Ознакомительная версия.
– Спокойно, Ватсон, - сказал он. - Мы здесь для того, чтобы положить приманку в капкан, а не для того, чтобы спустить пружину. Давайте сменим курс.
– У вас есть другие предложения? - гневно спросил я.
– Вы у нас человек с армейским опытом, - ответил он. - Вы знаете какой-нибудь способ быстро войти в доверие?
Я немного подумал.
– Пожалуй, да. - А совладав со своим гневом, спросил: - Как вы полагаете, кто-нибудь из присутствующих, или из парочки наших противников, знает вас в лицо?
– Не вижу, с чего бы.
– Хорошо. Вы достаточно слыхали от меня об афганской кампании и можете изобразить офицера-ветерана. Так что следуйте за мной…
К нам подошел бармен, добродушный малый с приветливой улыбкой.
– Джентльмены! - воскликнул он, перекрывая шум. - Что вы желаете заказать?
– Лучшего виски на ваш выбор, сэр, - ответил я, сменяя воинственный настрой на деланное дружелюбие. Я повернулся направо и громко прибавил: - И большую порцию того же самого - каждому, кто воевал на северо-западной границе! И по две - всем, кого, как и нас с моим боевым товарищем, ужалила пуля из мультука!
Вокруг были по большей части молодые лица; я не ждал, что на мое приглашение явится толпа, да это было и не нужно. Человек шесть унтер-офицеров лет сорока-пятидесяти с большим энтузиазмом поднялись и подошли к нам, заранее протягивая руки. Мы представились, сообщили друг другу, в каких полках и в какие годы служили; Холмс превратился в «капитана Уокера», моего однополчанина (его худобу, так сильно отличающую его от всех присутствующих, я объяснил хронической малярией, подхваченной в Судане, - зная, что об этой стране Холмс по крайней мере сможет рассказать по опыту, если понадобится). Сам я представился майором Мюрреем, воспользовавшись фамилией своего бывшего ординарца и сохранив принадлежность к тому же полку нортумбрийских фузилеров, но из осторожности не упомянул, что был хирургом - слово «хирург» порождает у солдат еще более смешанные чувства, чем у штатских. После очередного общего тоста к нашему изысканному кружку присоединилась кое-какая молодежь из необстрелянных, желая послушать рассказы ветеранов; и уж близилось время закрытия, когда кому-то пришло в голову спросить, что мы делаем в Эдинбурге вообще и в «Дудке и барабане» в частности.
– Что ж, сэр, - ответил я загорелому, словно выдубленному, штаб-сержанту, который задал вопрос, - мы явились поглядеть на этот прекрасный город, и уж, кажется, все повидали как следует - или, по крайней мере, думали, что все повидали. Но сегодня вечером мы с моим другом Уокером беседовали в баре «Роксбурга» (я нарочно назвал один из старейших и элегантнейших отелей города, расположенный на Шарлотт-сквер), точнее, я утомлял его очередной лекцией о своем увлечении - потусторонних материях, и тут бармен вдруг сует мне под нос вот это… - Я вытащил из кармана брошюрку, которую мне показал Холмс - она так и осталась у меня после нашего разговора. - И сказал, что если я хочу узнать больше, мне надо прийти сюда. И вот мы тут - хотя, признаюсь, если б мы знали, что тут собирается такая отличная компания, мы бы давно сюда пришли, даже безо всяких «тайных экскурсий»!
Я намеренно рисковал - мне приятно было пуститься на такой риск без ведома и согласия Холмса. Я рассчитал, что Роберт и Вильям Сэдлеры наверняка очень тщательно выбирают себе клиентов, и скорее всего среди богатых приезжих (если бы о прогулках узнали местные жители, это был бы верный путь к погибели). Такие приезжие обычно останавливаются в лучших отелях Эдинбурга; а среди обслуги подобных заведений никто лучше бармена не поймет, способен ли гость держать язык за зубами насчет разных незаконных делишек. Наверняка хотя бы некоторые бармены за вознаграждение снабжали Сэдлеров подходящими богатыми и неболтливыми клиентами. И я решил, что либо я очень сильно ошибаюсь, либо к этой группе игроков второго состава в нашей сложной интриге с мошенничеством принадлежал и жовиальный, щеголеватый бармен в «Роксбурге»; я познакомился с ним год назад, приехав ненадолго в Эдинбург, чтобы посетить цикл лекций в медицинском колледже. Этот бармен тогда ясно дал мне понять, что может устроить любое развлечение, какое моей душе угодно. У меня были причины ему поверить. Но предположение, что бармен этот участвовал в честолюбивых, опасных делишках Сэдлеров, было лишь предположением; я мог и ошибаться; поэтому, сыграв свой маленький спектакль, я на миг замер, ожидая катастрофы. Миг, однако, оказался кратким: похоже, мне так хорошо удалось втереться в доверие к местной публике, и мои предположения оказались настолько правильными, что посетители, окружившие нас, взревели от смеха и прокричали нам «ура». Пожилой штаб-сержант повернулся в угол позади нас и запустил игру на полный ход, крикнув:
– Эй! Роб, Вилл! Подите сюда, тут вам еще голубчики, хотят наполнить ваши кармашки!
