– Да, господин адвокат, сахар, лак или другое вязкое вещество.
– И это вещество высохло?
– Да, сэр.
– Оставив след, к которому порошок не пристает?
– Да.
– Такой отпечаток может держаться очень долго?
– Да, сэр.
– Обычный отпечаток, содержащий влагу и сальные вещества, сохраняется ограниченный период времени?
– Да, сэр.
– А этот отпечаток относится к отпечаткам особого типа?
– Вот именно, сэр.
– Он не исчезнет так быстро, как обычный отпечаток?
– Совершенно верно.
– Значит, можно сказать, что этот отпечаток мог быть оставлен в рождество прошлого года, когда обвиняемая ела сладости, а пистолет в то время находился у ее мужа.
– Я не могу сказать, когда был сделан этот отпечаток, – покраснев, сказал Трэгг.
– Но он мог быть сделан в рождество прошлого года?
– Да, это возможно.
– Вот именно, – сказал Мейсон. – Больше у меня вопросов к свидетелю нет. Я возражаю против приобщения этого револьвера к вещественным доказательствам, поскольку он к делу не относится. Для этого не было приведено достаточно оснований.
– Однако имеются достаточные основания утверждать, – сказал судья Фейллон, – что с помощью этого револьвера было совершено преступление, и в качестве такового его можно приобщить к вещественным доказательствам.
– Я отпускаю лейтенанта Трэгга и прошу Симли Бейсона занять свидетельское место, – заявил Эллис.
Бейсон подошел к свидетельскому месту как человек, которому неизбежно придется пройти через эту процедуру. Подняв руку, он произнес текст присяги, назвал секретарю свою фамилию и домашний адрес. Затем с нескрываемой враждебностью он посмотрел на Мартена Эллиса.
– Ваше имя Симли Бейсон? – начал Эллис.
– Да, сэр.
– Четвертого и пятого числа этого месяца вы выполняли обязанности менеджера в фирме Хастингса?
– Да, сэр.
– В этой должности вы работаете уже более четырех лет, не так ли?
– Да, сэр.
– Ваша Честь, – продолжал Эллис, – этот свидетель сочувствует обвиняемой, и поэтому в процессе данного допроса я собираюсь задавать наводящие вопросы.
– Пока этот свидетель не показал своего враждебного отношения к обвинению, – возразил судья Фейллон. – Поэтому продолжайте рассмотрение дела обычным путем. Когда это станет ясно, я приму соответствующее решение и вы сможете задавать наводящие вопросы.
– Хорошо, Ваша Честь. Мистер Бейсон, я хочу обратить ваше внимание на вторник, пятое число этого месяца, и спросить, видели ли вы в этот день обвиняемую, – начал допрос Эллис.
– Да, сэр, видел.
– В какое время?
– Рано утром.
– Насколько рано?
– Я не смотрел на часы.
– Это было до рассвета?
– Я не помню.
– Где вы ее видели?
– В ресторане.
– Как случилось, что вы встретились с ней там?
– Она сказала мне, что будет в ресторане.
– Это был круглосуточный ресторан?
– Да.
– Вы встретились с обвиняемой и завтракали с ней?
– Да.
– И разговаривали во время завтрака.
– Конечно. Мы же не сидели, уставившись друг на друга.
– Отвечайте на заданный вопрос, – сказал Эллис. – Разговаривали ли вы с обвиняемой?
– Я уже ответил на вопрос. Да, разговаривал.
– И после этого разговора вы пошли в офис мистера Мейсона, то есть в здание, в котором находится офис.
– Да.
– И вошли в здание?
– Да.
– Вы расписались в книге посетителей?
– Да.
– Вы подписались вымышленным именем?
– Да.
– На лифте вы поднялись на этаж, где находится офис мистера Мейсона?
– Да.
– И вошли в его приемную?
– Да, сэр.
– Что вы сделали, когда вошли в его приемную?
– Из нее я вошел в кабинет мистера Мейсона.
– Вас кто-нибудь туда впустил?
– Да.
– Кто?
– Уборщица.
– Вы разговаривали с ней?
– Да.
– Что вы сказали ей?
– Я не помню.
– Вы что-нибудь взяли из кабинета мистера Мейсона?
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос.
– По какой причине?
– Ответ может быть истолкован во вред мне.
Эллис посмотрел на судью Фейллона.
– Хорошо, – сказал судья Фейллон. – Из ответа свидетеля видно, что он представляет защиту. Я разрешаю вам задавать наводящие вопросы. Хотя это вы уже и так делали, не встречая возражений со стороны защиты. Так что продолжайте.
– Вы взяли револьвер из стола мистера Мейсона? – спросил Эллис.
– Я отказываюсь отвечать, поскольку ответ может пойти мне во вред, сказал Бейсон.
