Мейсон прервал ее:
– Минутку, Салли, ведь около половины десятого Фолкнер был уже мертв.
– Да. Думаю, так оно и было.
– И лежал в ванной.
– Да.
– Тогда скажите мне, где вас приняла миссис Фолкнер? В гостиной? Ведь если она была в это время дома, она, видимо, должна была знать, что ее супруг убит.
– Вы не ту миссис Фолкнер имеете в виду, мистер Мейсон, – сказала Салли. – Неужели вы не поняли? Ведь я говорю о первой жене мистера Фолкнера, Женевьеве Фолкнер.
Секунд десять Мейсон сидел молча, опустив глаза и нахмурив брови.
– Вы не лжете, Салли? – наконец выдавил он.
– Нет, мистер Мейсон. Сейчас я говорю чистую правду.
– И Том подтвердит ваши слова?
– То, что мы доставали пулю, – да. Но он не знает человека, который поручил мне это сделать. Об этом знаю только я.
– Если вы солгали мне сейчас, Салли, – произнес Мейсон, – вы окажетесь в камере смертников. Это так же верно, как и то, что вы сейчас сидите здесь. А Том Гридли умрет в заточении.
– Я рассказала вам правду, мистер Мейсон.
– Значит, вы получили две тысячи долларов вчера вечером около половины десятого?
– Да.
– И вы побывали у мистера Фолкнера?
– Да. Между восемью и половиной девятого. Я как раз хотела сказать вам об этом. Входная дверь была приоткрыта, и я вошла. Кроме самого Фолкнера, в доме никого не было. А сам он разговаривал по телефону. Наверное, он только что кончил бриться, потому что на его лице были еще остатки пены. Ванна наполнялась теплой водой, а сам он стоял в одних трусах. Видимо, шум воды и не позволил ему расслышать мой звонок. А я вошла без разрешения, потому что знала, что он дома, и я должна была поговорить с ним. Машина его стояла на улице перед домом.
– Ну а дальше? – спросил Мейсон.
– Он попросил меня уйти. И добавил, что, когда захочет меня видеть, пошлет за мной. Он вообще был очень раздражен. Я попыталась объяснить ему, что я знаю от мистера Раулинса, что он, Фолкнер, взял принадлежащий Тому револьвер и этот поступок можно квалифицировать как воровство.
– И что он ответил?
– Чтобы я убиралась.
– Он не давал вам чека на имя Гридли?
– Нет.
– Просто сказал, чтобы вы убирались вон?
– Да. И добавил еще, что если я не уйду, то он вышвырнет меня.
– И как вы поступили?
– Я не знала, что делать, и он в буквальном смысле этого слова вытолкал меня. Точнее говоря, подошел, положил руки мне на плечи и выпроводил за дверь.
– Что вы сделали потом?
– Я позвонила его первой жене и попросила ее принять меня. Она предложила мне прийти минут через сорок. Я пришла к ней в назначенное время, и она вручила мне деньги.
– При этом еще кто-нибудь присутствовал?
– Нет.
– Вы когда-нибудь видели человека по фамилии Диксон?
– Нет.
– Никогда с ним не встречались?
– Никогда.
– Вы что-нибудь знаете о человеке по фамилии Диксон?
– Нет.
– Хорошо. Значит, миссис Фолкнер вручила вам две тысячи долларов. Что было потом?
– Я вернулась в зоомагазин. Ведь я обещала мистеру Стаунтону панели для лечения рыбок. Ну а все остальное вы уже знаете, мистер Мейсон.
– Теперь послушайте, Салли. Я собираюсь кое-что сделать для вас, потому что таков мой долг. Но я хотел бы, чтобы вы запомнили одну фразу, состоящую всего из четырех слов.
– Какую?
– Обращайтесь к моему адвокату.
Она удивленно посмотрела на него.
– Повторите, – потребовал Мейсон.
– Обращайтесь к моему адвокату.
– Вы сможете это запомнить?
– Конечно, мистер Мейсон.
– Повторите еще раз.
– Обращайтесь к моему адвокату.
– И запомните, Салли, – продолжил Мейсон, – отныне вы можете произносить только эту фразу. Если вы скажете кому-нибудь хоть одно слово, вы погибли. Полиция будет вас мучить. Она положит перед вами ваши письменные показания и будет тыкать пальцами в каждую фразу, где вы солгали. И они докажут вашу ложь. И попросят вас объяснить, почему вы солгали. И будут задавать вам самые разные вопросы. Вы меня понимаете, Салли?
Девушка кивнула.
– И как вы им будете отвечать? – спросил Мейсон.
Она подняла глаза:
– Обращайтесь к моему адвокату.
– Это уже лучше, – ответил Мейсон. – И запомните: сейчас для вас в английском языке существуют только эти четыре слова. Вы не забудете об этом?
Салли кивнула.
– Не забудете, что бы ни случилось?
Она снова кивнула.
