Пуци поднял кружку и протянул ее в мою сторону.
— Prosit.[30]
Я поднял свою кружку и чокнулся с ним.
— Ваше здоровье, Пуци!
Мы выпили.
Грузный мужчина, сидевший слева от Пуци, встал. Если он уйдет, я пойду за ним. Мне хотелось выяснить, почему барменша так на него посмотрела, когда я произнес имя Греты Мангейм.
Но он не ушел, а, обойдя Пуци, подошел ко мне. Тут я сообразил, что был прав, назвав его грузным, но ошибся, приняв за мужчину. Это была женщина. Широкая в плечах и с мускулистым торсом, распиравшим синюю хлопчатобумажную рубашку. На ней были широкие и чересчур длинные черные штаны, собиравшиеся в складки поверх тяжелых кожаных рабочих ботинок. Короткие жирные, немытые светлые волосы слева расчесаны на пробор. Никакой косметики. Тонкие поджатые губы, над ними курносый нос. В углу рта повисла дымящаяся сигарета, и ее маленькие серые глазки щурились от дыма.
Я повернулся на стуле лицом к ней. Пуци еще ее не заметил. Он наслаждался пивом, с удовольствием вглядываясь в кружку, которая уже почти опустела.
Мужеподобная женщина остановилась в нескольких десятках сантиметров, сунула руки в карманы куртки и что-то сказала. Пуци удивленно оглянулся.
Она повторила то же самое. Ее правая рука в кармане шевелилась, будто лаская любимую игрушку. Пуци повернулся ко мне.
— Видите, Фил?
Не сводя глаз с женщины, я спросил:
— Что она сказала?
— Ей хочется знать, что мы здесь делаем.
— Переведите: мы ищем мисс Тернер и Грету Мангейм.
Он перевел.
Женщина заговорила. При этом она продолжала смотреть мне прямо в глаза.
— Вы зануды, — перевал Пуци. — Убирайтесь отсюда к чертям собачьим.
— Это невозможно, — сказал я ей.
Тогда она заявила:
— Стоит мне только свистнуть, и здесь будет с десяток моих друзей, они превратят вас в кровавое месиво. Обоих. — Рука в правом кармане снова шевельнулась.
Переведя ее слова, Пуци добавил:
— Знаете, Фил, может, нам и правда лучше отсюда убраться?
Я все еще в упор смотрел на женщину — она тоже не сводила с меня глаз.
— Скажите ей, — попросил я, — что мы ищем фрейлейн Мангейм и мисс Тернер, потому что им грозит опасность. Одну женщину уже убили. Если эта дама дружит с Мангейм, она должна сказать нам, где ее найти. И мисс Тернер.
Женщина перевела взгляд с меня на Пуци, потом снова уставилась на меня.
— Кто вы? — перевел ее слова Пуци.
— Меня зовут Бомон. Я сыщик-пинкертон. Мисс Тернер — моя коллега.
Она кивнула на Пуци:
— А он кто?
— Друг.
Она еще немного посмотрела на меня, вероятно, прикидывая, стоит ли поступиться гордостью ради безопасности фрейлейн Мангейм. Затем сказала:
— Я возьму вас. Но не его. Только вас одного.
Пуци с тоской оглядел помещение, полное женщин, как будто он не сомневался, что, стоит нам уйти, они все набросятся на него и разом затопчут, превратив в кровавое месиво.
— Все нормально, Фил, — сказал он. — Я подожду здесь. Только не забудьте, в шесть у нас встреча с генералом.
— Почему бы вам не выйти на улицу, Пуци? Я постараюсь быстро управиться.
— Ладно, — согласился он и ухмыльнулся. — Ладно, Фил, я подожду на улице.
Грета Нордструм-Мангейм жила в нескольких кварталах от бара, в маленьком двухэтажном деревянном домике на задворках большого кирпичного строения. На второй этаж вела боковая лестница, по ней мы вдвоем и поднялись, женщина — впереди. Она постучала в дверь. Мы подождали. Дверь никто не открывал. Она сказала что-то по-немецки и повернулась, намереваясь спуститься обратно.
— Нет, — остановил ее я. После случая с Нэнси Грин я испытывал недоверие к запертым дверям. — У вас есть ключ? — Я показал рукой, как будто открываю замок.
Ее глаза сузились. Она мне не доверяла.
Меня это мало волновало. Я не собирался уходить, не убедившись, что мисс Тернер нет в квартире.
Должно быть, она смекнула, в чем дело. Полезла в карман брюк, достала ключ. И с кислой миной отперла дверь. Повернулась, подняла руку, сказала что-то и скрылась в квартире. Я остался ждать.
Вскоре она вернулась, покачала головой и собралась снова запереть дверь.
Я уперся правой рукой в дверь.
— Нет. — Пальцем левой руки я показал на свой глаз, затем на квартиру. — Я должен сам все посмотреть.
