— Ну да, конечно, — согласился с ней Грэмпс, но голос его звучал как-то неубедительно.
Она взглянула на наручные часы и возмутилась:
— В конце концов, о чем можно так долго говорить с Харви… И почему, скажите на милость, он не мог задавать вопросы одновременно мне и Харви?
— Может быть, ему именно так и нужно, чтобы вы отвечали ему не одновременно, — высказал предположение Грэмпс. — А Джордж Карпер вам знаком?
Она не повернула головы, и лицо ее не изменилось, но веки ее испуганно дрогнули.
— Почему вы об этом спрашиваете?
— Да я просто раздумываю, не об этом ли сейчас Френк спрашивает Стэнвуда?
— А Карпер-то какое ко всему этому имеет отношение?
— Меня это, кстати, тоже интересует, — пробормотал Грэмпс.
— Вообще-то, насколько я знаю, — объяснила Ева, — мистер Карпер занимается разведением крупного рогатого скота. Не думаю, чтобы у него и у мистера Прессмана были какие-то точки соприкосновения.
— Вы так хорошо его знаете?
— Достаточно.
— А вы когда-нибудь разговаривали с ним?
Она на мгновение заколебалась было, потом резко бросила:
— Нет, никогда.
— А Харви Стэнвуд был с ним знаком?
— Думаю, что да. Он как-то при мне упоминал это имя.
— А Харви случалось говорить с вами о своих финансовых проблемах, о своих операциях в качестве помощника Прессмана?
— Он никогда не говорил мне ничего такого, что являлось бы коммерческой тайной.
— Но вообще иногда что-то говорил?
— Естественно. Ведь наше с Харви будущее зависело от того, насколько он будет преуспевать.
— А как получилось, что он не служил в армии?
— Его освободили от призыва в армию по причине какого-то небольшого отклонения в физическом отношении. Но я так поняла, что его всегда могут заставить повторно пройти медицинское освидетельствование.
— Скажите, а когда же вы планировали пожениться?
— А вам не кажется, что вы задаете слишком много вопросов?
Грэмпс искоса взглянул на нее и неопределенно хмыкнул.
— Вы никогда не пробовали, так, разнообразия ради, не совать свой нос в чужие дела? Для вас это может стать большой переменой в жизни.
— Хорошо, я попробую, — буркнул Грэмпс и, направившись к заваленному журналами столу, начал копаться в них, что-то неразборчиво бормоча себе под нос.
Наконец, выбрав себе из этой кипы один из толстых еженедельников, он вернулся на свое место и рявкнул:
Черт знает что, а не офис окружного прокурора! Нет ни одного детективного журнала!
Ева Реймонд продолжала пребывать в молчании, и Грэмпс принялся читать.
Через несколько минут Ева не выдержала.
— А что вы узнали о Карпере? — коротко спросила она.
— Ничего о нем не знаю, — также коротко ответил Грэмпс.
— Но ведь вам знакомо его имя.
— Да.
— А как вы его узнали? Вам сказал окружной прокурор?
Единственным ответом на это было неопределенное ворчание, которое можно было понимать как угодно. Он продолжал внимательно разглядывать еженедельник.
Мистер Дюриэа говорил вам что-нибудь о Джордже Карпере, — продолжала настойчиво допытываться она.
— Глядите-ка, а мне показалось, что вы не хотите со мной разговаривать?
— Ну-у, мне просто хотелось бы, чтобы вы ответили на мой вопрос.
— Почему?
— Потому что… Потому что это много значит для меня.
— Ну да, конечно! То, что я говорил до сих пор, не производило на вас ни малейшего впечатления, — раздраженно сказал Грэмпс. — Но стоило мне только заикнуться о Карпере, как вы сразу разволновались. В чем же дело?
Она вздернула плечи с независимым видом:
— Ничего подобного!
Бросив быстрый взгляд на дверь кабинета окружного прокурора, она раскрыла сумочку, вытащила оттуда пудреницу и принялась приводить в порядок лицо.
Небрежным тоном Грэмпс заметил:
— А пудреница-то у вас, похоже, совсем новенькая. Так же небрежно она заметила:
— Дешевка. Я сегодня нашла ее в универмаге.
— Как жаль, что та, ваша прежняя пудреница, разбилась, — задумчиво сказал Грэмпс.
Она взглянула на него в упор поверх пудреницы, и глаза ее, казалось, наполнились холодной ненавистью.
— По-моему, вы хотите найти какое-то применение инициалам, выгравированным на той, другой пудренице, которая сейчас в полиции. Так вот, это ложь!
— Что именно? — поинтересовался Грэмпс.
— То, в чем вы собираетесь меня обвинить.
— Вы считаете, что я…
Неожиданно открылась дверь кабинета окружного прокурора. Дюриэа вывел в приемную Харви Стэнвуда.
— Спасибо, мистер Стэнвуд. Я…
Невозможно было ошибиться в выражении лица Стэнвуда, когда он увидел сидевшую на стуле в приемной Еву Реймонд. Он был изумлен.
