен.
Мейсон окинул охранника холодным взглядом:
— Я хочу его видеть по делу, в котором он лично заинтересован. Я Перри Мейсон и никогда не приехал бы сюда сам, если бы не дело чрезвычайной важности.
— А почему вы не договорились о встрече по телефону?
— Потому, что меня это не устраивало. Я собираюсь открыть перед мистером Селкирком кое-какие свои карты, и от того, как он это воспримет, зависит, насколько я буду с ним откровенен.
Что-то в его голосе заставило охранника заколебаться.
— Одну минуту, — буркнул он и, войдя в домик, снял трубку внутреннего телефона.
Разговор занял всего несколько минут. Охранник вышел из домика и нажал на кнопку. Тяжелые стальные ворота бесшумно раздвинулись, и открылся проезд к дому. Охранник сделал рукой приглашающий жест, и адвокат, направив машину по живописной аллее, затормозил на площадке перед входом.
Горас Селкирк появился из внутреннего дворика — патио. Размеры патио позволяли разместить в нем плавательный бассейн, специальную решетку для любителей барбекю, столик для пикника и роскошную плетеную мебель.
Патио был построен таким образом, что при желании его можно было либо полностью затенить, либо открыть для солнечных лучей. Мокрые следы на цементной дорожке красноречиво свидетельствовали о том, что бассейном постоянно пользуются. На поверхности воды слегка покачивались два надувных матраса. К бортику была привязана игрушечная лодка. Надувная резиновая лошадка уныло кивала головой, отвечая легкому ветерку. На столе лежали очки для подводного плавания. В высоких бокалах для коктейлей уже почти растаял лед.
— Добрый день, — холодно сказал Селкирк. — Ваше появление несколько неожиданно.
— Так уж получилось, — ответил Мейсон.
— Обычно, — продолжал Селкирк, — те, кому нужно видеть меня, предварительно звонят по телефону и просят назначить им время.
— Так я и думал, — отозвался Мейсон.
Глаза Селкирка стали ледяными.
— Мне бы хотелось, чтобы в дальнейшем это правило не нарушалось.
— Совершенно справедливо, — подтвердил Мейсон. — Правда, применительно к себе я считал это излишним, поскольку, если я вас правильно понял, вы следите за каждым моим шагом.
— Я не телепат, — раздраженно ответил Селкирк.
— Но вы же сказали, что полностью удовлетворены работой своих детективов.
— Да, это так.
— Если бы пришлось мне следить за вами, — усмехнулся Мейсон, — уж я бы заранее знал, что вы собираетесь ко мне в гости.
— Вы считаете, что я слежу за вами?
— Ну кто-то же следит, — улыбнулся Мейсон. — Причем делает это достаточно незаметно. Можно сказать, я восхищен.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду профессионализм, с которым ведется слежка. Мимо меня время от времени как бы случайно проезжает то одна, то другая машина, причем совершенно разные по типу, затем сворачивает за угол, оказывается позади меня, потом снова незаметно меня обгоняет. А иногда я замечал слежку из машины, следующей за моей на расстоянии около двух кварталов. Думаю, что в этих случаях не обошлось без небольшого электронного устройства, прикрепленного где-нибудь в нижней части моей машины, остается только засечь подаваемые им сигналы. Я как-нибудь попрошу механика тщательно осмотреть мою машину, посмотрим, прав ли я.
Селкирк рассмеялся:
— Толку от этого не будет, Мейсон. К тому времени, как вы найдете этот прибор, мои парни подбросят вам что-нибудь еще.
Мейсон сказал задумчиво:
— Я полагаю, что не очень ошибусь, если предположу, что ваши парни успели так нашпиговать своими штучками мою машину, что вы теперь будете слышать каждое мое слово?
— Вовсе нет, — запротестовал Селкирк. — С этим подслушиванием всегда масса хлопот и ничего, кроме неприятностей. Вы и ваш очаровательный секретарь можете спокойно обсуждать свои дела, не опасаясь подслушивания. Да входите же, входите. Сегодня немного жарковато, но здесь, в патио, всегда прохладно, и даже есть слабый ветерок, так что, если мисс Стрит не возражает, снимайте пиджак и устраивайтесь поудобнее.
— Благодарю, — сказал Мейсон.
Вслед за Селкирком они прошли в тенистый уголок, где их разгоряченные лица сразу почувствовали свежесть ветра, долетающего в это укромное местечко с вершины холма. Толстые темно-зеленые стекла препятствовали проникновению прямых солнечных лучей, что еще больше усиливало ощущение прохлады и покоя.
— Я взял на себя смелость приготовить для вас мятный джулеп, — радушно сказал Селкирк. — Я сам его очень люблю и решил, что вы не откажетесь от коктейля в такой жаркий день.
Он подвел их к столику, на котором красовался поднос с двумя запотевшими бокалами, затейливо украшенными листиками мяты.
— Очень тронут вашим гостеприимством, — ответил Мейсон, глядя, как Делла удобно располагается в кресле и берет один из бокалов. — В следующий раз вы можете заранее предупредить своих охранников о нашем приезде, чтобы избежать лишних формальностей.
Селкирк покачал головой:
— Я доверяю своим людям, но не настолько. Поэтому настаиваю, чтобы проверяли всех приезжающих.
Он поднял бокал:
— Ваше здоровье.
Мейсон сделал большой глоток. Селкирк вопросительно смотрел на него.
— Восхитительно, — сказал Мейсон и поставил бокал.
— Очень рад. Так чему я обязан?
— Ваш внук… — начал было Мейсон и осекся.
Все тело Селкирка, казалось, сковал холод, его лицо превратилось в застывшую маску. Он затаил дыхание, но выражение его лица не изменилось.
