– Кто такой Фредди?
– Маленькая летучая мышь.
– Ясно. Давно она у вас?
– Достаточно давно. Из-за него я оставляю дверь открытой.
– Итак, Селлерс уверен, что ловушка была подстроена слепым. Тогда у нас есть шестеро подозреваемых. Правильно?
– Допустим.
– Почему Больмэн вернулся в ваш дом?
– Я не могу понять этого. И, должно быть, он отправился туда сразу же после того, как покинул меня…
– Абсолютно точно, – подтвердила Берта. – Значит, он решил это немного раньше.
– Что значит раньше?
– Я не знаю, когда именно. Наверное, по дороге сюда. После того как вы покинули Лос-Анджелес.
– Почему?
– Причиной может быть только одно. Что-то, что вы сказали ему, было настолько важно, что он решил немедленно направиться к вам домой. Мне приходят в голову только две вещи.
– Какие?
– Цветы и музыкальная шкатулка.
– О, я надеюсь, что ничего не случилось с моей музыкальной шкатулкой.
– Думаю, все в порядке. Вы рассказали Больмэну о вашей летучей мыши?
– Не помню.
– Эта мышь всегда живет у вас дома?
– Да. Фредди очень привязчив. Когда я прихожу домой, он всегда подлетает ко мне, ласково касается лица. Мне нравятся летучие мыши. Я не могу позволить себе держать собаку или кошку.
– Почему?
– Потому что они не могут сами о себе позаботиться. Когда мне надо было бы уйти из дома, я вынужден был бы закрывать их дома, и потом, их необходимо кормить, собаку надо выгуливать, кошку впускать и выпускать, когда она этого требует, нет, я предпочитаю летучую мышь, которая сама о себе заботится. Позади дома есть старый деревянный сарай, моя мышь там жила. Потом я ее приручил, и она стала жить в доме. Я оставляю дверь приоткрытой, чтобы она могла летать, когда ей этого захочется. Независимо от того, дома я или нет. Она может вести свою собственную жизнь и заботиться о себе сама.
Берта неожиданно изменила тему разговора:
– Вы сообщили Больмэну, что я нашла Жозефину Делл?
– Да.
– Вы говорили, что у вас есть ее адрес?
– Кажется, да.
– И про то, что вы получили букет и музыкальную шкатулку?
– Да.
– Это обеспокоило его?
– Не знаю. Не могу сказать. Голос его не изменился. Выражение лица я видеть не мог, как вы понимаете.
– Но что-то обеспокоило его. Он вернулся в ваш дом, чтобы что-то взять или сделать, и попал в ловушку, которая была уготовлена вам.
– Этого как раз я и не могу понять.
Берта встала и объявила:
– Черт побери, удивительно идиотская ситуация.
– Что именно?
– Да все. Вы знаете что-то, что мне так нужно.
– Но что?
– Не знаю. Идиотизм заключается в том, что и вы не знаете этого. Что-то, чему вы не придаете особенного значения, что-то, что вы упомянули во время разговора в машине по дороге сюда.
– Но что же это может быть?
– Это должно иметь связь с автомобильным происшествием.
– Кажется, я все вам рассказал.
– Именно так. Вам кажется, что вы все мне рассказали. И вы не правы. Что-то значительное вы упустили, что должно иметь связь с большим количеством денег и со многими людьми.
– Хорошо, что же нам делать? Пойти в полицию и все рассказать?
– И позволить полицейским растрепать обо всем в газетах? Ни за что на свете!
– Почему?
– Потому что у меня в руках дело, которое принесет мне пятьдесят процентов от по крайней мере пяти тысяч долларов, и если вы думаете, что я собираюсь бросить коту под хвост две с половиной тысячи, то вы просто сошли с ума.
– Но какое отношение это имеет ко мне?
– В том-то и дело, что никакого. И это самое неприятное. Придется вам посидеть со мной и поболтать. Просто болтайте. Старайтесь вспомнить все, что вы обсуждали с Больмэном, не важно, что это было, продолжайте просто говорить.
– Но мне надо что-нибудь поесть. Я не выходил отсюда и…
– Да, – нетерпеливо прервала его Берта. – У меня в чемодане есть женское платье, которое вам явно подойдет. Вы сойдете за мою матушку. Вы не очень хорошо себя чувствуете, поэтому идете медленно, облокачиваясь на мою руку. Трость придется оставить.
– Думаете, у нас получится?
– Мы можем попробовать.
– Я хотел бы объявиться здесь.
– Почему?
– В случае… в случае, если полиция выдвинет мне обвинение в убийстве Больмэна. Я хотел бы иметь доказательства, что все это время я был в гостинице.
Берта Кул сложила губы трубочкой и свистнула:
– Съешьте меня с потрохами!
– Что это значит? – спросил Кослинг.
– У вас нет хоть сколько-нибудь стоящего алиби.