— Эй, Ева, привет! Ты сюда за мной приехала? Дюриэа предупредительно ответил:
— Я должен задать мисс Реймонд несколько вполне обычных вопросов.
— Вот это да! — воскликнул Стэнвуд. — А я и не знал, что ты здесь. Я… послушай, Ева, я посижу, пожалуй, с тобой в кабинете, пока тебе задают вопросы, а потом мы вместе вернемся в Лос-Анджелес.
— Я бы предпочел, чтобы вы подождали здесь, — вежливо сказал Дюриэа, но по его тону чувствовалось, что вопрос этот не подлежит обсуждению.
Стэнвуд вздрогнул, попытался что-то возразить, но потом решил, что делать этого не стоит. Его взгляд скользнул по Грэмпсу, не задерживаясь на нем, но затем снова остановился на нем с тем удивленным выражением, с которым обычно люди задают себе вопрос: “А где же я мог его видеть?”
— Добрый вечер, — дружелюбно сказал Грэмпс.
— Заходите в кабинет, мисс Реймонд! — пригласил ее Дюриэа.
— А нельзя ли Харви… — начала Ева, но Дюриэа взял ее за локоть и ввел в кабинет, дверь захлопнулась за ними, лишая возможности дослушать конец фразы.
Стэнвуд подошел к столику, на котором лежали журналы, сделал вид, что он перебирает их, но краем глаза продолжал наблюдать за Грэмпсом Виггинсом, пытаясь вспомнить, где он его видел.
Грэмпс решил помочь ему.
— Мы где-то с вами раньше встречались, — начал он, — причем недавно. Только не могу вспомнить, где это было.
У Харви Стэнвуда вырвался нервный смешок.
— Я как раз сейчас об этом и думал, — признался он. Грэмпс встал и протянул ему руку.
— Моя фамилия Виггинс, — сказал он приветливо.
— А я Харви Стэнвуд.
Они обменялись рукопожатиями.
— Здесь такая куча журналов, — хмыкнул Грэмпс. — И как назло ни в одном нет детектива.
— А я искал какой-нибудь финансовый журнал или вообще какое-то серьезное чтиво, — объяснил Стэнвуд. — Но здесь только какие-то бульварные журналы.
— Это точно. Сам-то я люблю детективы и спортивные газеты, посвященные скачкам.
— Ох уж эти скачки, — засмеялся Стэнвуд.
— Нет, это не по моей части. Я… — Внезапно он осекся, и в глазах его появилось изумление.
— Похоже, что вы меня наконец-то узнали, — спросил Грэмпс.
— А вы не были сегодня утром в Лос-Анджелесе?
— Был.
— По-моему, это вас я видел сегодня в баре на Гранд-авеню, вы еще читали в спортивной газете статью о скачках и делали какие-то пометки.
— Точно, это был я! — воскликнул Грэмпс. — Попали в самую точку. Вы сидели за соседним столиком сбоку от меня. Теперь я вспомнил и вас, и вашего приятеля, с которым Вы сидели за столиком.
Харви Стэнвуд внезапно утратил интерес к журналам.
— С Джорджем, — пробормотал он. — Вот черт, а я забыл об этом рассказать прокурору.
— Да? — вопросительно произнес Грэмпс.
— Конечно, конечно, — забормотал Стэнвуд. — Я был… я, собственно говоря…
Он резко повернулся и, подойдя к дверям кабинета, постучал.
Прошло не меньше минуты, прежде чем Дюриэа распахнул дверь. Лицо у него было недовольное, и взгляд, который он бросил на Грэмпса, ясно говорил о том, как непоколебимо он уверен, что именно Грэмпс отвлекает его от работы.
Затем он увидел Стэнвуда, стоявшего около двери, и удивился:
— Слушаю вас, мистер Стэнвуд, в чем дело? Стэнвуд неуверенно начал:
— Похоже, что я все сначала не понял, мистер Дюриэа, поэтому хотел бы кое-что объяснить.
Дюриэа продолжал стоять в дверях:
— Что же вы хотите?
— Когда вы меня спросили о Карпере, я кое-что забыл вам сказать и… и есть еще одна вещь, о которой я умолчал.
— Почему же? — Этот короткий вопрос прозвучал резко, как выстрел.
— Ну, — неуверенно начал Стэнвуд, — дело в том, что моя роль в этом деле достаточно щекотливая. Я по-прежнему считаю себя обязанным представлять интересы Прессмана, а в этом деле есть кое-какие аспекты, которые пока что не должны стать достоянием гласности.
Непререкаемым тоном Дюриэа заявил:
— Если вы будете мешать расследованию или в интересах вашего бизнеса делать какие-то ложные заявления и заводить следствие в тупик, то вы очень скоро значительно ухудшите свое положение.
— Я это все понимаю, — прервал его Стэнвуд. — Я как раз все хорошенько взвесил и хотел бы внести некоторые изменения в свои показания.