– Позднее, находясь в кабинете мистера Мейсона, вы позвонили своей секретарше?
– Да.
– Как зовут вашего секретаря?
– Розалия Блэкбурн.
– Что вы сказали ей по телефону?
– Я попросил ее взять ключ, пойти в мой офис, открыть шкаф, вытащить из него мешок с клюшками для игры в гольф и перевернуть мешок вверх дном. Из мешка должен выпасть сверток, который ей необходимо было принести в кабинет мистера Мейсона.
– В кабинет мистера Мейсона?
– Да.
– И она принесла?
– Я не знаю.
– Что вы не знаете?
– Я не знаю, принесла ли она то, что я просил.
– Но вам известно, что она появилась в кабинете мистера Мейсона со свертком в руках, не так ли?
– Да.
– Это была та самая упаковка, которую вы положили в мешок с клюшками?
– Я не знаю.
– В упаковке был тот самый предмет, который вы положили туда?
– Я не знаю.
– Что вы имеете в виду, повторяя «я не знаю»?
– Я не пытался идентифицировать предмет, который был в упаковке.
– Этим предметом был револьвер, не так ли?
– В упаковке, которую я положил в мешок, был револьвер. Это именно так.
– Это был тот самый револьвер, который вы взяли из кабинета мистера Мейсона?
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ может быть использован мне во вред.
– Но вы признаете, что положили упаковку в мешок?
– Да.
– В упаковке был револьвер, не так ли?
– Да.
– И именно эту упаковку ваша секретарша достала из мешка?
– Возражаю против этого вопроса, – заявил Мейсон, – поскольку ответ требует вывода со стороны свидетеля.
– Возражение принимается, – постановил судья Фейллон.
– Но вы проинструктировали свою секретаршу взять упаковку из мешка?
– Да, сэр.
– И принести сверток в кабинет мистера Мейсона?
– Да.
– Она выполнила вашу просьбу?
– Я не знаю.
– Разве вас не было в кабинете? Разве она не вам передала упаковку? спросил Эллис.
– Упаковку она передала мне, – сказал Бейсон. – Но я не могу сказать, была ли это та самая упаковка, которую я положил в мешок. Я хотел бы пояснить следующее: для того чтобы сохранить упаковку в целостности, я заклеил ее лентой, снаружи прикрепил бирку, на которой написал, что именно находится в упаковке. Когда упаковку доставили мне, лента была разрезана, а сама упаковка раскрыта. Поэтому я не знаю, заменили ли содержимое упаковки или нет.
– Предметом, который вы завернули в упаковку, был револьвер, не так ли?
– Да, сэр.
– Револьвер системы «Смит и Вессон», тридцать восьмого калибра?
– Да.
– Это был тот самый револьвер, который вы взяли в кабинете мистера Мейсона?
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ может быть использован против меня.
– Хорошо. Теперь вернемся к вашей встрече с обвиняемой, – продолжал Эллис. – Разве ваш визит в кабинет мистера Мейсона, не был следствием чего-то рассказанного вам обвиняемой?
Бейсон молчал.
– Разве это не так? – настаивал Эллис. – Отвечайте на вопрос.
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ может быть использован против меня.
– Если Высокий Суд позволит мне сказать, – заявил Эллис, – совершенно ясно, что свидетель пытается использовать свои конституционные права даже тогда, когда для этого у него нет никаких оснований. Может быть, это справедливо, когда речь идет о его вторжении в кабинет мистера Мейсона. Что же касается его разговора с обвиняемой, то он носил не частный характер, и тут ничего не может быть использовано в ущерб интересам свидетеля.
– Можно мне высказать свое мнение? – спросил Мейсон.
– Конечно, – ответил судья Фейллон.
– Если допустить, – сказал Мейсон, – что обвиняемая и свидетель вступили в сговор, чтобы вынести вещественное доказательство из моего офиса, тогда это действие может составить отдельное преступление преступный сговор. Вынос револьвера – одно дело, вступление в сговор совершенно другое. То и другое являются преступлениями.
– Вы мелочный человек и педант, – вмешался Эллис.
– Совсем нет, – возразил Мейсон, – когда вы возбуждаете дело против какого-то человека, вы указываете максимальное число пунктов, по которым его можно привлечь к ответственности. Таким образом, в данном случае он будет виновен и в преступном сговоре, и в похищении оружия. Затем вы будете пытаться уговорить присяжных заседателей вынести обвинительное заключение по каждому пункту. Вы доказываете, что каждый пункт – это отдельное преступление, что вы не разрабатываете законы, а только претворяете их в жизнь, что если законодательные органы считают преступлением даже намерение совершить его, то обвиняемый будет виновен в совершении двух отдельных преступлений, в намерении совершить преступление и в самом преступлении. Таким образом, нельзя съесть весь торт и в то же время оставить его нетронутым.