Двое молодых людей, которых я заметил вначале, быстро поднялись с мест. Вилл-Верняк покрыл разделявшее нас расстояние несколькими шагами длинных мускулистых ног; его брат последовал за ним, но медленно и неохотно; я не ошибся, определив их рост; с виду же они были неожиданно сильны, и меня это слегка встревожило. Однако брат, шагавший впереди, двинулся к нам так охотно, что я сделал два вывода: во-первых, парочка приняла наше желание за чистую монету, и во-вторых, этот паб для них был абсолютно безопасной территорией; последнее наводило на мысль, которую прежде я гнал от себя, - что в заведении должны быть еще какие-то их сторонники, - а теперь вынужден был признать пугающе верной. Но я сказал себе, что бо?льшая часть солдат скорее всего понятия не имеет, чем занимаются их штатские собутыльники в Холируд-Хаусе, и продолжил игру. Холмс пока что хранил молчание, и этот факт тоже доставлял мне немалое удовлетворение.
Штаб-сержант представил нас друг другу, и братья, подтвердив свою репутацию, с первого слова оказались обаятельнейшими людьми. Очевидно, они принадлежали к редкому типу мужчин, которые умеют очаровывать других мужчин не хуже, чем женщин. Но при более близком знакомстве, когда стало ясно, что егерь по уши замешан в дворцовое мошенничество, уже можно было почувствовать, что его жизнерадостность - какая-то деланная. Быть может, это след недавних событий во дворце? Надеюсь, что так, потому что мисс Маккензи была права: Роберт Сэдлер действительно производил впечатление славного парня, который просчитался лишь в том, что позволил более энергичному брату втянуть себя в незаконные дела; такое случается, но для Роберта эта ошибка стала роковой, ибо решительность Вилла-Верняка Сэдлера обернулась жестокостью, а презрение к законам увенчалось убийством. Я сказал себе, что мы должны отнестись к этим двоим со всей суровостью, каковой заслуживают виденные нами ужасные преступления; и не следует допускать, чтобы эта суровость смягчалась сочувствием, мягкодушием или иными соображениями. Если это действительно те, кого мы ищем, то каждая секунда, проведенная нами в пабе, жизненно важна: во-первых, мы не должны ни на дюйм отклониться от принятых нами на себя ролей, а во-вторых, следует установить достаточно дружеские отношения с этими людьми, чтобы Холмс мог довести до конца созревший у него план, каким бы тот ни был.
Когда братья объяснили, каким образом вхожи во дворец, я заявил:
– Признаюсь честно, меня всегда завораживало то старинное убийство в Холируд-Хаусе, - верно, Уокер? - Холмс едва успел кивнуть, и я продолжал: - Да, сколько раз в дозоре я всю ночь напролет изводил моего друга рассказами о мельчайших подробностях этого дела. - Тут я бросил на своего друга многозначительный взгляд. - Но должен сознаться, что впервые узнал про этот легендарный призрак из вашей брошюры, и уж конечно, даже не мечтал, что смогу своими глазами увидеть доказательства такого явления!
– Мы простые люди, работники, сэр, и не любим огласки, - сказал Вилл-Верняк Сэдлер с напускной угодливостью - должен сказать, у него это получилось очень убедительно. - Мы не можем водить во дворец много народу, и всем рассказывать про этот секрет. Но если мы ограничимся только джентльменами вроде вас - образованными, с подлинным интересом к подобным феноменам, - мы надеемся, что сможем и далее действовать в том же духе, делясь знаниями об этом удивительном феномене. - Последняя фраза прозвучала довольно странно, будто он заучил ее наизусть по писаному. - Надеюсь, вы понимаете, что мы с братом - верные королевские слуги, особенно Роб - он всем сердцем предан королеве, и она любит его не меньше. Мы никак не желали бы доставить королеве новые неудобства. Но, по правде сказать, сэр, есть вещи, которые принадлежат всей нации, вот что я вам скажу, и это как раз одна из них.
– Да, джентльмены; но Вилл правильно говорит, мы верные слуги королевы, - сказал Роберт Сэдлер, так настойчиво, что мне показалось - это не было притворством. - Если бы то, что мы делимся секретом с джентльменами, как-то угрожало королеве, или вызвало такое же возмущение публики, как недавние два убийства, мы бы сразу перестали.
Ознакомительная версия.
