– А дальше?
– Дальше мне предложили работу, и я согласилась, надеясь, что Том не скоро узнает, что я работаю официанткой, хотя этот ресторанчик не так уж далеко от гаража. Он мог прийти сюда однажды вечером и при этом не потерять работы, а если бы он меня хорошенько попросил, я бы его простила. Так у нас уже бывало: он изменял, иногда я его ловила на этом, иногда нет… Обычно я чувствую, когда он начинает мне изменять, каждая женщина это чувствует.
– Он всегда отказывался, говорил неправду?
– Всегда.
– И после этого вы ссорились, и вы от него уходили?
– Раньше никогда не уходила. Обычно после очередной ссоры я старалась его припугнуть и грозилась уйти. Потом мы мирились, он обещал, что это больше никогда не повторится. Женщины – его слабость. Я это знаю. И он это знает. Том очень эмоциональный человек. Он пока еще не остепенился, но у него доброе сердце. Он хороший парень. Так уж случилось, мистер Лэм, он у меня в крови, и мне от этого чувства не избавиться.
– Самое безопасное для вас место – в этой квартире, – сказал я, поднимаясь. – Вам надо забыть, что вы меня когда-нибудь видели, а я забуду, что видел вас. Что бы ни случилось, помните, вы должны оставаться здесь и только здесь. Что бы вы ни слышали, кто бы ни пытался нагнать на вас панику.
– Не будет ли лучше, если…
– Будет просто ужасно, – перебил я. – Вы не представляете, какие они могут выдвинуть против вас обвинения. Ваш уход из ресторана – улика против вас. Вам надо оставаться здесь. Ваша версия: вы просто поссорились с вашим приятелем и ушли из ресторана, в котором работали… Что вы потом сделали? Попросили вас подвезти?
– Я ушла из ресторана через пять минут после вас, попросив Попса последить за столиком. Я просто ушла, и меня тут же согласились подвезти, – мы ехали следом за вами, до Роммели.
– Вы там не останавливались?
– Меня подвезли прямо до Бейкерсфильда. Там хозяин машины заправился, и мы отправились дальше, до Лос-Анджелеса.
– И вы все время ехали с ним?
– Да, я была с ним всю дорогу. И с самого начала предупредила его, что в Лос-Анджелесе у меня дружок, который меня ждет, но сказала, что он мне нравится больше. Если он меня довезет, то я с ним буду потом встречаться, – боюсь, что он до сих пор меня ждет.
– Что же было потом?
– Потом я взяла такси до аэропорта, села на самолет компании «Юнайтед» и приехала домой.
– Что доказывает, что обычное прямое действие гораздо умнее, чем все хитрости мира.
– Вам кажется, что я это доказала?
– Да, я считаю, что вы это доказали, мисс Джордан.
– Знаете, Дональд, вы неплохой парень.
– Вы тоже стоящая девушка. Первое, что вы сделаете завтра утром, – пойдете к адвокату. Скажете ему, что у вас есть улики, которые вы бы хотели пока попридержать. Пусть он думает, что у вас дело о разводе. Покажите ему зеркало и отпечатки пальцев с помадой. Попросите его поставить свою подпись и дату рядом с вашими на ленточке скотча на зеркале. Потом попросите положить зеркало в конверт и спрятать в сейф.
– А дальше?
– Дальше? Возвращайтесь сюда и никуда не выходите. Вы уверены, что Том ничего не знает о существовании этой квартиры?
– Он никогда здесь не был, я никогда ему ничего о ней не рассказывала.
– Вы снимали ее все время, пока он был в тюрьме?
– Почти все время.
– И он думал, что вы работаете в ресторане?
Она кивнула.
– А когда он вышел, что было тогда?
– Он устроился на работу и нашел для нас маленькую каморку, плохую, вонючую, но для меня это все равно был общий дом.
– И вы время от времени сбегали оттуда, чтобы привести себя в порядок и…
– Нет, никогда от него не сбегала, Дональд. Та каморка была моим домом, он был моим мужчиной. Я оставалась с ним и с этим домом и делала для них все, что могла.
– Вы хорошая девочка, Эдит. Помните мой совет.
Она проводила меня до дверей, протянула на прощание руку, а потом, повинуясь внезапному импульсу, подставила мне щечку для поцелуя.
– Вы очень милый, Дональд, – сказала она на прощание.
– Ты тоже очень милая, Эдит.
Я вернулся к машине агентства и начал долгий путь в Бейкерсфильд.
Адвокат Гудвин Ф. Джеймс оказался высоким, костлявым, нескладным человеком, длинноносым, с высокими скулами и небольшими серыми, глубоко посаженными глазами, которые холодно смотрели из-под черных, лохматых бровей. Костюм висел на его худой фигуре как на вешалке.