– Но почему? Я не мог вернуться в Лос-Анджелес, убить Больмэна и приехать сюда, самостоятельно управляя машиной.
– Да, но вы могли все это проделать, попросить кого-нибудь отвезти вас сюда, а потом сочинить всю эту невинную историю.
– Да, но если не Больмэн отвез меня обратно, то кто еще это мог сделать?
Берта кивнула ему.
– Об этом я как раз и подумала. Но теперь я знаю, что сказал бы сержант Селлерс.
– Ну что же?
– Он сказал бы, что это сделала я! А я еще и зарегистрировалась в этом отеле.
Берта Кул помогла подняться Кослингу на стул и сказала:
– Держите равновесие. Давайте вашу руку. Нет, другую. Вы заденете люстру, стойте спокойно, я отпускаю руки.
– Все хорошо, – сказал слепой. – Я чувствую себя нормально.
Берта, взирая на него, возразила:
– Но я не могу все время держать вас за руку. Подождите секунду. Я дам вам на что-нибудь опереться.
Она пододвинула к нему стул с высокой спинкой и предложила:
– Обопритесь на него. Дайте мне посмотреть на вас. Стойте, я подогну подпушку.
Она вытащила несколько булавок из оберточной бумаги, взяла их в рот и стала, обходя вокруг него, вкалывать булавки. Потом она еще раз обошла вокруг него, чтобы полюбоваться на результаты своей работы, и наконец сказала:
– Ну вот, теперь все в порядке.
Она помогла ему спуститься на пол, сняла платье и, усевшись на краю постели, стала поправлять булавки.
– Вам не кажется, что, может быть, мне стоит связаться с полицией? – спросил Кослинг. – Я сначала совершенно растерялся, услышав это объявление по радио, но чем больше я думаю об этом, тем…
Берта с раздражением в голосе принялась объяснять снова:
– Послушайте, давайте покончим с этим раз и навсегда. Вы обладаете информацией, которая стоит пять тысяч долларов. Половину из них я собираюсь получить. Что-то, что вы сообщили Больмэну, было очень важным. Он отправился в ваш дом и попал в ловушку, устроенную для вас. Полицию интересует, кто устроил эту ловушку и почему. Меня интересует то, что искал Больмэн. Если полиция вас заграбастает, то засадит за решетку. Для меня две с половиной тысячи долларов – это две с половиной тысячи. Теперь вам все ясно?
– Но я не представляю себе, что это за информация!
– Черт побери, и я тоже, – призналась Берта. – Но поскольку вы для меня словно клад с деньгами, то я буду беречь вас как зеницу ока, пока мы все не выясним. Понятно?
– Да, я понимаю это.
– Отлично, это все, что вам надо знать. Далее. Теперь мы выйдем отсюда. Вы – моя матушка. С вами случился небольшой удар. Мы идем на прогулку. Вы будете молчать как рыба: если кто-нибудь заговорит с вами, единственное, что вы можете позволить себе, – это милая улыбка. Итак, идемте.
Берта торопливо поправила платье, взяла Кослинга под руку и сказала:
– Обопритесь на меня. Вы держитесь так, будто вас тащат силой. Пусть это выглядит так, словно я просто поддерживаю вас. Слепого надо вести. Больного, слабого человека просто поддерживают. Вам ясно, что я имею в виду?
– Кажется, да. Вот так?
– Нет. Вы согнулись. Просто склонитесь немного на одну сторону. Да, вот так. Теперь все хорошо, идемте.
Берта провела Кослинга через дверь, закрыла ее и сказала:
– Так как ваша комната находится на четвертом этаже, мы должны спуститься на пролет по лестнице. Вы справитесь с этим?
– Ну почему же нет?!
– Не забывайте о юбке. Я заколола подол юбки так, что она почти касается пола. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь увидел ваши башмаки и края брюк.
– Я думал, вы закатали штанины наверх.
– Закатала, да и юбка достаточно длинная. Хорошо, идемте, помните о лестнице.
Они благополучно спустились на лестничную площадку. Берта прошла по коридору до лифта. Она вызвала лифт и, когда его дверь открылась, сказала:
– Осторожней, мама, аккуратнее входи в кабину.
Они благополучно вошли в лифт, и только потом Кослинг, забыв о широких полях шляпы, смял ее, прислонившись к задней стенке кабины лифта.
– Осторожней спускайтесь, – сказала Берта лифтеру.
– Мадам, у этой клетки только одна скорость, да и та маленькая.
Они спустились в вестибюль. Администратор внимательно посмотрел на «мать» Берты. Лифтер, который исполнял обязанности и посыльного, придержал входную дверь для Берты. Берта Кул, стараясь загораживать собой ноги Кослинга от лифтера, помогла слепому забраться в машину и захлопнула за ним дверцу. Она оделила лифтера улыбкой, обошла машину, села за руль и нажала на газ.