Лицо у нее покраснело. Но ее друзей рядом не было, и, как мне показалось, она смекнула, что доставать нож не стоит.
Она неохотно вошла обратно в квартиру. Я — следом за нею.
В гостиной никого не было, на кухне тоже. В раковине лежали два блюдца и две пустые чашки из-под кофе — ополоснутые, но не вымытые. Я прикоснулся к ним. Холодные.
В конце квартиры я увидел две двери — за ванной и туалетом. Одна вела в простую полупустую спальню. Там — никого. Вторая дверь оказалась запертой.
Когда я повернулся к женщине, она отрицательно покачала головой. И что-то злобно буркнула по-немецки.
Зачем таскать с собой пистолет, если его не вытаскивать и никому не показывать? Я полез в карман, достал «кольт» и показал ей.
Она снова пробурчала что-то по-немецки — должно быть, выругалась, но все же достала из кармана другой ключ, распахнула дверь и тут же отпрянула к стене.
Там, внутри, не было ни мисс Тернер, ни Греты Мангейм. Комната уступала по размерам спальне. Теперь в ней хранились продукты — плотные мешки с мукой, рисом, сахаром, солью и кофе; бочки с картошкой, свеклой и морковью; ящики с виски, джином, вином и пивом. С потолка свисали копченые окорока, толстые колбасы и круги пухлых сосисок.
Не знаю, какие уж отношения связывали этих женщин, но создавалось невольное впечатление, что они приторговывали продуктами на черном рынке.
— Ладно, — сказал я. Спрятал пистолет в карман и кивнул в сторону гостиной.
Моя спутница захлопнула дверь и заперла ее, так резко повернув ключ, что я испугался, как бы она его не сломала.
На столике рядом с диваном стоял громоздкий бакелитовый телефонный аппарат. Я кивнул на него.
— Позвонить можно?
Сжав мрачно губы, она выставила вперед правую руку и потерла большим пальцем об указательный. Гони-де монету.
Я достал бумажник и вытащил оттуда двадцать долларов. За такие деньги я мог бы запросто купить новый телефонный аппарат и, возможно, большую часть тутошней мебели в придачу, но я уже довольно долго помыкал этой женщиной.
С равнодушным лицом она выхватила у меня деньги.
Я позвонил в «Адлон» и спросил, не вернулась ли мисс Тернер. Портье сообщил, что она взяла ключ примерно час назад и поднялась к себе в номер. Затем он осведомился, не желаю ли я с ней поговорить, и я сказал, что был бы очень рад.
— Алло!
— Мисс Тернер? — сказал я.
— Господин Бомон. Вы в гостинице?
— Нет, я с Пуци. Я просто хотел проверить, вернулись ли вы. Вы, кажется, запыхались — с вами все в порядке?
— Я была в другом конце комнаты. У меня все хорошо.
— Вы разговаривали с этой… Нордструм?
— Да. Она назвала имя. Тот мужчина уехал в Мюнхен. Но стоит ли обсуждать все это по телефону?
— Нет. Вы идете с Динезеном ужинать?
— Жду его звонка. Вы нашли мисс Грин?
— Да. Расскажу позже. Мы с Пуци сейчас направляемся на встречу с генералом фон Зеектом. И у меня есть еще одно дело. Скорее всего, я буду в гостинице не раньше восьми.
— К тому времени меня уже может не быть. Но я вернусь не поздно. Около десяти, идет?
— Договорились. Тогда и увидимся. Буду ждать вас в баре. Только берегите себя.
— Непременно.
— И возьмите с собой «кольт».
— Обязательно, — сказала она.
Я повесил трубку. Достал из кармана часы. Половина шестого. Я не хотел заставлять генерала ждать.
Мы с моей провожатой вышли из квартиры. И всю дорогу, пока шли назад в бар, она не проронила ни слова и даже ни разу на меня не взглянула. Она тупо смотрела вниз, засунув руки глубоко в карманы штанов. Когда мы подошли к бару, то увидели, как Пуци нервно расхаживает взад-вперед по тротуару. Моя спутница, даже не обернувшись, направилась к лестнице, но я окликнул ее:
— Погодите!
Она остановилась и злобно посмотрела на меня.
— Пуци, — попросил я, — передайте ей, что мне начихать на то, что они держат в той комнате.
— Что держат? — поинтересовался он.
— Неважно. Просто переведите. Скажите, это не мое дело.
Он заговорил с ней. Она что-то рявкнула в ответ, ее маленькие глазки превратились в щелки, затем она круто повернулась и двинулась вниз по лестнице.
— Что было в той комнате? — спросил Пуци.
— Продукты. А что она сказала?
— Что вы совершенно правы.
Я улыбнулся.
— Она так и сказала — «совершенно»?
— Нет. Простите. Она сказала…