– Рад вас видеть, Лэм, – приветствовал он, шагнув мне навстречу. – Мой клиент говорит только о вас.
– В самом деле?
– Да, и мне непонятно, почему он придает такое значение вашему мнению и совету.
– Странно, я никогда не высказывал ему своего мнения и даже не знал, что ему нужен мой совет.
– Однако это так.
– Мне непонятно, каким образом я заслужил его доверие. Почему? Когда? И где?..
– Он хочет скорее встретиться с вами, но я не представляю, как это организовать, чтобы состоялся абсолютно конфиденциальный разговор. Вот поэтому я и не хочу, чтобы он рассказал вам кое-что из того, что знаю я.
– Почему?
– Это может плохо отразиться на его деле.
– Вы хотите сказать, что вам он сделал особое признание?
Вместо ответа на мой вопрос Джеймс спросил:
– Объясните, почему мой клиент так высоко ценит ваш совет?
Я в сомнении покачал головой.
– Вы ведь не адвокат?
– Я имею специальную юридическую подготовку.
– Черт возьми! Надеюсь, вы не собираетесь давать ему советов?
Я посмотрел на него широко открытыми, честными глазами и спросил:
– Когда же я смогу увидеть вашего клиента?
– Этого я пока не знаю. А сейчас, по его просьбе, мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.
– Какие, например?
– Например, он спрашивает, как вы полагаете, присяжные заседатели поверят его рассказу?
– А как думаете вы? – спросил я его.
– Не в моих правилах высказывать посторонним свою точку зрения о результатах дел, в которых заинтересованы мои клиенты.
– Совершенно с вами согласен, – ответил я. – И не в моей компетенции выражать свою точку зрения о результатах дел, в которых замешаны мои клиенты.
– Черт бы вас побрал, Лэм! Хватит ходить вокруг до около! Когда вы виделись с Гейджем?
– Если вы считаете, что я виделся с ним, пока полиция его искала, и не сообщил ей об этом факте, то эта ситуация оказалась бы для меня крайне неприятной, не так ли?
– Да, я бы выразился именно так.
– А я не люблю оказываться в неприятной для меня ситуации.
Положив на стол свои большие руки с выступающими костяшками, Джеймс вытянул пальцы и стал потирать ладони о край стола, взад-вперед, взад-вперед, задумчиво поглядывая на меня.
– С вами говорить непросто, – резюмировал он.
– Вы хотите, сэр, получить больше, чем даете сами.
– Поймите, Лэм, я все это делаю против своего желания и только по просьбе моего клиента.
Я ничего не ответил.
– Мой клиент хочет, чтобы его признали виновным!
– Виновным?! – воскликнул я. – В чем?
– В преднамеренном убийстве.
– Он сошел с ума!
– Если он будет признан виновным, он может получить пожизненное заключение. Однако пятьдесят на пятьдесят, что он получит смертную казнь.
– Никак нельзя договориться с окружным прокурором? – спросил я.
– Да, он хочет, чтобы я договорился с окружным прокурором.
– О пожизненном заключении?
– Я бы мог попытаться, конечно, но его больше интересует другой вопрос.
– Что же может его интересовать в большей степени?
– Он хочет оттянуть рассмотрение дела до начала следующего месяца. Тогда ему уже исполнится тридцать пять, а если его не признают виновным в совершении тяжелого преступления до этого времени, то он будет признан единственным наследником.
– Интересно, к чему человеку богатство, если он уже практически труп?
– Я тоже задал этот вопрос. Он мне ответил, что хочет, чтобы наследство досталось миссис Иден. В случае пожизненного заключения он оставит ей большую часть денег, если же его приговорят к смертной казни, он все деньги по завещанию оставит ей… Конечно, из этой общей суммы он заплатит мне хороший гонорар, если я сумею все это организовать и проследить, чтобы деньги из трастового фонда перешли только ему.
– А в случае, если он будет признан виновным? И не будет никакой договоренности с окружным прокурором?
– Тогда мы окажемся в весьма странной ситуации. Окружной прокурор торопится передать дело в суд. И я должен вам сказать, что суд, похоже, с ним полностью согласен. Дело поставлено в суде в список неотложных, и можно догадаться почему.
Я кивнул.
– Итак, что вы обо всем этом думаете? – спросил Джеймс.
– Если он предстанет перед судом и будет признан виновным, вы полагаете, они вынесут приговор до наступления его тридцатипятилетия?
– Я абсолютно в этом уверен, – ответил Джеймс.
– В таком случае он ничего не получит?
Джеймс кивнул:
– Именно. Не получит ничего.
– Но по соглашению с окружным прокурором о том, что слушание дела продолжится и после даты его рождения, до принятия официального признания виновности, вы, как я понимаю, получите достаточно большой гонорар.
