— Я уже предупредил его, что вы отправились на побережье и заглянете в Сан-Диего, чтобы поговорить с ним и взглянуть на чемоданы, — сказал чиновник. — Кстати, словесный портрет Уоткинса Прейл узнал, уверен, мы взяли верный след.
— Отлично! — отозвался Селби. — А как Рекс, уехал он в Сан-Франциско?
— Нет пока. Вылетает завтра.
Селби нахмурился.
— Мы ведь договорились, что он поедет вечерним поездом.
— Какая разница, утренний самолет доставит его на место к тому же времени, что и вечерний поезд, — запротестовал чиновник. — Какое-то происшествие потребовало вмешательства шерифа. Потому его и нет сейчас здесь. Я передам, что вы звонили.
— Еще одна просьба. Вам может позвонить миссис Локхарт.
Если она сообщит, где находится Мэдж Трент, сразу же свяжитесь с шерифом Лос-Анджелеса, пусть ее найдут. А я беру курс на Сан-Диего.
Влажный западный ветер утих. Немигающие звезды пристально смотрели на землю с безоблачных высот. Но океан штормило, он в судорогах бился о берег, рассыпаясь мелкими брызгами на скалах и рифах. Луна, только-только пережившая свой полный расцвет, совершала медленное восхождение в горы слева от шоссе, которое, покорно следуя рельефу, то взлетало на вершины холмов, то спускалось к бушующему океану. Сильвия Мартин свернулась калачиком на своем сиденье.
— Дуг, — вдруг вымолвила она, — тебя никогда не удивляло, что об умершем человеке мы знаем куда больше, чем о живом?
— Что ты имеешь в виду?
— Люди склонны прятать свое нутро за ширмой. Пока они живы, до сути не доберешься. Взять, к примеру, этого бродягу. Ты да шериф, бдительные стражи порядка, разговаривали с ним. Много узнали? О многом догадались? Только о том, что перед вами обыкновенный бродяга. А теперь мы суем нос в его прошлое, откапываем одну мелочь, другую, третью, и он постепенно обретает характер. Мы узнаем такие подробности из его биографии, о которых он ни за что бы не рассказал сам. Припомни хотя бы письма, обнаруженные в его карманах… Живет на свете суровый праведник-папаша. На свой лад любит родную дочь. И она любит его на свой лад. Любит, но уходит из его жизни. У нее растет дочь. Этот плотник по законам генетики — дедушка, но внучку свою он так и не увидел. Моральный кодекс вынуждает отца пренебречь любовью дочери. И вынуждает деда отказаться от внучки. Почему? Да попросту потому, что он видит грех там, где его дочь никакого греха не видит. Она влюбилась в молодого человека, который не мог или не хотел взять ее в жены. Она надеялась узаконить брак в будущем… Изменила ли жизнь ее взгляды?.. Быть может, она осознала, что за внешними условностями таится вековая мудрость… Боже, а сколько переживаний выпало на долю Уоткинса… Так все просто, и одновременно так сложно… И не идет эта история из головы…
Селби согласно кивнул, не произнося ни слова. И дальше они ехали в полном молчании. Сильвия, положив голову ему на плечо, забылась крепким сном. В высоком небе плыла луна, с опаской поглядывая на океан, никак не годящийся сейчас для плавания. Волны вздымали тучи водяной пыли при каждом ударе о сушу. Пена, срываясь с мятущихся гребней, шипела на отшлифованной гальке, вновь и вновь отмечая границу между хлябью и твердью. На мгновение Селби позабыл о своей печальной миссии — так прекрасна была эта ночь, так радостно было ощущать близость спящей рядом молодой женщины.
Машина смерчем пронеслась по улицам Сан-Диего. Боб Прейл ждал их. Он внимательно рассмотрел документы Селби, опознал по фотографии, которую показал прокурор, своего приятеля и наконец заявил:
— Ладно, мистер Селби, по мне забирайте все, что хотите.
— Мне не надо ничего забирать, — уточнил Селби. — С меня хватит просто осмотреть вещи. Причем просим вас присутствовать при этом, мало ли что я там найду.
Они открыли чемоданы. Сильвия, стоя в стороне, делала пометки в блокноте, карандаш так и порхал по страницам.
Содержимое чемодана говорило о характере их владельца. Одежда аккуратно уложена. Спецовки блистали чистотой. Ни одной прорехи, все заштопаны и залатаны. В одном чемодане Селби обнаружил фотографию: Эмиль Уоткинс и его невеста. Снимку было лет тридцать, не меньше, однако уже тогда резкие черты лица Уоткинса говорили о его бескомпромиссной суровости. Пачка конвертов содержала множество малозначительных писем. Среди бумаг обнаружилась оплаченная квитанция из местной больницы.