– Даже если они скажут вам, что действия Тома были направлены на то, чтобы спасти вас, и что вы не должны оставлять в беде человека, которого любите. Не должны посылать на смерть человека лишь за то, что он любил вас и хотел вас спасти, что вы на это скажете?
– Обращайтесь к моему адвокату.
Мейсон кивнул надзирательнице.
– Это все, – сказал он. – Мой разговор с подследственной окончен.
Миссис Фолкнер жила в небольшом бунгало, всего в нескольких кварталах от того места, где Уилфред Диксон основал свою адвокатскую контору. Мейсон остановил машину, взбежал по ступенькам крыльца и нетерпеливо дернул за звонок. Через несколько секунд дверь ему открыла сама миссис Фолкнер.
– Прошу извинить меня за беспокойство, миссис Фолкнер, – учтиво обратился Мейсон, – но я должен задать вам несколько вопросов.
Она улыбнулась и покачала головой.
– Уверяю вас, что это и в ваших интересах.
– В моих?
– Да, – ответил Мейсон. – Я твердо в этом уверен.
– Очень сожалею, мистер Мейсон, но я не могу пригласить вас в дом. Мистер Диксон сказал мне, чтобы я не разговаривала с вами.
– Вы заплатили Салли Медисон две тысячи долларов за пулю, которую она вам принесла, не так ли?
– Кто вам это сказал?
– Я не могу ответить вам на этот вопрос, но этот факт уже установлен.
– И когда же, по вашему мнению, я выплатила эту сумму?
– Вчера вечером.
Миссис Фолкнер задумалась на мгновение, а потом отступила:
– Заходите.
Адвокат последовал за ней в красиво обставленную гостиную. Миссис Фолкнер предложила ему сесть, а сама сразу же подошла к телефону, набрала номер и сказала:
– Вы можете сразу же приехать сюда? У меня мистер Мейсон. – Сказав это, она сразу повесила трубку.
– Ну? – спросил тот.
– Сигарету? – предложила она.
– Благодарю. Я курю свои.
– Может быть, рюмочку виски?
– Я бы предпочел получить ответ на мой вопрос.
– Через несколько минут.
Она села в кресло напротив адвоката, и тот мог оценить грациозность ее движений, когда она закидывала ногу на ногу и неторопливо закуривала.
– Вы давно знаете Салли Медисон? – спросил Мейсон.
– Сегодня чудесная погода, не правда ли?
– Немножко холодновато для этого времени года, – ответил Мейсон.
– Я тоже так считаю, но тем не менее погода чудесная. Вы уверены, что не хотите виски с содовой?
– Нет, благодарю вас, я хочу лишь получить ответ на свой вопрос и предупредить вас, миссис Фолкнер, чтобы впредь вы не занимались такими вещами, как шантаж. Вы и так уже втянуты в дело об убийстве по самые уши, и, если вы не расскажете мне всей правды, обещаю, что вам придется очень жарко.
– И дождей было как раз достаточно. Приятно полюбоваться зеленеющими холмами. Судя по всему, лето будет хорошим. Так, во всяком случае, утверждают старожилы.
Мейсон сделал вид, что не слышит.
– Я адвокат. Вы, наверное, выполняете указания Диксона. Послушайте моего совета: не делайте этого. Или расскажите мне всю правду, или же наймите такого адвоката, который знает все ходы и выходы и может подсказать вам, как избежать опасности, если необходимо утаить от полиции факты, связанные с делом об убийстве.
– А в начале года было действительно необычно холодно, – спокойно продолжала Женевьева Фолкнер. – И мои знакомые, знатоки местного климата, говорили, что после необычно холодного января, как правило, следует холодное лето. Видимо, они ошиблись. – Она внезапно замолчала, услышав, как перед домом остановилась машина. Потом, мило улыбнувшись Мейсону, сказала: – Пожалуйста, извините меня. – И направилась к входной двери. Через несколько секунд в гостиной уже появился Уилфред Диксон.
– Я так и думал, мистер Мейсон, что вы не услышите моих слов, – произнес он.
– Каких слов?
– Что я не разрешаю вам разговаривать с моей клиенткой.
– А мне плевать на ваши слова, – ответил Мейсон. – Вы не адвокат. Вы или делец-самоучка, или что-то вроде частного сыщика. А как вы сами изволите себя величать, мне совершенно безразлично. Но эта женщина по самые уши втянута в дело об убийстве, и она не может являться вашей клиенткой, поскольку совершено тяжкое преступление, а у вас нет законных прав заниматься адвокатской практикой. Поэтому я рекомендую вам добровольно отказаться от этого дела. В противном случае мне придется выбросить вас из него.
Диксон, казалось, был сильно озадачен воинственностью Мейсона.
– Кроме того, – продолжал тот, – миссис Фолкнер подкупила мою клиентку, пообещав ей две тысячи долларов, если она достанет пулю из аквариума, стоящего в конторе Фолкнера и Карсона. Вчера вечером она вручила эти деньги моей клиентке. Я хотел бы знать, с какой целью это было сделано.
