и сразу понял, что ветер задул в другую сторону. Хотя он пытался скрыть свое разочарование, я заметил, как изменился его взгляд. Он посмотрел на часы и сказал Пату:
— Займитесь этим делом, капитан. Я буду ждать вашего рапорта.
— Постараюсь как можно скорее представить его, инспектор.
Они удалились — два спокойных человека, с кучей подозрений в голове. Когда они ушли, я спросил Пата:
— К чему весь этот цирк?
— К тому, что городская полиция постепенно начинает нервничать. Она не знает, что за игра здесь ведется, и я тоже не знаю. Поэтому они суются в каждую щель, где что–то происходит. Неудивительно, что ты их особенно интересуешь.
— Но я рассказал тебе все, что знал. Пат кивнул:
— Да. Но разве это что–нибудь дало? Расследование еще не закончилось, а кроме того, в него мешается еще твоя сумасшедшая голова. Такое дело тебе всегда удается решить как–то по–своему. — Я хотел возразить, но он предостерегающе поднял руку. — Конечно, я помню, что ты работаешь вместе с нами, но ты всегда следуешь своим мыслям и идешь своим собственным, нешаблонным, путем. Я всегда говорил, что тебе следовало бы остаться полицейским.
— Я пытался.
— Из тебя также получился бы незаурядный преступник. Иногда я задаю себе вопрос: что у тебя в голове? Ты живешь в двух мирах — нашем и своем собственном, не внутри и не снаружи, а точно на границе между, ними.
— Это–то и хорошо.
Пат смотрел на меня некоторое время, потом спросил:
— Как он смог тебя найти?
— Это было нетрудно. Дважды ему это уже удавалось. Может быть, он последовал за Вельдой, когда она вышла из офиса.
— Она тебе уже рассказала что–нибудь?
— Нет. Но может быть, она теперь поговорит с нами. Пошли.
Врач сообщил нам, что у Вельды небольшое сотрясение мозга, дал рецепт на лекарства и ушел.
Вельда попыталась улыбнуться нам, но ее лицо сморщилось от боли.
— Ты сможешь говорить, девочка? — спросил я.
— Да.
— Как этот тип забрался сюда? Она покачала головой:
— Не знаю. Я не заперла дверь, так как подумала, что ты скоро вернешься. Потом я пошла в ванную. Когда я вернулась в гостиную, он выскочил из спальни, навел на меня пистолет и приказал лечь на кушетку. Вероятно, он боялся, что я буду кричать, поэтому ударил меня по голове. Я один раз очнулась, и он опять ударил меня. Больше я ничего не помню…
Я посмотрел на Пата:
— Вероятно, это произошло так: Каниа дожидался ее возле офиса. Когда она вышла оттуда одна, он последовал за ней, предполагая, что она встретится со мной. Вельда облегчила ему задачу, оставив дверь открытой.
— Мне очень жаль, Майк…
— Не волнуйся, детка. Он больше не придет.
— Майк?
— Да?
— Миссис Ли хотела с тобой еще раз поговорить. Пат насторожился и с улыбкой сказал:
— Об этом ты мне не рассказывал.
— Это одна старая дама. Когда–то она была костюмершей Салли Девон. Она присутствовала при ее кончине. Старуха с удовольствием болтает со всеми, кто приходит к ней в гости, но я надеюсь, что она сможет вспомнить что–нибудь важное.
— Неужели надо копаться в прошлом тридцатилетней давности?
— У трех миллионов тот же возраст…
Рядом с кроватью была розетка для телефона. Я принес аппарат, поставил его на ночной столик и включил в сеть.
— Оставайся в постели, — сказал я Вельде. — Я буду время от времени тебе звонить. Если тебе что–нибудь понадобится, вызови управляющего. Я отдал ему свой ключ, и он будет проверять всех, кто придет.
— Майк, в этом нет необходимости. Я…
Я заботливо прикрыл ее одеялом и вышел вместе с Патом. Минут двадцать спустя появились двое агентов из его отдела и получили задание найти следы Марва Каниа. Обычно профессиональный убийца не оставляет следов, но у Каниа уже была судимость, и он был хорошо известен. Возможно, в Нью–Йорке найдется человек, знавший о его задании.
Я сказал Пату, что встречусь с ним после обеда, спустился с ним по лестнице и вручил управляющему ключ от квартиры и пять долларов. Пат отправился к себе, а я сел в такси и поехал к Эннет Ли.
Когда я вошел в комнату, старушка опять сидела в своей качалке; она приветствовала меня радостной улыбкой.
— Хорошо, что вы снова пришли, молодой человек, — сказала она, протянув мне руку и предложив сесть. Я положил шляпу на стол и придвинул к себе стул.
— Вчера у меня была ваша секретарша. Мы с ней так мило болтали. Знаете, у меня не так уж часто бывают гости.
— Она передала мне вашу просьбу навестить вас.
— Да. — Эннет Ли кивнула и откинулась на спинку кресла, полузакрыв глаза. — Мы обсуждали с ней разные вещи… Мне теперь около девяноста лет. Думаю, что я прожила слишком много.
— Жизнь никогда не бывает слишком долгой.
— Возможно. Меня еще радуют многие вещи. Например, я люблю мечтать. А вы мечтаете, мистер…
— Хаммер.
— Да. Хаммер. Вы мечтаете, мистер Хаммер?
— Иногда. Но вы хотели со мной о чем–то поговорить, миссис Ли.
— О да. — Подумав секунду, она сказала:
— Да, вот о чем. Мы с юной дамой вчера говорили о Салли и Сью. Да, об этом. Милая Салли, она была так красива. Жаль, что она так умерла.
— Миссис Ли… ту ночь, в которую она умерла, вы помните ее?
— О да, конечно.
Она на минуту остановила качалку, а потом снова стала равномерно раскачиваться.
— Она была пьяна?
— Бедняжка Салли всегда была пьяна. Она начинала с утра. Я ничего не могла с этим поделать и только старалась быть с ней и развлекать ее. Она по большей части молчала, а если говорила, то это был пьяный бред, который не всегда можно было разобрать. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Да.
— А тут еще история со змеей, о которой вы упомянули. Она была, что называется, одержимая…
— Она боялась змей?
Эннет Ли подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза:
— Нет, в том–то и странность. Она не боялась. Она просто… ненавидела ее.
— Речь шла об одной змее?
— Простите, как?
— Она говорила о змее в единственном числе или во множественном — о змеях? Вы сейчас сказали «змея»
Качалка резко остановилась. Эннет Ли изумленно посмотрела на меня, прижав палец к губам:
— Вы правы! Именно в единственном! Она говорила о змее — Продолжайте — Как странно, что я не понимала ее Да, она говорила о змее. Она ненавидела змею и потому уехала из города и жила в имении Торренса. Она не хотела возвращаться.
— Эннет, кто