— Что бы это значило? — Селби показал квитанцию Прейлу.
— Не имею представления. Об Уоткинсе я знал очень мало. Он появлялся редко, получал письма и все.
— Он не сказал, куда уезжает?
— Нет.
— Дата на квитанции всего месячной давности. С вашего позволения, я заберу сей документ. Потом привезу или вышлю по почте.
— Мне-то какая разница, — сказал Прейл. — А что теперь делать со шмотками, раз он помер?
— После Уоткинса осталась дочь, — сообщил Селби. — Подержите вещи у себя, пока мы ее не отыщем.
— Мне-то что, — согласился Прейл, с одобрением поглядывая на стройную фигурку Сильвии Мартин. — Какая еще нужна от меня помощь?
— Больше никакой, — ответил Селби. — Спасибо.
Они заехали в больницу. В регистратуре Селби показал счет дежурной. Та, перелистав канцелярские книги, быстро нашла нужную запись:
— Пациентка — Марсия Уоткинс. Она скончалась, а счет оплатил Эмиль Уоткинс.
— Мертва! — обескураженно воскликнула Сильвия Мартин.
Медсестра кивнула.
— Будьте любезны, — попросил Селби, — помогите найти кого-нибудь, кто помнит эту пациентку.
— Сейчас посмотрю… Вот. При ней дежурили по очереди две сиделки. Одна их них сейчас как раз в больнице. Хотите поговорить с ней?
— Очень хочу, — заверил Селби.
Женщина сняла трубку внутреннего телефона:
— Соедините с четвертым этажом… Алло, мисс Квинси? Мадлен Диксон не занята?.. Можно ее на минутку?..Алло, мисс Диксон, в регистратуре мистер Селби, окружной прокурор из графства Мэдисон. Интересуется Марсией Уоткинс. Вы дежурили при ней месяц назад… Да, да, та самая… Разумеется, если можно… Спасибо.
Положив трубку, она сообщила:
— Мисс Диксон через минуту спустится. Присядьте, пожалуйста.
Селби подошел к окну, в него с другой стороны глядела все та же холодная лунная ночь. Рядом с ним бесшумно появилась Сильвия.
— Мертва! Я ждала чего угодно, только не этого. Поклясться была готова, что Марсия Уоткинс и Мэдж Трент — одно лицо. Марсия Уоткинс умерла, значит, должна умереть и наша версия.
Селби кивнул.
— Она, видимо, заболела и послала за отцом… или, приехала к нему и захворала. Возможно, какой-нибудь неизлечимый недуг. Надо думать, он простил ее — отдельная палата, две сиделки.
К ним подошла медсестра в элегантном халатике, с аккуратно прибранными черными волосами и взволнованными черными глазами.
— Мистер Селби? — спросила она.
— Да.
— Я — мисс Диксон.
— Присаживайтесь, мисс Диксон, — любезно предложил Селби. — Знакомьтесь, мисс Мартин из Мэдисон-сити. Хотелось бы разузнать побольше об Уоткинсах. Впрочем, сперва посмотрите на фотографию.
Селби извлек из кармана фотографию умершего бродяги. Сестра внимательно всмотрелась в изображение.
— Да, это ее отец.
— Расскажите мне все, что знаете, — попросил Селби.
— Она приезжая. Приехала в Сан-Диего повидаться с отцом, и в десять вечера ее сбила машина. Ее доставили к нам без сознания, и она не приходила в себя до четырех утра, если не ошибаюсь… Я не ручаюсь за абсолютную точность информации. Мое дежурство началось лишь в девять утра. К этому времени уже удалось выяснить, как ее зовут и отыскать отца.
— Продолжайте, — сказал Селби.
— Отец оплатил отдельную палату, двух сиделок. Я дежурила до вечера. На следующий день вновь была моя смена. При мне она и скончалась.
— Вы случайно не слышали, о чем Марсия говорила с отцом? — поинтересовался Селби.
Сиделка покосилась на него с подозрением.
— А что, собственно, вас интересует, мистер Селби?
— Придется выложить карты на стол, — сказал Селби. — Тело Эмиля Уоткинса было обнаружено в нашем автокемпинге. Он отравился газом.
Сестра произнесла задумчиво:
— Не удивительно, что он покончил с собой.
— Это не самоубийство, — сказал Селби. — Его нашли с заряженным револьвером в руках.
Сестра стояла на своем с упрямством человека, ставшего жертвой самовнушения:
— Это самоубийство, что же еще!
— Может, все-таки вспомните что-нибудь из разговоров отца с дочерью? — настаивал Селби.
— Вряд ли, — заявила она. — Ведь существует профессиональная тайна.
Селби проявил не меньшее упорство.
— Я настаиваю на ответе. Это очень важно. В конце концов оба ушли из жизни и ваша откровенность никому не повредит.
